Загадка катастрофы польского "Ту-154"

Катастрофа "Ту-154" польского президента под Смоленском вызвала обвал версий о причинах этого трагического лётного происшествия. Поражает то, что о причинах рассуждают не только специалисты, но и полные профаны. Притом, чем больший дилетант "эксперт", тем смелее он рассуждает о причинах катастрофы. Никак не может наша публика подождать окончания работы расследователей происшествия.

Но узнаем ли мы, смогут ли российская и польская комиссии установить истинную причину (точнее, целый комплекс частных причин) катастрофы? Не уверен. И не потому, что комиссиям, состоящим из, несомненно, первоклассных специалистов не хватит компетентности и добросовестности. Но вне объективного исследования останется очень важная компонента так называемого человеческого фактора — психологическая.

Может возникнуть вопрос: почему я беру на себя наглость рассуждать о делах лётных? Надеюсь, что кое-какие основания для рассуждений об авиации у меня есть. Я военный летчик первого класса, подполковник запаса. Почти четверть века отлетал на истребителях. Некоторое время преподавал курсантам высшего лётного училища теорию пилотирования. Службу в ВВС заканчивал старшим научным сотрудником авиационного журнала, где отвечал за публикации по теории пилотирования и авиационной психологии.

Понятно, что дело не в моих профессиональных достижениях, которые, кстати, сам я выдающимися не считаю. Но у меня накопился немалый опыт, а главное было время подумать над теми вопросами, на которые не хватало времени, пока сам летал. Да и нельзя действующему пилоту очень углубляться во все "тайны" своей профессии. Иначе попадёшь в положение сороконожки, которая однажды задумалась, с какой ноги начать движение. Да так и не сдвинулась с места.

Несколько "откровений". Многие лётчики фанатично любят свою профессию. Им необходимо постоянное подтверждение (не признание коллег и начальников, а подтверждение, о котором знает только сам человек летающий) своего лётного мастерства. Поэтому пилоты, случается (в советских ВВС случалось, как сейчас — не знаю), принимали очень рискованные ("неразумные") решения: "Я посажу самолёт в метеоусловиях, при которых другие пилоты не посадят… Я пролечу на такой предельно малой высоте, на которой другие не смогут… Я ночью выполню высший пилотаж — кто осмелится повторить такое?"

И каждое профессиональное поражение настоящий лётчик переживает глубоко и помнит всю жизнь. Что значит — поражение? Это значит: на земле задумал, а в полёте не выполнил (не получилось, не рискнул, испугался и т. д.) Настоящие пилоты (не все, но, думаю, большинство) чрезвычайно честолюбивы! Не тщеславны — честолюбивы. Поэтому у меня было собственное профессиональное кредо: "Фантазируй с чувством меры. Нафантазируешь такое, чего не сможешь выполнить, будешь страдать всю жизнь".

Иногда психология пилотов вытворяет такие номера, что и Хичкок не смог бы придумать. Для иллюстрации сложностей психологии, которые проявляются в нештатных ситуациях полёта, приведу описание двух лётных происшествий, о которых (так уж сложилось) я знаю практически все "психологические каверзы".

Происшествие первое

Экипаж Ту-134 выполнял первый полёт из города С в город И, "открывал" новый маршрут Гражданской авиации. Но не долетел до аэродрома посадки 20 км, посадил самолёт на старую короткую, необорудованную никакими средствами радиотехнического обеспечения посадки полосу, которая лежала точно с таким же курсом, как и нормальная — для посадки больших самолётов в аэропорту города И. Самолёт после такой посадки, естественно, "ремонту не подлежал".

Комиссия в итоге расследования пришла к выводу: авария произошла по вине экипажа. И всё, никаких "нюансов". Но этим ЧП заинтересовались специалисты ВВС (аэродинамики, психологи и прочие). Провели своё расследование — с гарантией полной анонимности и закрытости результатов. И вот что выяснили.

Первый пилот (командир экипажа) рассказал:
— Я весь полёт думал о том, что после посадки нас ждёт банкет: мы открыли новый маршрут! Поэтому без каких-либо сомнений воспринял информацию штурмана: "Командир, мы пролетаем аэродром, он впереди всего в двух км. Высота у нас была 600 м. Я направил нос самолёта под полосу, чтобы успеть сесть с первого захода. Самолёт почти пикировал, но я этому не придал значения. Приземлились мы на скорости км на 150 больше посадочной. Полосу длиной всего метров в 300 мы проскочили мгновенно, а дальше — канавы, ямы, бугры. Остановились мы на краю оврага. В общем, самолёт разрушился полностью. К счастью, никто не погиб…

Штурман:
— Погода была прекрасная. В течение всего полёта работы у меня было мало: всё видно на много км. Посмотрел на землю и неожиданно увидел полосу почти под нами. Сразу доложил командиру, что мы проскакиваем наш аэродром. Командир мгновенно пошёл на посадку. Через несколько секунд я понял, что мы заходим (даже не заходим — пикируем!) не на аэродром нашей посадки, а на очень короткую полосу. Но мне было стыдно признаться, что допустил такую дикую ошибку. Из-за стыда я и не доложил командиру о том, что это не та полоса.

Второй пилот:
— Я сразу понял, что мы садимся не на нужный нам аэродром. Но подумал так: "Командиром экипажа назначили не меня, опытного пилота, а этого мальчишку с мохнатой лапой. Вот пускай все и убедятся, какой этот "папин сынок" дурак".

Вот такой сюжет. В чём тут "разгул психологии"? А вот в чём.

1. Командир экипажа думал не о полете, а о банкете. Психологически он в полёте фактически "не участвовал". В голове полёт от взлёта до посадки "не выстраивал". Он заранее решил произвести посадку с первого захода, чтобы "не испортить праздник". Поэтому без малейшего осмысления воспринял информацию штурмана о пролёте аэродрома посадки. А потом уже ему было не до анализа: он выполнял очень сложную посадку.
Важная деталь. Нужный аэродром находился рядом с большим городом, а та полоса, на которую командир посадил "Тушку", находилась на "дикой" всхолмлённой и пересечённой оврагами местности. Но командир ничего, кроме полосы, не видел.

2. Штурман постыдился признаться в "дикой" ошибке. Чувство стыда оказалось сильней страха погибнуть. Разве это не Хичкок?

3. Второй пилот тоже был готов погибнуть, чтобы "все убедились, какой командир экипажа дурак.

Вывод по сюжету. В сознании каждого члена экипажа "сработала" психологическая доминанта, не связанная с полётом. Вообще в лётной работе психология играет существенную роль, а в некоторых ситуациях может полностью подчинить пилота.

Но по катастрофе польского самолёта ничего, кроме факта самой катастрофы никому, кроме расследователей, ничего не известно. Лично я буду удивлён, если двум комиссиям удастся установить истинную причину ЧП. Это при условии непредвзятого расследования обеими комиссиями. В чём тоже есть большие сомнения.

Происшествие второе

Курсант лётного училища после полёта на полигон возвращался на аэродром. Аэродром находился рядом с небольшим райцентром. Была пятница. А в воскресенье курсант собирался пойти на свидание с девушкой-студенткой, которая на каникулах отдыхала в деревне, километрах в пяти от райцентра. Курсант в той деревне ни разу не был. Как дойти до деревни, девушка ему подробно рассказала. Курсант решил рассмотреть дорогу в деревню при возвращении на аэродром с полигона. Так хотел, что забыл: курс взлёта и посадки в этот день был такой, что курсант не мог пролетать над местностью, где находилась вожделенная деревня.

Вот он и строил заход на посадку с противоположным стартом. И с высоты 500 м изучал маршрут своего воскресного похода к любимой. На посадку он зашёл "против старта". На высоте метров 50 вдруг увидел самолет, бегущий по полосе навстречу. Этот самолёт как раз выполнил посадку "с правильным посадочным курсом". Курсант решил, что встречный самолёт взлетает, а не заканчивает пробег после посадки. Чтобы не столкнуться с "взлетающим" самолётом, он буквально "рванул" ручку управления на себя, чтобы уйти вверх.

Самолёт мгновенно вышел на закритические углы атаки и свалился на крыло. На глазах у всех, кто в это время был на аэродроме, самолёт упал рядом с полосой, дважды отскочил от земли, зарылся носом в грунт, загорелся. Пожар потушили, курсанта из кабины втащили. Увы, он погиб…

Потом экспертиза установила, что курсант умер еще до удара самолета о землю — от разрыва сердца. Настолько сильным был стресс.

Комиссия внимательно расследовала это ЧП. Вывод сделала такой: "недоученность курсанта". А настоящую причину катастрофы знали только близкие друзья погибшего. Он накануне рассказывал, как будет изучать маршрут своего воскресного похода. Друзья-курсанты ничего расследователям не сказали. Не могли сказать. А из-за ложной солидарности или по законам курсантского братства — это не так уж важно.

Но причём тут Хичкок, причём тут психология? А при том. Злую шутку сыграла с курсантом психологическая доминанта: молодой пилот был так сильно "заряжен" на поиск дороги к любимой, что на полёт у него просто не осталось необходимых для его выполнения ресурсов: внимания, настроя, ответственности и так далее. Более того, в тот момент, когда он увидел "взлетающий" самолёт, вероятнее всего, он осознал свою ошибку. В нём "сработало" очень мощное желание скорей "исправиться". Чтобы никто не заметил грубого нарушения схемы полётов, установленной на эту лётную смену.

Ещё два "нюанса". Первый. Перед этой злосчастной лётной сменой курсанты много дней летали с противоположным стартом. В голове курсанта сложился устойчивый стереотип порядка захода на посадку.

Второй. Погибший курсант обладал "взрывной" реакцией и не умел "дозировать" силу собственных движений. Он великолепно прыгал в высоту, быстрее всех бегал стометровку, дальше всех метал диск и гранату. Вот и ручку управления в сложной ситуации он не "взял на себя", а "рванул".
Так и сложились несколько сугубо неблагоприятных психологических факторов. И — гибель…

О чём это я? А о том, что установить истинную причину (исчерпывающий "список" причин) любой катастрофы чрезвычайно сложно. Сомневаюсь, что будут установлены истинные причины катастрофы польского президентского "Ту-154". К тому же, тут ведь ещё и политика…

Я сказал, что авиация в своих "выдумках" превосходит самого Хичкока. Конечно же, это всего лишь образное выражение. Но оно верно в одном: как в сценариях Хичкока невозможно предугадать развитие сюжета, так и в авиации не всегда можно предугадать (тем более "объяснить со стороны": после катастрофы, когда никого не осталось в живых) действия экипажа. Тем более, восстановить, что и как происходило на борту самолёта, когда пилоты (и пассажиры) погибли.