Александр Великий

В мае 1937 года, в Париже, на Северном вокзале, садясь в московский поезд, великий русский писатель Александр Иванович Куприн (1870-1938) сказал: «Я готов идти в Москву пешком…»

Горячий патриот, он не мог ни жить, ни писать в эмиграции, вне России. «Писал в Париже Тургенев, – жаловался Куприн друзьям. – Мог писать вне России. Но был он вполне европейский человек, и было у него душевное спокойствие.

Горький и Бунин писали на Капри прекрасные рассказы. Бунин там написал свою «Деревню». Но ведь у них было тогда чувство, что где-то далеко у них есть свой дом, куда можно вернуться, припасть к родной земле, набраться от нее сил… А ведь сейчас у нас чувства этого нет и не может быть: скрылись мы от дождя огненного, жизнь свою спася».

Когда-то мысль о приезде в «красную» Россию казалась Куприну отвратительной. Осуждая писателя Алексея Толстого, вернувшегося на родину, он говорил: «Уехать, как Толстой, чтобы получить крестишки иль местечки – это позор!

Но если бы знал, что умираю, непременно и скоро умру, то я бы уехал на родину, чтобы лежать в родной земле».

Садясь в поезд, Куприн знал, что едет умирать…

Он был тяжело болен, к раку пищевода добавился глубокий склероз, возможно, тот недуг, который сейчас называется болезнью Альцгеймера. Жизнь в эмиграции (а на чужбине писатель жил с 1919 года) вымотала и сломала его. В письме другу Александр Иванович сокрушался: «За эти тяжелые, сумрачные, неудачливые годы мы только тем и занимались, что перебирались с квартиры на квартиру, с квартала в квартал, с округа в округ. Все старались вместо дешевого жилища найти еще более дешевое».

Советская Москва встретила прославленного писателя показным радушием. В гостинице «Метрополь», а затем на даче в Голицыне его навещали родные и друзья. На улицах и в скверах к Куприну подходили незнакомые люди, приветствовали его…

Газеты наперебой рассказывали о сентиментальных восторгах, которым якобы предавался старый писатель: «Даже цветы на родине пахнут по-иному!

Их аромат более сильный, более пряный, чем аромат цветов за границей».

Но шел 1937 год. Всемирно известный автор оказался отрезан от цивилизации. Он не сумел бы, даже если б мог, ни возмутиться, ни высказать слово, которое бы услышали на Западе. За Куприным была установлена слежка. С ужасом думал старик о соглядатае: «Неужели это правда насчет слежки? Но в моем доме, кто? Прислуга? Сиделка? Доктор?»

Болезнь быстро прогрессировала. Писателя перевезли на арендованную дачу в Гатчину, под Ленинград. Он еще бодрился, надеялся вернуться к литературному творчеству, хотя и признавался жене Елизавете Морицевне: «У меня нет времени, чтобы написать сочинение, от которого публика ахнула бы».

Когда Куприну стало совсем худо, сделали бессмысленную операцию, которая, возможно, только сократила его жизнь. Умер Александр Иванович 25 августа 1938 года и был торжественно похоронен на Литераторских мостках Волкова кладбища в Ленинграде…

Елизавета Морицевна повесилась на гатчинской даче весной 1943 года от голода, одиночества и бессмысленности существования.

Читайте еще в разделе "Культура".