Зачем России много центров власти

Диверсификация власти, перераспределение полномочий президента — необходимость или маневр? Зачем нужно столько сильных центров власти? Будут ли они реально сильны?

А если будут, то не повторится ли с Госсоветом история заговора в бывшем губернаторском Совете Федерации? Вспомним, как это было. А боролся с этим именно Путин. Как это на него повлияло? Почему он решил частично вернуться к такой схеме? Будет ли прок или не в коня столько нянек?…

Об этом главному редактору "Правды.Ру" Инне Новиковой рассказал известный политолог, доцент Финансового университета при Правительстве РФ Леонид Крутаков.

Читайте начало интервью:

Послание президента — диверсификация власти

Путин очень долго запрягал. Поедем ли быстро?

Леонид Крутаков: наших олигархов давят на Западе как клопов

Как власть рушит общество и пытается откупиться

В России и в мире: справедливость — понятие растяжимое

Послание президента — отправная точка для глобальной реформы?

Совбез и Госсовет — какая разница?

— Леонид, как вы сказали, теперь федеральная власть несколько разделяется. Образуются новые центры власти, у некоторых усиливаются и несколько изменяются функции. Но зачем помимо других нужны Совет Безопасности и Государственный совет? Они не будут как-то дублировать друг друга?

— Они — нет.

Совет Безопасности — это прежде всего силовики, МИД, а Госсовет — это губернаторы и министры. Это немножко разные конструкции, поэтому и власть разделяется.

Если говорить про Государственный совет, то мы опять в какой-то мере возвращаемся к той схеме, когда Совет Федерации состоял из губернаторов и председателей региональных законодательных собраний.

Как строятся заговоры

С одной стороны, хорошо, когда губернаторы или региональные бароны собираются регулярно в одном месте, но рано или поздно они начинают строить заговор.

— Заговор?!…

— Да. Помните историю со Скуратовым? Там же очевидно был заговор. Там сговорились Лужков, Строев, Шаймиев, Россель и Рахимов. Они же тогда выдвинули идею, что надо отказаться от всенародных выборов. Все это сопровождалось многими историями:

скандалы семейные,
воровство на ремонте Кремля,
Бородин замешанный…

Тогда у них возникла идея, и они ее четко озвучили в публичном пространстве: выбирать президента в Совете Федерации, то есть они его назначали бы, как Боярская дума раньше царя выбирала.

А если ты лишаешь президента всенародных выборов, то ты лишаешь его всего. И Путин, кстати, тогда возглавил антискуратовскую комиссию.

Туда вошли Собянин, Крашенинников, Степашин, то есть те люди, которые потом и расселились по ключевым позициям.

А те люди, которые входили в антипрезидентскую группу, были убраны.

Строев первым улетел,
потом — Шаймиев,
Рахимов,
Лужков последним ушел, а Собянин еще и место его занял.

Там была очень серьезная проблема. Вот если мы создаем конструкцию и придаем Госсовету такую же серьезную власть, то ситуация в какой-то мере возвращается.

Конечно, пока губернаторы назначаемые, еще есть возможность как-то этим рулить, но если они будут иметь полномочия выборных на местах, тогда у нас уже и олигополии сформировались.

Что мне Москва? Я — глава МВД, например, Красноярского края, или у меня здесь — "Норникель", у меня есть Быков с алюминием. Мне в МВД России ехать не надо, я здесь свои деньги забью, отобью и т. д. Вот, что произошло, тогда произошло такое формирование региональных олигополий, которые стали воевать.

Тогда это выразилось в войну между "Медведем" Березовского и "Отечество — вся Россия" Лужкова и Примакова.

Потому что тогда Лужков и Примаков создали вот это объединение "Отечество — вся Россия" из богатых регионов. Туда вошли все, чьи доходы превышают их расходы — Башкирия, Татарстан, Свердловская область и т. д.

А что сделал тогда Березовский, понимая, что он поигрывает все. Он из дотационных регионов создал "Медведя" и выяснилось, что по количеству и влиянию дотационных регионов побольше будет.

И, собственно говоря, на этом и была основана вот эта губернаторская фронда, которая могла и, скорее всего, закончилась бы развалом страны и разделом ее.

Роль Путина в ликвидации "заговора"

И Путин тогда был свидетелем этого и более того.

Это, можно сказать, путинская родовая травма во власти, потому что он не только видел угрозу, он с ней боролся реально.

Он после этого получил пост главы Совета Безопасности, потом стал преемником. Он через это вышел, собственно говоря, в нынешнюю позицию, которую так долго и занимает.

Я думаю, еще раз возвращаясь к этой истории, что без политически сильной конструкции, политических партий, без пространства единого и пронизанного политическим диалогом и диалогом со всем обществом, дальше просто нельзя.

Потому что тогда нужно будет защищать перед электоратом на каждом уровне свою позицию. И потом от слов своих не откажешься, потому что за базар надо отвечать. А пока этого нет, будут создаваться только все эти закулисные постройки, они и будут создавать помимо диверсификации власти угрозу развала страны.

— Но вот долгие годы Медведев же возглавлял не только правительство, но и правящую партию "Единую Россию". При просто фантастической его непопулярности все-таки "Единая Россия" имеет огромное большинство в Госдуме. И все потому, что рейтинга Путина хватало не только на то, чтобы пригасить непопулярность премьера, но и мощно поддерживать партию, в которой он даже не состоит.

— Да.

У нас проблема как раз была политическая в том, что у нас все конструкции власти были прикреплены, буквально подвешены к рейтингу президента.

То есть он за собой их всех тянул, не они ему добавляли очки, они у него отнимали рейтинг. То есть у него была позиция человека, который отвечал за все, а они все за счет него держалась. Ведь он был верховный арбитр, который как бы уже своим молчанием провозгласил: