Андрей Миронов: приоритет международного права отменять нельзя

Суд в Гааге обязал Россию выплатить 50 миллиардов долларов акционерам ЮКОСа. Россия будет это решение опротестовывать. Мы все-таки признаем эти суды и участвуем в процессах? Что будет в случае закрепления приоритета российского законодательства? Как тогда быть с международными договорами РФ?

Об этом главному редактору "Правды.Ру" Инне Новиковой в передаче "Необычная неделя" рассказал политтехнолог, руководитель Федерации изучения электоральной политики Андрей Миронов.

Читайте начало интервью:

Коронавирус: когда, к чему и как готовиться

Нужна ли в Конституции поправка о приоритете международного права

— Андрей Николаевич, суд в Гааге обязал Россию выплатить 50 миллиардов долларов по делу ЮКОСа. Россия будет это решение опротестовывать. При этом надо отметить, что такое решение уже было, Россия его опротестовывала и оно было отменено.

Зачем все это делается по новому кругу? Как вы считаете, когда будет внесена поправка в Конституции о приоритете российского законодательства, такое уже будет невозможно или это не имеет значения?

— Насчет того, что будет или не будет, мы посмотрим после голосования, будет ли такое изменение.

— А что вы думаете, россияне скажут: "Нет, хотим, чтобы над нами был европейский суд"?

— Конечно, я считаю, что международное право превыше нашего законодательства. Я в этом уверен.

У меня возникает один вопрос по поводу ситуации с ЮКОСом. Значит, ЮКОС можно обвинять, лично Ходорковского можно обвинять в чем угодно, что комсомольцы в свое время украли денег и сделали себе состояние. Потом у комсомольцев украли деньги. Теперь комсомольцы судятся, чтобы эти деньги вернуть. Но это если упростить ситуацию.

Почему вопрос о международном праве возник сейчас

Если серьезно к этому подойти с точки зрения международного права, то тогда у меня возникает вопрос, почему мы вдруг сейчас начали заявлять о том, что нам они не указ?

Простите, они бы были нам не указ только в том случае, если бы мы не принимали участие в тех судебных заседаниях, которые уже были. Но в той же Гааге мы поставили подпись и сказали, мы согласны участвовать в судебных заседаниях.

Ребята, раз вы согласились, что же вы после этого говорите, что вам это не указ? Не надо было бумажку подписывать. Не надо было туда вообще лезть, если вы считаете, что это, скажем так, нарушает какие-то права. А если вы влезли, то идите до конца.

Хорошо, берем самое последнее. Вы говорите, что они нам не указ. Зачем тогда апелляцию подаете? Вы же продолжаете участвовать в этом судебном процессе. Как так?…

— Да, есть логика в ваших словах. Подобный вопрос есть и по поводу судов "Газпрома" и "Нафтогаза". А что мы то в Стокгольмском арбитраже, то в Лондоне судимся? А почему не в Киеве и не в Москве? Зачем нам обязательно нужен какой-то западный суд? Почему все-таки там?

— Здесь все очень просто. Потому что ни сегодня, ни вчера, а начиная с конца 90-х годов, в 2000-х годах мы подписывали все международные акты, на которые мы ссылались, что во всех международных актах, которые Россия подписывает, мы участвуем в тех судебных разбирательствах.

Даже история с передачей кораблей, которая была с Украиной, когда получился конфликт, — там тоже работало международное право. И что бы мы ни хотели, мы вынуждены были эти корабли отдать и признать, что мы здесь, по этим правилам, не правы.

— Вы о каких кораблях?

— Которые были задержаны в Керченском проливе.

— Почему же мы не правы были? Они же нарушили наши границы.

— Да, но морской трибунал решил отдать. Всё, мы подчинились и передали.

— Корабли мы действительно передали. Но разве мы сказали при этом, что были не правы?

— Говорить мы можем все что угодно. Только выполнять бумажки, которые мы подписываем, мы обязаны.

Почему нельзя отказываться от приоритета международного права

Если мы от международного права отказываемся, тогда, значит, мы вообще никакого права не признаем и являемся недоговороспособными.

Почему я говорю о том, что я против того, чтобы отменить приоритет международного права, что оно должно главенствовать над нашими законами?

Все очень просто. Не потому что я патриот или не патриот. Это вообще не та оценочная сфера этих действий. И самое главное — совсем не это.

Самое главное, что мы потеряем инвестиционный поток.

Люди, которые готовы будут инвестировать в Россию, уже не будут защищены, если не будет приоритета международного права, а все надо будет решать только внутри страны. Поверьте мне.

— У нас сейчас и так большие проблемы с нашим имиджем в Европе и США. О каких-то серьезных международных инвестициях вообще можно и не говорить. Пока мы не наладим наши отношения с европейскими странами и Америкой, говорить об инвестициях преждевременно.

— Ну я с вами не согласен по одной простой причине: если для бизнеса будет выгодно, он готов хоть куда…

— Вкладываться в Россию?

— Хоть в тайгу. Он готов будет рисковать.

— А помните, как только американцы заговорили про санкции за строительство "Северного потока", западные компании быстренько ушли, чтобы не иметь проблемы в будущем.

— Вы "Самсунг" имеете в виду?

— Не только "Самсунг", еще были компании.

— Нет, ну кто-то ушел, а кто-то продолжает через третьи страны рисковать и делать.

Я же еще раз говорю, Маркса нужно читать. Там четко сказано, что нет такого преступления, на которое бы не пошел бизнес, если его прибыль будет составлять 300 процентов. Поэтому обойдут все законы, если это будет выгодное вложение в Российскую Федерацию. Конечно, учитывая риски, бизнес пойдет.

Я не верю в то, что остановлен совсем инвестиционный поток. Это не совсем правильно, то есть совсем неправильно. И зачем же ухудшать эту ситуацию, когда можно ее улучшать?

Я вообще не понимаю, почему, если весь мир живет по определенным законам, почему мы должны жить по своим отдельным.

Вот это мне непонятно. То есть моя деревня, что хочу, то и ворочу?… Ну как-то это мелко, по-деревенски… Я не понимаю этого.

Беседовала Инна Новикова

К публикации подготовил Юрий Кондратьев