Завтра — день рождения “ПРАВДы”

Нашей газете исполняется 87 лет. В связи с этим событием завтра на сайте будет опубликовано достаточно большое количество материалов, рассказывающей о жизни в “ПРАВДЕ” многих из нас. Мы постараемся показать свою редакцию изнутри массовому читателю. Рассказать то, что ранее публиковали только в своей многотиражке “Правдист”. Ну а сегодня предлагаем вашему вниманию первый из таких материалов, подготовленных к публикации…

Первое задание

Меня так часто спрашивали, как я стал журналистом, что я и сам заинтересовался этим вопросом. А дело было так. Я демобилизовался осенью 1945 года, вернулся домой в Ашхабад, хотел поступить в институт, но опоздал, занятия уже начались. Чем-то надо было заняться до будущей осени. Моя школьная учительница Варвара Васильевна Горина, помня, что я писал диктовки без ошибок, порекомендовала зайти в редакцию газеты “Комсомолец Туркменистана”.
— Пожалуй, можем взять тебя условно с испытательным сроком, — сказал редактор Яков Ильич Рогачевский. — Сотрудников у нас пока четыре человека, а газету выпускать надо. Есть задание особой важности. На последнем бюро ЦК ЛКСМ Туркменистана говорилось, что на предприятиях города в ночных сменах не ведется никакой политико-воспитательной работы.
— А что должны делать? — удивился я. — Ночью-то!
— То же, что и днем. В перерывах проводить занятия политкружков, беседы агитаторов, громкие читки газетных статей. Сходи-ка, например, на шелкомоталку, попробуй написать, как там у них дела.
На следующую ночь я появился в проходной шелкомотальной фабрики. Прошмыгнул мимо сладко спящей вахтерши, оказался на фабричном дворе, подошел к корпусу с широкими, тускло освещенными окнами. За старенькими станками, вытягивающими шелковые нити из пряжи, работали сонные, чумазые девчонки. В углу за конторкой под мерный перестук мотора клевал носом лысый человек в майке-безрукавке и чувяках на босу ногу. Я тихонько подошел к нему, тронул за голое плечо. Спящий встрепенулся, открыл глаза, осоловело посмотрел на меня.
— Вы начальник цеха? — спросил я.
— Нет, я сменный мастер. А вы кто такой? Откуда взялись? Зачем пришли?
— Пришел узнать, как ведется агитационно-пропагандистская работа среди молодежи ночных смен.
Мастер потрогал себя за виски, глаза его округлились. Он наверняка принял меня за душевнобольного, сбежавшего из психлечебницы под покровом ночи. Мастер судорожно покосился на дверь, не загораживаю ли я ему путь к бегству. Если бы я снова спросил его о политкружках, он бы пустился наутек, бросив на произвол судьбы своих чумазых девчонок. Я поспешил представиться:
— Мне поручено собрать материал о политмассовой работе. Я из газеты “Комсомолец Туркменистана”.
Мастер поглядел на часы:
— Сейчас половина второго ночи. Приходите завтра днем.
— Днем не могу. У меня задание: побывать в ночной смене.
— Что же вы, наконец, хотите? Поговорить с работницами? Пожалуйста, если они согласятся. Только учтите, многие из них еще несовершеннолетние, — добавил мастер, заподозрив, что я говорю о политкружках для отвода глаз, а в голове у меня совсем другие мысли.
Как и предполагали прозорливые члены бюро ЦК комсомола, на шелкомоталке, да и, наверное, на других предприятиях политзанятия в ночных сменах не велись. По всей вероятности, не велись они и днем. На обветшалых стенах цеха я не увидел лозунгов, плакатов, листков-“молний” и других признаков наглядной агитации. Ну а невыспавшиеся девчонки весьма сумбурно отвечали на мои вопросы.
Сменный мастер провожал меня до проходной, держась на почтительном расстоянии.
— Вы еще к нам вернетесь? — спросил он с дрожью в голосе.
— Нет, я должен срочно написать материал. Утром я положил на редакторский стол статью, которую назвал: “У молодежи шелкомотальной фабрики”. Суть ее была такова: девушки трудились бы еще продуктивнее, если б полит-воспитательную работу в ночных сменах не пустили бы на самотек.
Потом редактор сообщил мне, что статья секретарям ЦК понравилась.
— Считай, что испытательный срок ты выдержал, — добавил он.
Вот я и стал журналистом.

Илья ШАТУНОВСКИЙ.