Илья Шаблинский: бюрократия — часть нынешней власти

Председатель совета директоров "Правды.Ру" Вадим Горшенин и доктор юридических наук, профессор Илья Шаблинский обсудили основные поправки к Конституции и сравнили полномочия прежнего Совета Федерации с нынешним. Правда, не в пользу последнего.

Новая реальность?

— Для вас наступила новая реальность или она осталась прежней?

— Конечно, реальность осталась, в общем, та же самая. Поправки и не должны были особенно ничего менять. Скорее — закрепить то, что было главным в политическом режиме. Мы все знаем, какая была главная цель всей этой кампании — обеспечить бессрочное правление нынешнего президента. Мы должны были это как-то почувствовать? Наверное, нет.

В 2024 году, может быть, как-то по-новому ощутим. Но мы с вами в прошлый раз говорили, что поправки условно делились на некий мотив вполне декоративных норм и на несколько новых норм, которые расширяли полномочия президента, которые ему были как бы нужны. Он ими решил обзавестись на новой стадии. Об этих новых его полномочиях мы немножко в тот раз говорили. Он ими ещё пока не воспользовался.

Напомню, у нас теперь президент сам в праве назначать и отправлять в отставку Генерального прокурора, раньше Совет Федерации всё-таки за это отвечал. Президент теперь может инициировать отставку судей высших Судов (Конституционного и Верховного). Это очень важное полномочие. И судьи теперь должны дрожать. Со Счётной палатой у нас такая история была. Ещё в 2004 году внесли поправки, по которым решающую роль в назначении аудиторов играл президент. Это совершенно расходилось с Конституцией.

По изначальной редакции Счётная палата — это контрольный орган парламента. Госдума и Совет Федерации её сформировали, а исполнительная власть никакого отношения к этому не имела. Но были внесены поправки, и президент стал, по сути дела, определять кандидатуры аудиторов. Теперь это внесли в Конституцию. Это было в законе о Счётной палате, а это внесли в Конституцию. Как бы втащили. Это самое важное, что изменилось.

— Сейчас можно говорить о том, что помимо появления у парламента новых функций — утверждать ключевых министров, которые приходят в парламент при назначении нового кабинета, в то же время у парламента отняли права контроля?

— Да. Отняли самые важные права. У Совета Федерации было самое главное полномочие — назначать генпрокурора. Кто-нибудь из наших слушателей, может быть, помнит, как Совет Федерации артачился, когда не хотел отправлять в отставку Казанника и не хотел назначать Ильюшенко. Скуратова назначил, но потом, когда в результате очень странной и пикантной истории его решили снять, Совет Федерации упирался, не хотел его отправлять в отставку.

— Тогда и другие спикеры были, и другой состав Совета Федерации. Тогда Совет Федерации избирался напрямую гражданами?

— Он избирался напрямую один раз в 1993 году. В 1995 году был принят новый закон о порядке формирования. Если помните, туда входили первые лица регионов. Губернаторы и спикеры. А председателем Совета Федерации был Егор Семёнович Строев. Я работал в Совете Федерации Правового управления как раз при Строеве. У меня остались хорошие впечатления. Я там был замначальника Правового управления и был на совещаниях, которые Строев вёл. Он был губернатором Орловской области и вообще человеком, имеющим своё мнение. Самостоятельным человеком. Он представлял компартию. Но не это важно. Он был человеком с самостоятельной позицией.

Это была весомая фигура. Уникальный был случай, когда Ельцин в декабре 1995 года вдруг решил распустить Госдуму. Сейчас об этом эпизоде мало знают. Строев рассказывал нам, потом и в книге это описал. Повод заключался в том, что Госдума приняла Беловежские соглашения. Вроде бы, Ельцину посоветовали использовать это как повод распустить Думу. Может быть, не назначать выборы.

Ельцин позвонил Строеву. Строев рассказывал, что ему позвонил в ночи Борис Николаевич и сказал: "Егор Семёнович, я принял такое решение". На что Егор Семёнович ответил: "Борис Николаевич, Конституции-то не соответствует никак". "Вы поддерживаете или нет?" — настаивал Ельцин. Строев: "Какого вы от меня ждёте ответа? Давайте переговорим чуть позже". Ельцин бросил трубку. Потом где-то в шесть утра, как рассказывал Строев, Ельцин позвонил и сказал: "Егор Семёнович, я был неправ. Меня тут как бы уговаривали. Хорошо, что вы заняли такую позицию". Вот такой был Совет Федерации и такой был председатель.

Хабаровский край

— При той ситуации, когда главы регионов входили в состав Совета Федерации, это была действительно верхняя палата парламента, потому что они обладали опытом. Им самим работать на территории, поэтому законы проходили совершенно иначе. В связи с событиями в Хабаровском крае многие заговорили о федерализме, о появлении некоего пояса, состоящего из Дальнего Востока, Сибири, Северо-Запада, где была недостаточно высокая поддержка этих поправок. У меня ощущение, что этого единства территорий и центра нет. Центр всё более централизуется, а регионы получают всё меньше прав. Может быть, в Хабаровском крае именно из-за этого такие выступления?

— Федерализм — это отдельная большая тема. За последние 10-15 лет субъекты Федерации и их главы потеряли определённые полномочия. То есть власти стало у них меньше, контроля стало больше. В общем, скорее это пошло во вред. Что касается отличия интересов нынешнего федерального центра от регионов, у нынешнего федерального центра задача сохранить статус-кво.

Чтобы был контроль над регионами, чтобы этот президент был ещё 10-15-20 лет у власти, чтобы у этой группировки вокруг президента сохранялся контроль над основными ресурсами (силовыми, экономическими и т. д.). У регионов — просто обеспечить нормальную жизнь, повысить уровень жизни. Думаю, это главная задача последних 10-15 лет российских окраин, как-то поднять уровень жизни. Бедность была самой главной проблемой России ещё 20 лет назад. Мы с вами как-то говорили, что в течение 7-8 лет в 2000-х пошёл уровень жизни вверх. Это точно было так.

Во-первых, нефть была очень дорогой и инвестиционный климат был неплохой. Оживился бизнес. Экономика — это предприимчивые люди. Это слой людей, которые открывают мастерские, магазины, кафе, фабрику по производству полиэтиленовой плёнки. Какое-то время такие предприятия были еще прибыльными. Где-то в 2012–2013 годах развитие практически остановилось.

Думаю, одна из главных причин — силовое давление на бизнес. Силовой сектор взял слишком большую власть. Бюрократическая прослойка между бизнесом и властью увеличилась. Все эти Роспотребнадзоры, Роскомнадзоры. Людям предприимчивым стало тяжело работать. В российской глубинке Хабаровский край ещё не самый худший вариант. Жизнь стала ухудшаться. Относительный и абсолютный размер заработной платы стали снижаться.

Главное сейчас противоречие: российские регионы, особенно окраины, хотели бы вырваться из бедности, а кто-то — из нищеты. Вроде бы все объективные условия для этого есть. Федеральный центр закупорился. Прежде всего, центр дорожит своим силовым контролем над бизнесом, над финансовой сферой. Бюрократические структуры — часть нынешней власти. Да, у нас абсолютно ухудшилась внешнеэкономическая конъюнктура. Инвестиционный климат на нуле. Внешних капиталовложений нет. В таком состоянии это может длиться долго, но регионы будут беднеть.

Хабаровский край не самый бедный. Читинская область — у них 30 000-20 000 в среднем, а в Хабаровском крае — 40 000. У людей просыпается чувство собственного достоинства. В данном случае у этого всплеска экономических причин я не вижу. В принципе экономическое положение не лучшее, но люди были обижены. Они Фургала выбирали. За него действительно проголосовало значительное большинство. И вот с ними поступили так хамовато, так пренебрежительно.

Беседовал Вадим Горшенин

К публикации подготовил Игорь Буккер