Российский Дальний Восток станет Диким Западом

1 февраля был дан большой старт программе "Дальневосточный гектар". Отныне каждый российский гражданин может бесплатно получить в пользование, а затем и в собственность гектар дальневосточной земли. Не сомневаясь в правильности самой идеи, мы попытались разобраться, насколько продумана ее реализация. Вопросов оказалось больше, чем ответов.

Фото: Фото: Архив Pravda.Ru

Первое и главное, чего нет в программе и в соответствующем федеральном законе, — это четкого определения целей и задач. Зачем государство приступило к ее реализации? Зачем это нужно отдельным гражданам, стране, народу? Закон определяет "особенности предоставления земельных участков", но в нем ни слова не говорится о том, для чего это делается.

Такая "бесцельность" крайне опасна. В делах государственной важности, общенародного масштаба она просто недопустима. Нельзя поднимать на великое дело миллионы людей, поощрять их переселяться, менять образ жизни, вкладывать свои средства, свой труд, не объяснив им хорошенько, какова цель, к чему им стремиться, каким образом их личные интересы, устремления и усилия сольются в единую общенародную волю — и чего это воля в конечном итоге добьется.

На ум приходят три примера: освоение "Дикого Запада" в Америке, столыпинская попытка освоения Дальнего Востока России, наконец, различные программы советской эпохи.

"Дикий Запад" сейчас очень часто вспоминают, желая доказать, что именно частная инициатива миллионов одиночек превратила по сути бесхозную землю в процветающие штаты. Как известно, Столыпин свою реформу планировал под сильным впечатлением от этого.

Я почти уверен, что идеологи "Дальневосточного гектара" вдохновлялись тем же образом "Дикого Запада". И поэтому предвижу, что вопрос о цели — "зачем?" — будет "сметен" утверждением, что, мол, каждый сам для себя определит цель и задачу. Нечего навязывать свободным людям выдуманные решения: они сумеют распорядиться своим новым достоянием. Американское правительство никак не вмешивалось в деятельность колонистов, которые своими трудом, потом и кровью присоединили Запад…

Это, конечно, так. То есть так — или примерно так — оно было в Америке. Но нельзя забывать, что на Запад Америки государство с его законами, регулированием, рынком пришло не до, а после колонистов. Они сперва освоили земли для себя, но потом им пришлось вписываться в государство и все его структуры, включаться в государственные программы и т. д. И можно быть уверенным: этот процесс был не менее драматичным и болезненным, нежели само освоение земель, причем шел он параллельно с разорением одних и концентрацией земель в руках других, и далеко не всегда под действием "невидимой руки рынка".

На нашем Дальнем Востоке государство, слава Богу, утвердилось уже давно. Поэтому будет совершенно нелогичным шагом назад создание здесь некой обширной зоны, хотя бы частично подверженной "игре стихий", неизбежной при одновременном взаимодействии множества атомизированных новоявленных хозяев и землевладельцев. Попытка смоделировать "Дикий Запад" позапрошлого века в современной России — глупость, как минимум.

Это сполна продемонстрировала столыпинская реформа. Как известно, Столыпин был убежден, что тормозом развития России была крестьянская община, сковывавшая предпринимательскую инициативу сильнейших. И он решил заселить Забайкалье такими сильнейшими, полностью освободив их от общинных пут. Результат был далек от ожиданий.

В этой связи любопытно наблюдение, которым поделился со мной один приятель, хорошо знавший Дальний Восток. Он обратил внимание на различия между уровнем и динамикой развития в соседних регионах: Хабаровском крае и Амурской области. В Хабаровске все кипит, люди "на ходу подметки рвут" — активны, деятельны, предприимчивы. Соответственно, и край (вернее, его столица) развивается быстрее.

В Амурской области люди совершенно другие: спокойные, сдержанные, к предпринимательству не предрасположенные. И область в результате высокими достижениями отнюдь не блещет.

В чем причина? А в том, что Хабаровск осваивали и строили беглые каторжники, ссыльные, контрабандисты, авантюристы всех мастей. А в Благовещенск Столыпин переселил крестьян из средней полосы — Тамбовской, Смоленской, Калужской губерний. Они, даже и "освобожденные" от общины, не утратили дух ее, не стали на новых землях "русскими американцами". Да, на уровне натурального хозяйства, самообеспечения, они смогли и сумели наладить работу и жизнь. Но создание товарного производства, полноценное экономическое освоение обширных и чужих для них пространств они не потянули.

Это означает, что для программ, подобным столыпинским или нынешнему "Гектару", нужны определенного качества люди — назовем их условно "американцами". Но в России такой тип людей не слишком широко распространен, мягко говоря. Предпринимательство как образ жизни, готовность к риску, индивидуализм, — все это не характерно для нашего народа. Это признавалось не раз, не раз было доказано опытным путем. Хорошо это или плохо — не важно, но это так.

Эту особенность нужно понимать и учитывать. Но нужно учитывать также и тот непреложный факт, что больших, масштабных результатов можно добиться исключительно на основе коллективных усилий. Тем более — на исторически коротком промежутке времени. В случае с "Дальневосточным гектаром" речь идет о пяти годах — именно столько дается энтузиастам, которые решатся взять себе гектар целины, морского берега или леса, чтобы что-то начать, создать, построить. Причем заметьте, не где-нибудь в Средиземноморье с мягким климатом и небольшими расстояниями, а в суровом гигантском краю…

Тут уместно вспомнить советский опыт освоения Сибири, Дальнего Востока, казахстанской целины — вплоть до Нечерноземья (то есть самой что ни на есть центральной России). Все эти программы реализовывались путем плановой организации труда огромных коллективов. Их формировали, перемещали, мотивировали, включали в сложные производственные процессы. Одновременно возводилось жилье, создавалась транспортная и социальная инфраструктура, строились производства. То есть все это были комплексные, стратегические программы.

Убежден, что только такой подход может иметь действительный смысл с точки зрения государственных интересов, поскольку предполагает решение сложной системы взаимосвязанных задач. Подобная программа должна давать обоснованные, просчитанные ответы на все возникающие вопросы, главный из которых — зачем? От него зависят все остальные.

Например, строительство БАМа и освоение целины имели четкую и понятную цель. В наши дни примером может служить строительство космодрома Восточный. Тут все понятно: люди участвуют в решении государственных задач, создают будущее страны. Это отнюдь не пустяки для россиянина. Участие в одном общем, большом и значимом деле — великий стимул, это своего рода магическая формула, издревле помогающая нам буквально творить чудеса. Помните у Маяковского: "Через четыре года здесь будет город-сад!" Это не преувеличение.

А что с этой точки зрения предлагает "Гектар"? Ровным счетом ничего. Да, каждый может получить кусок земли. Но кому и на что он нужен с этой землей? Кто и как ему поможет, если задуманный "бизнес" не пойдет? Кто будет лечить его семью? Учить его детей? Обеспечивать безопасность? Где брать стройматериалы и продукты? Кто построит дороги, подведет газ и электричество? Кто и куда будет вывозить отходы? И таких вопросов не счесть, но ни на один из них программа не дает ответа.

А все потому, что на самом деле, оказывается, она построена на простейшем расчете, в соответствии с которым "зачем?" должен определять сам по себе каждый новый "землевладелец". Сколько их будет, сколько будет ответов на вопрос "зачем?", — столько и будет программ "Дальневосточный гектар". Для кого-то это будет экологический туризм. Для кого-то — разведение свиней или кроликов. Для кого-то просто собственный дом. А для кого-то (и таких наверняка будет немало) — просто эксперимент: мол, не получится, и Бог с ним, с гектаром, все равно ведь даром дают…

Таким образом и получится, что идея по сути государственная распадется на множество частных интересов и интерпретаций. Целковый рубль разменивается на пятаки.