Почему сидят невиновные? Судебно-процессуальные абсурды

Следователям мешает многое. Но главная проблема — если у них в голове формируется только одна версия и отбрасываются все остальные. Почему у нас сажают невиновных? Как из-за показателей раскрываемости преступлений пытают людей и ломают судьбы?

Обо всем этом на примере конкретных дел и других проблемах российского правосудия генеральному директору "Правды.Ру" Инне Новиковой рассказал член Совета по развитию гражданского общества и правам человека при Президенте Российской Федерации, главный редактор журнала "Правозащита" Евгений Мысловский.

Читайте начало интервью:

Евгений Мысловский: закон поворачивают правоприменители

Как делают статистику преступности и раскрываемости

Член СПЧ: почему нельзя доверять статистике преступности

— Евгений Николаевич, как вообще организована работа следственных органов? Как проходит следствие и что мешает в работе?

— Следствие — это, в принципе, информационный процесс, но у нас об этом почти никто не думает. Есть процессуалисты, которые говорят, как это должно делаться, как должно оформляться. Есть криминалисты, которые говорят, как должны собираться доказательства. У нас есть уголовное право в материальном смысле, которое говорит, что является преступлением. Но никто не говорит о том, через какие дебри приходится пробираться тем же самым криминалистам.

А у нас огромная куча информационных барьеров. Причем очень часто законодатели поставили эти информационные барьеры. Следователь должен собрать всю информацию. Но откроем статью 51 Конституции Российской Федерации. Там сказано, что человек имеет право не давать показаний, не свидетельствовать в отношении себя, своих родных и близких. Казалось бы, это отлично и правильно, такая вот гарантия. Гарантия чего? Это как раз и есть первая гарантия того, что преступление может быть не раскрыто.

Второй информационный барьер. Москва стала огромным городом, на сегодняшний день из конца в конец только на метро проехать нужен час, а может быть, даже и больше. Вот, скажем, где-нибудь на Юго-Западе совершено преступление, преступник садится в метро, уехал и вышел, допустим, где-нибудь на Бульваре Рокоссовского. Как и где розыск идет? Розыск идет прежде всего вокруг того места, где совершено преступление. Первые три дня работают, как правило, местные сыщики. Нет никакой информации, ничего у них не получается. Тогда подключаются окружные сыщики, опять не получается. Значит, через десять дней подключаются городские следователи. Это прежде всего временной барьер. Пока ты найдешь что-то такое, пока обработают данные, допустим, с видеокамер, пока еще где-то что-то обнаружится, много воды утечет.

Дальше, есть барьеры чисто материальные, то есть следователь сидит, привязанный к своему стулу. Он не может выехать в какой-то другой город, где можно было бы получить важные данные, потому что подозреваемый в совершении преступления человек туда уехал. А следователь не может поехать туда, у него нет денег на то, чтобы поехать, он должен послать туда отдельное поручение. И таких барьеров очень много.

Но главный барьер все-таки чисто психологический. Это когда следователь забивает себе в голову какую-то версию и ничего, кроме этого, уже не видит. Это самое страшное. И следователи не любят, когда им говоришь об этом. Я вот читаю лекции: "Ребята, не забивайте себе голову одной версией. Вы должны проверять все версии".

А следователь уже все придумал, решил и говорит: "Вот он — преступник". И следователь будет теперь только по этому направлению работать, давить и отбрасывать все остальное в сторону. Вот что самое страшное. Это к вопросу о том, почему преступления не все могут быть раскрыты сразу. Да, со временем, может быть, где-то выплывет, где-то что-то будет еще.

Одно из направлений моей работы, которым я последние лет пять и сейчас занимаюсь, как ни странно сказать, я пытаюсь разоблачить следователей, которые фабрикуют уголовные дела. Самое страшное, когда люди сидят ни за что. И такое происходит, к сожалению, достаточно часто.

В городе Ангарск Иркутской области несколько лет назад были совершены два убийства двух предпринимателей. Как предполагают местные сыщики, преступления совершены по найму. Они берут местных ребят и начинают их прессовать. Применяют пытки, все что угодно. Под пытками ребята дают показания, что да, мы убили.

— Без адвокатов, естественно...

— Конечно, пытки-то были до адвокатов, а просто им потом уже сказали: "Пикнешь, с тобой сделаем вообще…" Вот они и подписали все. Я читал их показания — ну, роман просто! Как они готовили это преступление, как они готовились к отходу, все-все в деталях. Вот только нет оружия, из которого убили этих двух предпринимателей. И спустя какое-то время, довольно длительное, совершается другое нападение.

— А этих парней посадили?

— Их арестовали, их уже готовят к суду, уже все они признали, еще одного предпринимателя вытащили с Украины, потому что якобы это он заказал. Причем там был разговор такой: "Да, это Герасимов. Нам нужен Герасимов". Сыщики откровенно говорят этим ребятам. А они уже устали, говорят: "Ну, давай мы все возьмем на себя, что это мы организовали". — "Нет, вы должны сказать, что это Герасимов организовал".

Значит, Герасимова арестовывают на Украине, этапируют его сюда. И тут происходит такая вот маленькая неприятность. Совершается разбойное нападение на дом в то время (это был 10-й год) мэра этого Тулуна — соседнего города, который сегодня у всех на слуху из-за наводнения. Украли во время этого разбойного нападения ценные бумаги. И вдруг в этом же самом Тулуне появляется человек, бывший спецназовец, который пытается обналичить эти бумаги. Его берут, у него находят этот пистолет, из которого совершены и те убийства. Он колется, рассказывает все о том, как это все было, как готовился и т. д.

— Его тоже пытали?

— Нет, на этот раз без пыток, оружие есть, и потом, спецназовец. Это даже смешно звучит, но милиционеры или бывшие вояки колются сами сразу, все признаются без пыток. У них очень странная психология, они предпочитают не спорить — попался, так попался. А что делают с тем следователем, который вел этих дело? — Ему ничего.

— То есть этих ребят отпускают?

— Нет. Прекращают дело за убийство, но на них уже понавесили еще много другого, потому что доказательств по убийству было недостаточно и их заставили признаться еще в куче преступлений. И суд там шел три или четыре года, и в конце концов им всем дали условное наказание.

— То есть их не оправдывают?

— Нет. Герасимова этапируют с Украины буквально за два дня до того, как раскрывается вот это преступление. И везде ему говорят он организовал убийство, хотя убийство давно раскрыто, а ему пишут все равно, что он совершил убийство и т. д. Вот он сидит до сих пор!