Детям не хватает воли к жизни?

Проблема подростковых самоубийств в России вызывает опасения у педагогов и психологов. Что происходит с современными тинейджерами? Кто попадает в группу риска? Как победить проблему детского суицида? Обо всем этом корреспондент Правда.Ру побеседовал с врачом-психиатром, психотерапевтом, руководителем клиники интенсивной терапии Сергеем Нурисламовым.

— Первого сентября в Мордовии после торжественной линейки школьница пришла домой и покончила жизнь самоубийством. Мы регулярно слышим о таких трагедиях. Что происходит? Почему наша молодежь, у которой вся жизнь впереди, жить не хочет?

— Мы немного растеряли традиции жизни. Нужно вернуться к идее семьи, к тому, что формировалось очень долго на Руси. В последующем это менялось, семья разрушалась, детей в 1937 году заставляли отказываться от своих родственников. В противном случае детей тоже ждали гонения. Поэтому мы сами, наши родители, наши бабушки, дедушки где-то этому поспособствовали. В итоге мы достигли определенного уровня распада традиционных семейных ценностей, и вот теперь нам нужно их восстанавливать, нарабатывать.

— Есть мнение, что до революции Россия была на последнем месте по количеству самоубийств, теперь же — впереди планеты всей, из-за того, что снизилась религиозность людей. Потому что в христианстве самоубийство — большой грех. Вы поддерживаете эту точку зрения?

— Вопрос религии имеет место. Но я бы еще сказал и о том, что тогда было удовольствие от жизни.

— Но в наше время удовольствий более, чем достаточно. Сегодня у подростков есть все, что душа пожелает, почему им жить не хочется при этом?

— На самом деле, удовольствие очень многих подростков — внутри электронных гаджетов. Они не получают удовольствия от непосредственного контакта со своими родителями, поскольку родители тоже в электронных гаджетах: в Facebook, во "ВКонтакте", в "Одноклассниках". Некоторые семьи распадаются из-за этого, некоторые, наоборот, соединяются, но, в любом случае, мы оказались внутри электронных приспособлений, мы перестали общаться между друг другом. Мы не можем найти слов для общения, мы не понимаем, о чем поговорить. Находясь в этих электронных предметах, погружаясь в них, подростки не получают контакта даже внутри своей социальной группы. То есть они оказываются обделены этим, и жизнь им представляется плоской - непонятно, куда развиваться, непонятно, к чему стремится.

Также иногда отсутствует социальный лифт. В этом случае педагог чувствует и родители понимают, что подросток займет всего лишь небольшую нишу в будущем, потому что школа не дотягивает до элитарного уровня, потому что уровень сдачи экзаменов в этой школе не позволит поступить в вузы. И вот это некое давление, что ты оказываешься не у дел в будущем, со стороны родителей, со стороны педагогов, тоже сказывается.

— Когда подросток решает свести счеты с жизнью — это, как правило, сиюминутное решение, или он долго к этому идет? Есть ли у родителей, у психологов, у педагогов время, чтобы повлиять на ситуацию и предотвратить суицид?

— Да, конечно. Давайте вспомним наше детство, разве вы не обдумывали смысл жизни? Разве вы не представляли, что произойдет, если вы внезапно погибнете? Разве вы один хотя бы раз мысленно не примеряли на себя действия того, кто совершает суицид? Мы это делали, мы об этом думали, мы это примеряли. Каждый подросток проходит через понимание смысла жизни, и в тот момент, когда он это делает, он думает: "Нет, как же здесь будут? Будут переживать мои любимые родители, бабушки, дедушки. Они обо мне заботятся, у нас большая семья". То есть каждый ребенок пропускает это через свою ткань сознания.

Если же он в ответ на отсутствие его на этой планете понимает, что, наверное, родные вздохнут с облегчением, потому что они ему все время говорят, какой он плохой, что из-за него все мучаются, он надоедает, он может сказать: "Да, меня здесь не должно быть". И это, конечно же, не сиюминутное, не скоропалительное решение. Не существует таких психических расстройств у подростков, в которых бы они делали это внезапно, если нет употребления каких-либо психоактивных веществ.

— Есть мнение, что иногда подростки прибегают к суициду для того, чтобы просто напугать взрослых. То есть это некая форма шантажа. Как вести себя родителям, если подросток заявляет, к примеру, что перережет себе вены, если его не отпустят на дискотеку или если не разрешат встречаться с кем-нибудь?

— Можно агрессивно отреагировать: "Давай сделаем это в хирургическом кабинете, доверим это врачу". Это совсем агрессия, и ребенок, впервые столкнувшись с этим, скажет: "Нет, к хирургу не поеду". Можно мягко: "Сыночек, зачем делать это со своими венами, они же такие хорошие, такие замечательные, у тебя чистые руки". Можно жестко: "Ну, сейчас мы покажем, что значит перерезать вены", то есть устроить палочную систему воспитания, как в лучших английских школах.

Я считаю, в такой ситуации нужно договариваться, нужно обсуждать. Если у вас это не получается, берите ребенка за руку, ведите к психологам, к специалистам. Вспомните американские фильмы, тот образ психологического мышления, когда один другому может сказать, и не обязательно психотерапевт, что: "А давай об этом поговорим". К сожалению, этот уровень психологического образования нашего общества находится практически на нуле.

— Кто находится в группе риска по подростковому суициду: мальчики или девочки? Какой возраст наиболее опасный? Это дети из неблагополучных семей, или из тех, где все в порядке с финансами? Имеет ли значение, какие отношения у подростка с мамой?

— Наиболее рисковая группа — это неполные семьи. То есть это ситуация, когда ребенка воспитывает кто-то один из родителей, даже если это будет мама. Мама не может взять на себя функции и отца тоже. Также нередки случаи, когда вы находитесь с мамой в связи, а мама не просто гиперопекающая, а еще и слегка доминирующая, властная и запрещающая. И здесь вам может захотеться отойти от нее, оторваться. В этом случае много есть нюансов, в которые может входить психотерапевт и психолог.

Конечно же, группы риска у мальчиков и у девочек разные. Группа риска у девочек, если она ничем не занимается, если у нее есть какие-нибудь семейные проблемы: папа-алкоголик, мама с проблемами, они расстались, папа сидит или мама где-то в местах лишения свободы, то есть у родителей отмечаются какие-то асоциальные формы поведения. Девочка может об этом никому не рассказать, может стесняться об этом с кем-либо поговорить, она будет в себе это удерживать.

У мальчиков группа риска больше связана с тем, что они могут попробовать какие-либо психоактивные вещества. Они могут в компании что-то попробовать, и в ситуации выхода из этих состояний, когда появляются депрессивные мысли и переживания, могут возникнуть проблемы, связанные с суицидальным поведением.

— Что делать родителям, чтобы предотвратить подростковые суициды? Как обезопасить ребенка? Что делать педагогам? И что делать на государственном уровне?

— Ничего не делайте, если вы не знаете, что делать. Если вы бросаетесь бить ребенка, то лучше бы вы этого не делали. Если вы стараетесь сильнее его ограничить и вырвать компьютер из розетки, лучше бы вы этого не делали.

То есть лучше для начала устроить встречу с представителями власти, педагогами, психологами, психотерапевтами и психиатрами. Мне кажется, что все-таки психиатров здесь нужно включать, потому что суицид — это патология. Мы должны работать именно совместно, в большой группе. И вот тогда мы выработаем определенные решения, тогда мы поймем, какое место психиатров в этой работе, какое психологов, от кого кому передавать сведения. Не надо приглашать женщину-милиционера в строгой юбке в серой форме с погонами, которая будет на запись брать нерадивых подростков, не надо запугивать детей. Надо идти с ними на контакт.

Подготовила к публикации Мария Сныткова

Беседовала Марина Архипова