Экономист Алпатов: профессора потеряли статус и академическую ренту

Что изменилось в развитии высшей школы после 2012 года, как контрактная система повлияла на преподавательский состав и как это отразилось на науке, рассказал ведущему Pravda. Ru Игорю Буккеру профессор кафедры экономической политики СПбГУ, доктор экономических наук Геннадий Евгеньевич Алпатов.

Сокращение преподавателей

— Геннадий Евгеньевич, сегодня мы хотим поговорить о высшей школе, вузах. Какие проблемы вы видите?

— Да, несомненно, развитие высшей школы после 2012 года резко изменилось по качеству. Был издан указ президента, в котором говорилось о том, что количество вузов и преподавателей слишком большое, и это правильно, потому что демографическая яма, количество абитуриентов сокращалось, и количество вузов, конечно, тоже нужно было сокращать. Предполагалось сократить на 40 %.

В результате мы получили сокращение 103 тысяч к 2020 году преподавателей. Чтобы понять масштаб, достаточно сказать, что у нас сейчас 250 тысяч преподавателей — почти треть преподавателей гражданских вузов была сокращена.

Причем это было сделано так, что были потеряны статус каждого преподавателя и его академическая рента. То есть имеется в виду вот что: сначала приходит молодой человек ассистентом работать, получает зарплату, так скажем, по советским меркам 125 рублей. Он защищает кандидатскую диссертацию и начинает получать 280. Если он еще немного методически поработает, его через года три ставят на должность доцента, он получает 320. Есть смысл писать кандидатскую диссертацию и развиваться. И уж если он напишет лет через 8-10 докторскую диссертацию, он получает 450, а если завкафедрой, то 550. Обращаю внимание, что в тот период после войны зарплата рабочих была 100 рублей максимальная, то есть 1000 до реформы. Ну и, соответственно, 1000 у рабочих — это максимальная, передовой рабочий, и 4500 у профессора. Академическая рента пожизненная, и это статус, который позволял, если вспомнить научных руководителей, моего научного руководителя Петра Михайловича Павлова, давно покойного, так у него была еще и прислуга.

То есть была перспектива у молодого человека идти в высшее учебное заведение, становиться преподавателем, одновременно научным работником, писать работы и работать в научной сфере.

В 2013-м было общее собрание, где проректор сказала, что вы теперь все переводитесь на годичный контракт. Каждый год вы будете аттестовываться, и те, кто не выполнил норму, будет лишен права подавать снова на конкурс. Вот таким способом было осуществлено сокращение преподавательского корпуса. В чем здесь ошибка с точки зрения долгосрочности? Долгосрочность — это потеря престижа работы всеми, кто пытается встать на этот путь. Мои аспиранты, которые защитились, не выбрали после этого путь преподавательской работы. Все устроились в частном бизнесе или на госслужбу. Это очень печально, потому что были перспективы, хорошие учёные и хорошие преподаватели, которые могли передавать знания.

Сомнительная норма

Иначе говоря, получается, что каждый преподаватель оказывался виноват в том, что он увольнялся, то есть не выполнил норму. Что же это была за норма? Результаты научных исследований? Нет.

Это были формальные показатели количества статей, опубликованных в зарубежных журналах, что было в 2012 году ещё не принято. Мы публиковались в своих журналах и считали, что наш сегмент международной науки, который в наших журналах, вполне самодостаточен.

Мы знали, и это каждый учёный знает в своей области, какие журналы самые хорошие и действительно серьёзные, и не публикует пустых вещей без каких-либо зачатков новизны.

Вот следствие номер два этих показателей, которые продолжаются до сих пор. То есть у каждого в трудовом контракте записано: опубликовать какое-то количество статей. Неважно, насколько хороши эти статьи, главное, чтобы они попадали в Web of Science или Scopus. Это было несколько унизительно для профессоров: они оказались на уровне ассистентов по своему статусу, потеряли академическую ренту, то есть то, ради чего они потратили много лет жизни и к 45-50 годам стали профессорами.

Стремление к выполнению показателей привело к тому, что научный эфир был забит огромным количеством статей совершенно пустого содержания, потому что люди, даже очень умные и исследователи качественные, не могут каждый год получать научные результаты. Иногда бывает, что человек 8-10 лет работает, а потом разражается серией статей, когда получен результат. Везде требуется накопление материала:

• в физике,
• математике,
• биологии,
• эмбриологии,
• ботанике.

Поэтому был бросок в 2014–2016 годах по количеству публикаций. Это были публикации по уже готовым, найденным решениям. Потом люди, понимая, что их отчислят, выведут за штат и переведут, если все-таки преподаватель нужен, на контракт, гражданско-правовой договор без премии, то они стали делить этот результат на части маленькие и по каждой части писать статью.

В 10-12 раз увеличилось количество публикаций. Сразу рынок ответил на это.

Появилась масса интернет-журналов, которые ни о чем. Второй ответ был — это посредники между Web of Science и Scopus и преподавателями. Они говорили: "Мы опубликуем вашу статью, вы нам заплатите, а мы заплатим им". В результате Web of Science стали развращать журналы и саму систему двойного рецензирования деньгами. Но там же тоже издательства понимают, что деньги пошли. Оказывается, всей России приказали печататься у нас, а не у себя.