Сергей Соколкин: "Прилепин вышел из романов Проханова"

Сергей Соколкин мог стать никому не известным инженером на одном из уральских заводов. Но теперь он поэт, прозаик, автор многих известных песен, секретарь Союза писателей России, заслуженный работник культуры России, а также заслуженный работник культуры Ингушетии. О своем непростом становлении он рассказывает "Правде.Ру".

Сергей Каргашин: Сейчас твои песни в репертуаре многих российских звезд, также ты автор более десяти поэтических книг, но на самом деле по образованию ты инженер, вначале закончил Уральский политехнический институт.

— Как-то получилось, что я, учась в институте, уже начал писать. И первая публикация была в институтской газете, называлась "За индустриальные кадры". С 1985 по 1987 год я работал в Уральском научном центре Академии наук СССР. Почему я туда пошел — потому что понимал, что долго меня ученые не вытерпят, и мне сказали, что из Академии легче уйти, чем с какого-то завода.

Там, как в анекдоте, меня послали товарищи академики сидеть в библиотеке и выписывать разные интересные вещи. И там было много типа "изобретено — Советский Союз, внедрено — Япония" или "США" — уже тогда вовсю воровали и продавали секреты.

Прямо напротив меня находился журнал "Урал". Сейчас один из самых либеральных журналов, а тогда был самый кондовый. Там не брали ни одного моего стихотворения, говорили "Что ты пишешь? Какую-то хрень. Любовь-морковь. Вообще непонятно что". Нам надо "Урал — опорный край державы", про Мартена. Я говорил: "Знаете, у меня как раз специальность — Мартена и прочее. Я терпеть не могу все это дело.

В общем, крупных публикаций не было, и я особо поэтического настроения не приобретал в цехе. И вдруг попалась книжка "Ни рано ни поздно" Юрия Кузнецова. Она настолько отличалась от всех этих, которые про Мартена писали… И я думал, что надо ехать к Кузнецову. Как Есенин к Блоку поехал.

Поехал, нашел Союз писателей, там мне говорят: "Ты что, парень, с дуба рухнул? Будем мы кому попало раздавать". В общем, я нашел какую-то молоденькую девочку, стал ее обхаживать, улыбался ей. Раздобыл через нее адрес и телефон.

Позвонил, сказал: "Я поэт с Урала, хочу свои стихи показать". Он мне говорит: "Я с публикациями помочь не могу". Я: "Мне нужно, чтобы просто вы почитали и сказали, поэт я или нет, или мне надо бросать все это дело". Он к таким вещам неравнодушен: "Приезжайте". В итоге он говорит: "Соколкин, поэт ты гениальный, но стихи у тебя полное говно. Пока у тебя нет стихотворения, за которое может ухватиться критика. Все равно все, что есть, надо печатать, конечно". Юмор такой. Посоветовал поступать в Литинститут — "иначе ты там пропадешь".

— Нужна творческая среда.

— Формирование нужно. Когда уже сформируешься, можно уезжать, куда хочешь. Распутин, Белов жили у себя на родине, но поэты как-то в основном в центре. "Сейчас в Литинститут набирает Лев Ошанин — поэт как поэт, конечно, не самый сильный".

— Лев Ошанин как поэт-песенник такие песни написал!

— Как поэт-песенник он гениальный.

— "Течет река Волга", Зыкина пела — это же потрясающая песня.

— У него же были замечательные песни. "Солнечный круг, небо вокруг". Я даже смеялся, первая эротическая песня "Тронутые ласковым загаром плечи обнаженные твои". Кобзон пел. Какая-то у него еще была очень известная. "Эх, дороги… Пыль да туман".

— Точно!

— Любимая песня маршала Жукова. Как поэт просто он был, конечно, средний. Я ему лично говорил, он даже со мной соглашался. Когда я диплом защищал, у меня был Ошанин ведущим, а оппонентом — Евгений Долматовский. Меня спросили: "А что ты песен не пишешь". Нет, зачем, я же поэт. Очень не жалею, что уехал туда.

— После окончания Литинститута ты несколько лет работал в газете "Завтра" у Александра Проханова, выдающегося писателя.

— Замечательный человек, которого все время пытаются оболгать с левой, с правой стороны. Не буду повторять. Нормальный, добрый, заботливый человек.

— Прекрасный оратор!

— Те, кто на него наезжает, явно не читали его романов. Например, "Красно-коричневый" 1993 года. Потрясающие совершенно там есть куски о любви — добрые, нежные, просто удивительные. Как мне кажется, Захар Прилепин с его рассказами любовными оттуда вышел. Как мы все из гоголевской шинели.

Захар Прилепин, писатель

Неудавшаяся слава журналиста и либералы

— В 1993 году ты делал журналистское расследование о поступлении оружия в Москву и даже на месяц загремел в Бутырку.

— Я ничего умнее не нашел, но были серьезные истории. Нападали на Проханова, на Бондаренко. На меня тоже. В метро ко мне докопались два человека в пустом вагоне, в шесть часов утра. И на одной остановке вошел молодой парень, впрягся за меня. Они убежали, бросив какие-то пакеты. Он стал в них рыться, что-то мне сунул и убежал, а я остался.

Я смотрю — там непонятно что и патроны… Тут до меня дошло, что это стреляющая ручка. Думаю — это ж зацепка, надо начать журналистское расследование, которое от меня все требовали. На следующий день я пошел туда показывать — ничего умнее не нашел. И там их повязала милиция. Причем несколько злобствовали, писали какую-то ахинею насчет того, что отмахивался редакционным удостоверением, обещал всех урыть. Интересно, что прямо горой вступились писатели, даже либеральные. Розов, Солоухин.

— Розов не либерал, он патриот.

— Либерал. Это я его перевоспитал. Помню, брал интервью, он сразу такой: "Ваша газета грубая и некультурная". И я стал спорить, хотя мне все говорили, что так нельзя. Видимо, чисто по-человечески я ему понравился, он мне тоже. Великий драматург.

Потом он говорил: "Вы грубоватые, но кое-где вы правы". В 1995 году он вообще говорил "Я пенсионер-империалист", говорил, что Ельцин — подонок, власть негодяев. Пусть он был либеральный человек, но честный.

— Да.

— У нас сейчас слово "либерал" ассоциируется чуть ли не с фашизмом. Я, кстати, в своей жизни встречал одного либерала, только мы с ним сейчас дружим. И я ему даже сказал, что ты настоящий либерал. "Я с вами полностью не согласен, но я отдам жизнь за то, чтобы вы могли говорить эти вещи". Вот это либерал. А у нас, если ты со мной не согласен, значит, надо тебя расстрелять. Чем они отличаются от Троцкого какого-нибудь?