Александр Головенко: дело Тамары Рохлиной Разваливается на глазах. Закрывшись от общественности и прессы

Третью неделю Наро-Фоминском горсуде идет суд над Тамарой Рохлиной, обвиненной генпрокуратурой в убийстве мужа. В канун октябрьских праздников может быть оглашен приговор - так интенсивно ведет следствие судья Людмила Жилина. Вот почему нам так важно знать все «за» и «против», которые вскрываются во время слушаний. Вообще чего ждали десятки журналистов самых разных изданий, ожидая начала этого «процесса века »? Конечно, рассказа генеральской вдовы о том, как у нее на глазах был застрелен ее супруг - лидер ДПА, депутат Госдумы окопный генерал Рохлин, создавший самое оппозиционное к режиму Ельцина движение.

Хотели мы вкусить и ораторского искусства государственного обвинителя, который с фактами в руках доказал бы причастность подсудимой к убийству супруга. Потом насладиться блестящей речью адвоката Анатолия Кучерены, опровергавшего доводы генпрокуратуры. А последнее слово подсудимой, истерзанной 18-месячным досудебным заточением и прогрессирующей болезнью сына? Всем этим ожиданиям было не суждено сбыться после капризного решения судьи наро-фоминского горсуда Людмилы Жилиной и ее подруг – заседателей Мельниковой и Ивановой. В понедельник 16 октября, во второй половине дня она неожиданно для всех вынесла определение о проведении слушаний в закрытом режиме. Но сначала она почти два с половиной часа, позируя перед телекамерами, зачитывала, обвинительное заключение, сочиненное руководителем следственной бригады генпрокуратуры Н.Индюковым.

Это сумбурное творение, которое адвокат Анатолий Кучерена впоследствии назовет «плодом воспаленного ума», поражало обилием оскорбительных фраз, голословных обвинений и отрицательных характеристик подсудимой. Но не единой улики, прямо или косвенно свидетельствующей, что именно она ночь на 3-е июля нажала курок у виска единственного в семье кормильца. «Неприязнь к мужу,.. мало уделял внимания сыну,… угрожала его убить,.. вымыла пистолет и выбросила во двор…». Логика сыщиков генпрокуратуры была простой, как лопата: поскольку-де занятый большой политикой генерал мало уделял внимания сыну, то супруге необходимо было непременно лишить его жизни. Не заставить пораньше приезжать домой с депутатской работы, приносить больше денег на лечение и лекарства Игорька, а обязательно отправить нерадивого на тот свет, а себя – в тюрьму. Вот тогда сын получит надлежащий уход и внимание.

И чем дольше читала судья, тем больше обвинение Тамары Рохлиной превращалось в обвинение подлости, цинизма, гадких приемов и приемчиков, при помощи которых бригадир прокурорских сыщиков Индюков со товарищи 22 месяца пытались вышибить непокорной узницы признательные показания. Ну, например, если ему все было ясно с первых минут, с какой целью он держал эту больную женщину в тюрьме целых полтора года? Почему при своих сногсшибательных уликах не направил дело в суд в первые же месяцы после убийства, а упорно гноил свою жертву в кошмарных условиях СИЗО? Не потому ли, что несколько раз притягивал за уши противоположные формулировки обвинения, пытаясь превратить больную женщину-мать то в «ворошиловского стрелка», то в умопомешанную и алкоголичку, неспособную давать отчет своим поступкам. То вдруг в хладнокровную убийцу, способную много месяцев вынашивать планы умерщвления мужа.

Если уж г-н Индюков выставил себя этаким радетелем здоровья больного сына Рохлиных, отчего же изо всех сил препятствовал его воссоединению с матерью, без ласки и лечения которой его здоровье катастрофически ухудшалось с каждым месяцем? И сегодня, по заключению врачей, оно таково, что только лекарства смогут спасти мальчика от приступов агрессии и эпилепсии.

Похоже, и сегодня убитый Лев Рохлин представляет для кого-то серьезную опасность. Ведь очень много знает его жена, с которой он делился информацией о коррупции в высших эшелонах армии и Кремля, планами «мирного выступления» по отстранению Ельцина от власти. Разве случайно, что ни один из разоблачительных скандалов, поднятых неугомонным председателем Комитета по обороне, так и не был не расследован? Похоже, находившийся тогда в фаворе Ю.Скуратов попросту прятал все присылаемые генералом документы под сукно. Они и по сей день пылятся там - будь то подробности черномырдинской "урановой авантюры" или незаконные поставки оружия в Армению.

Невозможно описывать, что творилось на лице подсудимая, когда она слушала читаемые скороговоркой сплетни и оскорбления. Телезрители наверняка прониклись к ней состраданием, увидев ее лицо. Но на вопрос судьи, признает ли она себя виновной, Тамара Павловна ответила твердо: «Не признаю».

Мне показалось, объявив перерыв, судья Л.Жилина как-то уж слишком кокетливо обратилась к телевизионщикам. Поскольку, мол, ни одно СМИ на процессе не аккредитовано, то никого из вас я после перерыва в зале суда я не жду. Вот так – не жду. Однако сквозь кордон милиции сюда все же вошли пишущие журналисты, друзья и знакомые семьи Рохлиных. При этом адвокат А.Кучерена попросил судью пропустить в зал всех желающих. Процесс-то открытый! «А, значит, нам создадут нерабочую обстановку!» – воскликнула Людмила Васильевна и вместе с заседателями выпорхнула за дверь.

Появившись после пятиминутного перерыва, она зачитала явно заранее заготовленное определение. Дескать, учитывая, что при рассмотрении материалов могут быть затронуты интимные стороны жизни супругов Рохлиных, а также необоснованный ажиотаж, поднятый СМИ вокруг дела, дальнейшем проводить слушания в закрытом режиме. Нам с коллегами оставалось только недоуменно пожимать плечами: «Какой мы подняли ажиотаж, если процесс только начался?» Потом Тамара Павловна так прокомментирует «выдающееся» решение суда: когда надо было облить нас с Левушкой грязью даже не на всю страну, а на весь земной шар, то, пожалуйста: приходите, снимайте, фотографируйте, записывайте. А когда настал черед выступить мне в защиту чести и достоинства семьи генерала Рохлина, прессу и телевидение тут же выпроводили.

Анатолий Кучерена высказался жестче:

- Считаю, что решение суда сделать процесс закрытым совершенно не основано на законе и не имеет никаких объективных причин. Попран один из основных принципов уголовного права – гласность, открытость судебного разбирательства. Вместо того чтобы копаться в чужом белье и рассматривать «интимные стороны жизни Рохлиных», мы должны исследовать конкретные улики вины подсудимой, которых в деле как раз и нет. Видимо, у суда иное мнение. В таком случае сразу приходит на ум нехорошая мысль, что вдали от прессы и зрителей легче творить расправу, скрывать все ляпы и беззакония, допущенные следствием в отношении моей доверительницы на стадии предварительного расследования. Непонятна позиция прокурора и представителя обвинения Грибинюченко, проглотившего это незаконное определение суда.

Так чего же не услышали выдворенные из зала суда журналисты и «болельщики» подсудимой? А тех самых подробностей «интимной жизни», а точнее – удивительной любви супругов Рохлиных, которые сумели пронести свои чувства к другу через все невзгоды, «горячие точки» и войны. И, конечно, рассказа Тамары Павловны о том страшном злодеянии, которое совершили над ее Левушкой трое в неизвестных масках. На предложение судьи Л.Жилиной рассказать о своей семейной жизни Тамара Павловна, подавляя волнение, сказала: «Ну что сказать про нашу семейную жизнь, если однажды Лев привез мне из Америки через Англию целый мешок луковиц моих любимых тюльпанов? Они и сейчас растут вокруг дачи. Что, отправив меня с Игорьком в Америку на лечение, мог по два раза на дню позвонить и поинтересоваться его и моим здоровьем? Что даже во время войны в Чечне почти каждый день звонил по спецсвязи в Волгоград, где мы тогда жили. А я спрашивала: Лева, этот мальчик жив? А этот? Их мамы очень волнуются.

Как «мать полка», оставленная мужем на хозяйстве, я первой получала похоронки и несла их вдовам и сиротам. Как могла, утешала. А потом собирала деньги для семьи убитого и принималась за организацию похорон. Однажды звонок и еле слышный Левин голос: «Томочка, мы только что вязли Грозный. У меня все нормально. Как вы там?» И это, выходит, «не уделял внимания»? «Мы были не просто муж и жена, - завершила Тамара Павловна свой рассказ - Мы были единомышленниками во всем. А это больше, чем любовь».

Как известно, главными свидетелями «неприязненных отношений» супругов Рохлиных следствие выставило отнюдь не их родных и знакомых, знавших супругов по 25-30 лет. А бывших охранников генерала, которые менялись с периодичностью 6-8 месяцев. Надо объяснять, почему? Скажем, бывший «телохранитель» Плескачев, не раз менявший показания, и шофер Крысанов, в минуты убийства якобы находившиеся в соседних комнатах, наконец, договорились до того, что «не слышали выстрелов». Однако очной ставки арестованной с этими «глухарями» так и не предоставили. Но вот совершенно сенсационное заявление подсудимой о том, что на даче в ночь убийства находился еще один, начисто проигнорированный следствием свидетель. Это солдат Роман (фамилию она не помнит), которого командир здешнего рембата Виктор Кискин приставил охранять генеральскую дачу.

По словам Тамары Павловны, после устранения Льва Яковлевича этот полковник «рассказал на Лубянке» об истинных планах лидера ДПА, за что был пожалован чином генерала и принят в штат руководящих чинов бронетанковых войск Минобороны. Любезность властей простиралась так далеко, что ему даже разрешили взять «на память» об убитом две дорогие инкрустированные сабли и два ружья, подаренные Льву Яковлевичу высокими должностными лицами. А потом струсивший комбат уговорил зятя и дочь Рохлиных «не выдавать» того солдатика, которого не имел права превращать в семейного няньку, и побыстрее сбагрил его из Москвы. Если это не так, генерал Кискин, занимающий ответственный пост в ближайшем окружении Игоря Сергеева, должен явиться в суд, чтобы подтвердить или опровергнуть заявление вдовы генерала о скрытии важного свидетеля и тайном похищении генеральского оружия.

- Роман, отзовись! - умоляюще произносила потом Тамара Павловна в телекамеры. По ее мнению, это «неиспорченный мальчик», должен был слышать выстрелы, унесшие жизнь главы семьи, и вообще знать очень много для установления всей картины трагедии.

Или вот такое заявление подсудимой. «Соседи рассказывали, что после убийства Левушки и моего ареста в нашей квартире неизвестными людьми был произведен обыск, который длился четыре с половиной часа. Без понятых, в присутствии только охранников мужа. По чьему приказу и на основании выписанных кем ордеров неизвестные с Лубянки рылись в наших вещах? Что искали эти люди в бумагах и вещах генерала Рохлина, если было совершено «бытовое убийство»? Даже наше брачное свидетельство изъяли. К кому я должна сегодня предъявлять претензии о пропаже наших с Левушкой сбережений?» Вопрос, как говорится, интересный.

Удивительно: сделав бывших солдатиков-охранников генерала главными свидетелями «неприязненных» отношений супругов Рохлиных, следствие совершенно обошло вниманием известных военачальников и политиков, с которыми Лев Яковлевич много лет поддерживал дружбу. Лидер «Духовного наследия» Алексей Подберезкин, экс-министр обороны Игорь Родионов, выдающийся актер Михаил Пуговкин, начальник генштаба Анатолий Квашнин, президент фонда «реформа» Мартин Шаккум, нынешний председатель думского Комитета по экономической реформе Сергей Глазьев. Эти и другие знаменитости не раз бывали в доме Рохлиных, участвовали в веселых семейных ужинах, о чем свидетельствуют сохранившиеся фотографии. Вот бы и порассказали в зале суда, что их влекло в семью, где царили «неприязненные отношения»… Или г-ну Индюкову было слабо обратиться к этим чинам и светилам за свидетельствами?

Любопытно, что за 22 месяца следствия, всех обысков и сотен допросов г-н Индюков не нашел у своей жертвы ни одной положительной черты, ни одного смягчающего обстоятельства. Проигнорировал даже присланные ему сведения о ее бескорыстной благотворительной деятельности, организации интернатов и лечебниц для психически больных детей. Здесь письмо и председателя Детского фонда им. В.И.Ленина А.Лиханова и вице-мэра Москвы В.Ресина. Когда же Тамара Павловна начала рассказывать, как они с мужем порой последнюю копейку отдавали чужим детям, обвинитель Грибинюченко ненавязчиво спросил: «Так вы ему в висок стреляли?». Слезы и тихая реплика: «Я в жизни котенка не обидела».

Похоже, за стремлением суда сделать процесс закрытым действительно кроется желание спасти от огласки многие факты, компрометирующие сильных мира сего. Но уже сейчас можно сделать вывод: совершенно необоснованно спрятав «процесс века» от СМИ и общественности, судья Л.Жилина, заседатели Михайлова и Иванова дали повод усомниться в их объективности и беспристрастности, желании установить истинную картину и причины трагедии, унесшую жизнь одного из ярчайших деятелей российской оппозиции.

16 октября 2000г.

P.S. Чуть позже ПРАВДА.Ру опубликует следующие материалы нашего корреспондента о процессе над Тамарой Рохлиной.

ГЕНЕРАЛ-ПОЛКОВНИК ВЛАДИСЛАВ АЧАЛОВ: «ГЕНЕРАЛ РОХЛИН ЧУВСТВОВАЛ ПРИБЛИЖАЮЩУЮСЯ РАСПРАВУ …»