Правозащитник: 10% осужденных сидят незаконно

Почему конфликт между законом и надзирающими за законом органами стал так велик? Что может сделать генеральный прокурор и другие люди при власти? Как нашу систему правосудия сделать действительно правосудной?

Обо всем этом и многих других "болезнях" российского правосудия главному редактору "Правды.Ру" Инне Новиковой рассказал член Совета по развитию гражданского общества и правам человека при Президенте Российской Федерации, главный редактор журнала "Правозащита" Евгений Мысловский.

Читайте начало интервью:

Евгений Мысловский: закон поворачивают правоприменители

Как делают статистику преступности и раскрываемости

Член СПЧ: почему нельзя доверять статистике преступности

Почему сидят невиновные? Судебно-процессуальные абсурды

Правозащитник: почему судят и приговаривают ни за что

Прокурор против следователя — "плотник супротив столяра"

— Евгений Николаевич, что может сделать прокуратура, генеральный прокурор после того как убрали надзор за следствием и даже есть такие случаи, что указания генпрокурора нижестоящие прокуратуры просто игнорируют?

— Генеральный прокурор может сделать очень много, но при условии, что у него аппарат будет работать нормально. Но если все они сидят и ничего не делают, только думают: "Ну хорошо, ну и ладно, ну и подумаешь, и так нормально"... И ни разу не проверялось, что делается. Мы же встречались по тюменскому делу и направили туда документы.

Но не послали туда человека, который приехал бы и начал смотреть. Там эту бумагу взяли и спустили на тормозах. На сегодняшний день конфликт между законом и надзирающими за законом органами очень велик. Разрыв получается очень большой и только увеличивается. Но, опять же, это человеческий фактор.

Генпрокурор может вызвать к себе начальника управления кадров и сказать: "Подготовь приказ о снятии с должности за неисполнение приказов и своих служебных обязанностей. А если он еще что-то нарушил, какие-то законы, то готовь приказ о возбуждении уголовного дела, направляй материалы в следственный комитет за злоупотребление".

Но они же этого не делают. Да, бывает, что возбуждают уголовные дела против прокуроров за взятки. А за непрофессионализм, за дурость, за злоупотребления, которые стоят на грани или даже за гранью закона, никого еще не сняли с работы. Если бы сняли хотя бы одного-двух приказом, другие бы прочитали и подумали, что и их могут снять за дурь и такие нарушения, и такого не стали бы делать.

— В последнее время нет никаких особых реформ в правоохранительной системе. Когда это все произошло? И что сейчас можно сделать?

— У нас есть одна общая беда по всей стране. На одном из первых заседаний нового Верховного Совета тогда еще РСФСР было принято решение о ликвидации всех контрольных органов. То есть все контрольные органы были ликвидированы, потому что они мешали реформаторам. Тогда же ставился вопрос о ликвидации прокуратуры, но тогда это удалось остановить.

Постепенно ее функции уполовинивались и дошло до того, что сегодня она ничего не может, даже если решения, поручения президента исполняются где-то максимум на 30 процентов. Я разговаривал с руководителем одного из управлений Президента Российской Федерации по работе с обращениями граждан.

Откровенный разговор вели, спросили: "Почему так получается, почему жалобы к вам идут, а вы их только переправляете?" Он говорит: "Потому что так положено. Мы лишены права контролировать исполнение этих жалоб. Мы можем переслать, а контроля за ними мы лишены. У нас в Указе Президента этого нет, не проставлено".

— А нельзя вернуть контроль?

— Наверное, можно.

— То есть просто президенту никто не принес такую бумагу на подпись?

— Да, потому что люди думают: "На хрена нам эта лишняя головная боль?…" Хотя теоретически никто не запрещает делать это и сейчас. Но одно дело не запрещать, а другое дело вменять в прямые обязанности. А если не предусматривается, то можно вообще ничего не делать.

— У нас накопилось очень много проблем во всех сферах. Это касается не только органов правопорядка и следствия. Как вы оцениваете общую "температуру" в сфере законности, насколько ситуация катастрофична?

— Насколько катастрофична, я не могу сказать, но государство точно больно. Государство больно коррупцией, больно неисполнением, больна правоохранительная система, она очень больна, ее надо лечить. А лечить ее можно, для этого нужно провести реформу. Пока не нужно для этого даже в законах что-то менять, в принципе там все есть.

Нужно просто заставить исполнять закон. Нужно заставить это делать тех же самых судей, те же самые апелляционные инстанции, те же самые кассационные инстанции. Вот все сейчас ждут как манны небесной, что с октября начнут работать кассационные суды по новому принципу и тогда все жалобы наконец-то можно будет направить туда.

Первоначально предполагалось, что это будут открытые суды, то есть туда можно будет обратиться любому человеку, чьи права в апелляционном процессе были не рассмотрены. Но сегодня ходят слухи, что Верховный Суд просит закрыть эту процедуру и хочет, чтобы рассматривались дела только за последние шесть месяцев.

Тогда те, кто сегодня осужден незаконно, смогут обратиться, а те, кто год, два и больше лет назад осуждены незаконно, не могут обратиться. А по моим экспертным оценкам (это я не просто говорю, я езжу по колониям, смотрю жалобы, проверяю эти жалобы и дела), примерно 30 процентов людей у нас сидит, скажем так, необоснованно.

То есть, может быть, какая-то доля вины там есть, но небольшая. Процентов тридцать сидит необоснованно. Не могу сказать, что совсем незаконно. Незаконно сидят у нас точно десять процентов. Это уже совершенно незаконно, когда им просто сфабриковали дела. Это страшно.