Пятая колонна

Вопрос, почему нашей стране так фатально не везет, давно занимает те умы, которые еще способны хоть чем-нибудь заниматься.

Действительно, страна богатая, народ весьма образованный и не без способностей. Наконец обретены демократические свободы — казалось бы, самое время процвести... А на тебе, полная “Азиопа”, как сказал нелюбимый всеми нами Козырев. Но точно сказал, стервец. Ибо любое благо оно благо не само по себе, а в надлежащее время и в надлежащем месте (Гиппократ — А.Б.). Так гласность и полное, впервые за всю историю России, отсутствие цензуры ликвидировало свободную журналистику, да и современную русскую литературу в целом, оставив в чистом поле сплошное царство “паблик рилэйшнз”. Некоторые умники, правда, полагают, что прямо противоположно направленный “паблик” даст в сумме объективную картину, ан нет. “Паблик” на “паблик” — получается ноль.
Причем ситуация везде и во всем примерно одинаковая — любое действие упирается в... Нет, не в стенку, а в мягкое ватное “ничто”. Нечего преодолевать, незачем, не на что.
К примеру, с началом косовских событий уже всякому ясно, что оборонная промышленность вообще национальная оборона какая никакая, а все-таки нужна. Заговорили (конечно, сбивчиво и как-то очень по-штатски) даже о достоинствах еще не до конца ликвидированной отечественной военной техники, о каких-то наработках невесть как сделанных неизвестно за счет каких ресурсов. Вроде бы уж лет восемь, как этот оборонный комплекс кормить перестали, а они на тебе — чего-то там создают. Даже занятно, вроде модного недавно лечения голодом.
На самом деле, все гораздо хуже, чем видится из окон Останкина.
По прогнозу Минэкономики, который лишь подтверждает наиболее тяжкие прогнозы специалистов “оборонки”, к 2005 году в этой группе отраслей наступит провал. Это значит, что не позже означенного года никто и ничто не помешает агрессору, будь это НАТО, будь Китай, будь хоть полудикие племена афганцев и таджиков, начать осваивать территорию Российской Федерации. А миф о том, что никто не собирается на нас нападать, навечно записан в списки легенд и мифов перестройки и гласности.
Только на пространстве бывшего СССР мы пережили 8 локальных войн и десятки мелких конфликтов. По самым скромным оценкам, число погибших приближается к 400 тысячам беженцев — к 5—7 миллионам. И во всех этих “горячих точках” прямо или косвенно присутствует иностранное участие, иностранный интерес, от США и Турции до Саудовской Аравии и нищего Афганистана. Для того чтобы фатальной для нас войны не произошло, нужно поддержать производство ВПК и НИОКР на уровне оборонной достаточности, хотя бы в пределах 30 процентов от тех мощностей, которые существовали во времена СССР. Своими силами, заявляю это вполне компетентно, оборонные предприятия сделать этого не смогут. Оборотных средств здесь практически нет, а значит, нет возможности сохранять рабочие места для уникальных специалистов — не секрет, что сильным местом советского оборонного комплекса была “малая серия”, когда уникальный результат достигался не столько наличием сверхсовременной технологии, сколько большой долей индивидуального, но очень высококвалифицированного и даже творческого труда. Сегодня люди разбегаются и просто старятся, умирают. А смены им, которую раньше готовили по десять—пятнадцать лет, нет. Талантливая молодежь в “оборонку” сегодня не идет, предпочитая учиться менеджменту и иностранным языкам. Состояние же основных фондов, изношенность которых была проблемой еще в 1985 году, сегодня находится уже за последней чертой.
До 2005 года, если завтра война, если завтра в поход, мы еще можем напрячь кишку и организовать простое воспроизводство, даже недорогую модернизацию. Потом — нет.
И здесь нужно понять, что не говоря о ее собственных внутренних проблемах наша промышленность является объектом направленного воздействия потенциального противника. Никого не волнует, хорошая она или плохая — наши “заклятые друзья” намерены ее ликвидировать не по экономическим соображениям.
А кстати, в свете реальной угрозы, что предполагается сделать, в частности, в бывшем Авиапроме? Пока только реорганизацию надстройки — есть мнение выделить в Минэкономики оборонное направление с первым замминистра во главе. Что ж, сегодня в том же Минэкономики структурами бывшей “девятки” (группа из девяти оборонных министерств в бывшем СССР) руководит небольшой департамент, что-то вроде ликвидкома. Хуже не будет, конечно, некуда хуже... Еще есть идея реорганизовать Российское космическое агентство в… авиакосмическое. Тоже хорошо, но маловато. Структурные изменения в разлагающемся организме, даже сами по себе верные, спасти его не смогут. Нужны совершенно иные меры.
Семь месяцев назад к власти достаточно случайно было призвано вполне осмысленное правительство. Члены кабинета имеют понятие о системном подходе, о принципах государственного устройства и о бюрократической культуре (в хорошем смысле). Но оказавшись в Белом доме, члены кабинета, имеющие большой опыт государственной службы, вдруг обнаружили, что действуют в каком-то ином государстве. Где в ходу совсем другие принципы.
Во-первых, очень странна роль президента, напоминающая, как однажды заметил известный политолог Борис Кагарлицкий, функцию Кинг Конга — разогнать, распустить, отставить, разбомбить. Верховный правитель — причем, по Конституции — ничего не обязан делать позитивного. Только грозить и карать.
В итоге любое правительство в своих планах вынуждено ориентироваться на весьма ограниченный срок. На какой?
Формально кабинет у власти семь месяцев, но семь ли? Ведь первые три месяца при смене кабинета уходят только на вхождение в курс дела, подготовку структуры правительства, положений о структурных подразделениях правительства, назначенных самых верхних руководителей и т.д. и т.п. Раньше уложиться просто невозможно, а ряд министерств и ведомств закончили структурно-организационные пертурбации, связанные исключительно со сменой персоналий лишь к концу января. И только к началу февраля начались первые изменения в структурах, непосредственно контролируемых правительством, то есть та самая долгожданная промышленная политика.
Если быть честным до конца, то некоторый рост в промышленности за первые полгода работы кабинета был вызван лишь тем, что удалось стабилизировать (не улучшить, а именно стабилизировать) общую ситуацию, главным образом на финансовых рынках. И еще никто ничего в промышленности не ломал нарочно. Реально же о результатах промышленной политики кабинета Примакова, а точнее — команды Маслюкова можно говорить лишь с наступлением нового финансового года, то есть только сейчас. Как раз когда кабинет зашатался в результате неожиданного улучшения самочувствия нашего Кинг Конга.
“Резервное правительство”, администрация президента за этот период разгоняется и преобразуется уже во второй раз. Отсюда ждать помощи и поддержки нечего. Банковская система после 17 августа находится в положении хронически реанимируемого безнадежного больного. Причем от кризиса пострадали самые государственные банки, те, что образовались рядом с промышленными и хозяйственными структурами: Токобанк, МАПО-банк, Инкомбанк. У них был максимально омертвленный капитал, они же оказались самыми дисциплинированными держателями государственных ценных бумаг.
Какой позитивной работы можно ждать в подобных условиях?
Второй фактор, делающий нашу страну безнадежной — это невозможность для частных лиц сохранить результаты своего труда. Как ни трудно, но части граждан удается кое что заработать. Не вдаваясь в подробности, особенно в вопросе чистоты приобретенных денег, заметим, что именно сбережения делают из толпы — сознательных граждан. Человек по-настоящему нуждается в обществе, когда ему есть что терять. И он не способен чувствовать себя полноценным членом общества, когда его социальный статус может резко поменяться в худшую сторону за две-три недели. У нас ведь фактически нет пособий по безработице, таким образом, оказавшись за воротами предприятия, человек оказывается просто на улице. Вот тут-то ему пригодились бы накопления в сберегательной кассе...
Заметим, все попытки граждан за последние 15 лет что-то сохранить, не говоря уж о том, чтобы приумножить, кончились крахом. Ни одно акционерное общество, включая суперприбыльный “Газпром”, не платит дивидендов по акциям, которые позволяли бы на них жить. Ни одна форма недвижимости не гарантирует даже простой сохранности вложенных средств. Ни одна государственная, тем более частная ценная бумага не является надежным вложением. Ни один банк в стране не является надежным, а банк номер один, Сбербанк за отчетный период уже дважды конфисковывал вклады граждан. Более того, уголовное дело против Смоленского, в банке которого миллионы граждан потеряли миллиарды долларов, заводится всего лишь по поводу 32 миллионов долларов, пропавших по фальшивым авизо. Дело против Березовского открывается не в связи с обманом вкладчиков Автомобильного всероссийского альянса, а по непонятной большинству россиян формулировке “незаконное предпринимательство”. То есть, лица, нанесшие непоправимый ущерб становому хребту гражданского общества в России, возможности граждан накапливать трудовые деньги, оказывается, в этом-то перед государством и не виновны!
Итогом такого положения явилось то, что все деньги, правдой или неправдой заработанные в России, могут быть сохранены только за рубежом. Даже если что-то и крутится здесь, то лишь под гарантированные и быстрые доходы, которые, будьте уверены, будут уведены за границу при первом удобном случае. Никаких долгосрочных вложений, никакого настоящего капитала здесь давно нет. Ему, капиталу, здесь просто не за что зацепиться.
Впрочем, нельзя сказать, что правительством не делались попытки изменить ситуацию. Так, в разгар кризиса в “Правде”, а затем ряде других изданий появились соображения разных экспертов о целесообразности открыть для западных банков возможность работать с частными вкладчиками в России. Реакция на правдинскую (мне известно точно, что на нее) публикацию последовала почти мгновенно — Юрий Маслюков сделал заявление о целесообразности подобной практики, и дальше Центробанк продал двум десяткам крупных западных банков, таких как “Дойче-банк”, “Ситибэнк”, “Раффайзен” соответствующие лицензии. Казалось бы, национально ориентированное правительство восприняло сигнал из ведущего слоя быстро и адекватно. Чем не идиллия? Но бюрократическая система сработала в своем стиле, сохранив форму, полностью подменила содержание. Филиалы западных банков зарегистрированы как российские АО со стопроцентным иностранным капиталом. То есть отвечают перед российским клиентом по российским законам теми активами, которыми располагают как российские АО. То есть если вам приятней, чтобы вас “кинул” не Смоленский, а какой-нибудь известный мировой банк — милости просим. К тому же Запад отнюдь не намерен спасать для России ее ведущий слой, что следует из такого факта: купив лицензии, зарегистрировав свои филиалы, ни один из западных банков с российскими физическими лицами не работает.
Второе и главнейшее наше богатство — это, конечно, люди. Но что делает в нашей стране дельный, квалифицированный человек, которому вдобавок повезло немного разбогатеть? Правильно, он прячет деньги в западном банке, хоть это и не поощряется властями. И дальше внутри него начинается борьба между его патриотизмом (нередко вполне искренним) и здравым смыслом. И здравый смысл ему подсказывает, что чем без всякой надежды на успех пытаться построить город-сад на Родине, легче и разумней уехать туда, где город-сад давно уже построен. И начинается искушение: детишки, которым в колледж надо, контракт выгодный на работу за рубежом... В общем, вслед за капиталом (который не всегда имеет денежное выражение) утекают те, кто в иных условиях должен был составить ведущий слой общества. А те, кто еще не “утек”, в душе уже тоже строят планы, не связанные с Россией.
При Советской власти эта проблема тоже существовала, но эфемерные возможности к накоплению компенсировались железобетонной системой социальных гарантий, а утечка мозгов ограничивалась госграницей и ОВИРом. Однако аналогичный процесс, описанный еще Шпенглером в “Закате Европы”, шел внутри СССР. Нечто подобное пережила сначала русская деревня, откуда в города утекло почти все дееспособное население, а затем и провинция. Которую буквально высосали города-миллионники, в первую голову Москва. Теперь сама первопрестольная оказалась в таком положении.
Вот, собственно, две беды. По сути — одна, только о двух головах. Ведущий слой страны не может себя реализовать структурно и не имеет возможности сделать никаких вложений, ни в производство, ни сам в себя. Фактически, те, кто должен был стать движущей силой общества, превращаются в пятую колонную. Безусловно, большая часть населения, имеющая совсем другие, и куда более болезненные проблемы, просто обязана их возненавидеть и отторгнуть. Но беда в том, что отторгнув, это большинство не решит этих своих проблем. А на пути порождения из народной массы нового ведущего слоя (что требует немалого времени) выяснится, что этот же разлагающий механизм будет с самого начала разъедать и любую новую элиту. Не говоря уже о том, что в ходе преобразований последних 15 лет в стране полностью ликвидирован рабочий класс, упразднено колхозное крестьянство. То есть любое новое формообразование в обществе будет вестись из аморфной деклассированной массы людей, слабо сознающих собственные интересы, не идентифицирующей самое себя.
Как быть?
Безусловно, нужно остановить либо отток денег, либо отток людей. Если это делать по принципам Кинг Конга, то путь один — карать. Но руки, боюсь, слишком коротки.
Возможно, какая-то сверхнеобычная идея, вроде концепции Тоффлера о формировании информационного общества, в отечественном, разумеется, преломлении, могла бы задержать некую часть пассионарных интеллектуалов, но продуктивность такого человеческого материала в деле возрождения народного хозяйства сомнительна.
Даже Лужков на недавней встрече в Интерфаксе (“за чаем”, после официальной части) весьма скептически отозвался о возможности Явлинского продуктивно работать в правительстве. А ведь Григорий Алексеевич в компании с последним медиа-магнатом Гусинским — это последняя надежда “тоффлеровской” идеологии в нашей стране. Даже “продвинутый” Лужков в общем-то пытающийся сделать из Москвы конкурентный по отношению к загранице центр притяжения элиты, на этом пути не видит перспектив. Ему тоже необходима чересчур большая степень стабильности.
Стабильное же правительство, которое сможет гарантировать сохранность вложений для ведущего слоя и среднего класса, стабильную экономическую и имущественную политику в целом, упирается в поросшую густым мехом грудь верховного правителя. Он, как гарант Конституции, может замочить любого...

Анатолий БАРАНОВ.