Триллионы против миллиардов: невидимый слой денег удерживает финансовую систему Европы — о нём не говорят

Европейские лидеры снова проявили завидное единодушие — но ровно до того момента, пока дело не дошло до реальных денег. После месяцев публичных заявлений о "справедливости", "репарациях" и "необходимости заставить Россию платить", Европейский союз внезапно отказался от идеи использовать замороженные российские активы для финансирования Украины.

Фото: Generated by AI by DALL·E 3 by OpenAI is licensed under Free for commercial use

Российские евро в заморозке

Грозные заявления ЕС закончились кредитом

Вместо этого Брюссель решил пойти старым, проверенным путём — взять кредит. На саммите ЕС 19 декабря было объявлено: Украине будет предоставлено 90 млрд евро в виде займа, обеспеченного бюджетом Европейского союза. Деньги — заёмные, ответственность — коллективная, а российские активы как лежали замороженными, так и лежат.

Формально всё выглядит почти идеально: Европа героически поддерживает Украину, ЕС демонстрирует показательное единство, а Россия "наказана" заморозкой активов на внушительные 210 миллиардов евро — цифра солидная, эффектная и исключительно удобная для политических отчётов, не требующих ни реальных решений, ни реальных последствий.

Но возникает закономерный вопрос: почему после стольких громких заявлений Европа вдруг замолчала и отступила? Почему идея "взять и распределить" российские деньги, которую ещё недавно называли почти решённой, рассыпалась в последний момент? Ответ, как обычно, оказался не на трибунах парламентов, а в банковских кабинетах.

Банки сказали: "Нет”, — и политика закончилась

Официальная версия — юридические сложности. Дескать, конфискация суверенных активов создаёт опасный прецедент, возможны иски, судебные тяжбы, международные споры. Всё это звучит солидно, но на деле выглядит скорее как удобная ширма.

Реальная проблема была не в судах и не в России. Во-первых, Европа давно приняла решение не признавать решения российских судов на своей территории. То есть юридическая угроза со стороны Москвы сама по себе не является критической.

Во-вторых, замороженные активы — это не деньги, лежащие в сейфе Еврокомиссии. Основная их часть находится в частных и получастных финансовых структурах, прежде всего в бельгийском депозитарии Euroclear, где аккумулировано около 180-190 млрд евро российских средств.

Риск, который Европа не может себе позволить

И вот здесь прозвучало главное слово — репутация. Руководство Euroclear и крупнейшие европейские банки прямо дали понять: использование замороженных активов государства — даже под красивыми политическими лозунгами — означает подрыв доверия к европейской финансовой системе.

Европейский центральный банк публично предупредил: изъятие российских активов создаст прецедент, который отпугнёт иностранных инвесторов от еврозоны. А за закрытыми дверями разговор был ещё прямолинейнее: если ЕС один раз покажет, что готов распоряжаться чужими государственными деньгами по политическому решению, следующими напуганными будет вовсе не Россия.

Попробуем сравнить масштабы. Российские замороженные активы в ЕС: ≈ 210 млрд евро. Теперь — то, что действительно держит европейскую финансовую систему. 

По данным Европейского центрального банка, около 23% суверенного долга еврозоны находится в руках иностранных инвесторов — цифра вроде бы сухая и техническая, пока не переведёшь её в реальные масштабы: в абсолютном выражении речь идёт примерно о 2,6 трлн евро (ECB Statistical Data Warehouse).

Невидимая основа финансовой устойчивости

И это лишь официальная, видимая часть — государственные облигации, то есть самый аккуратный и публичный сегмент. Всё остальное — куда интереснее и куда болезненнее: частные размещения, депозиты, корпоративные инструменты, фонды, офшорные конструкции и закрытые структуры, которые в статистику не попадают, но именно на них и держится финансовая устойчивость Европы. Вот где находятся настоящие деньги, а не символические чужие миллиарды, которыми так удобно размахивать в политических декларациях, не рискуя при этом обрушить систему, которая кормит саму Европу и оплачивает её ценностные выступления.

Глобальные капиталы в европейских банках

В европейских банках десятилетиями размещаются суверенные фонды стран Персидского залива, для которых ЕС служил удобной и относительно нейтральной площадкой хранения капитала, а также китайские государственные и квазигосударственные структуры, рассматривающие Европу как альтернативу американской юрисдикции — менее политизированную и более предсказуемую.

К этому добавляются частные и полугосударственные капиталы из Азии, деньги элит Ближнего Востока и Северной Африки, включая страны Магриба и нефтяные монархии, а также латиноамериканские активы, которые традиционно уходят в Европу как в "второй сейф" — на случай политической турбулентности в США. Даже африканские капиталы, прежде всего из сырьевых стран, по инерции продолжают искать защиту именно в европейских банках.

Самый уязвимый слой и точка напряжения

И, наконец, самый уязвимый слой — крупные частные инвесторы и семейные офисы, для которых Европа долгие годы была символом стабильности и неприкосновенности собственности. Именно этот слой первым реагирует не заявлениями, а движением денег. И именно он болезненнее всего воспринимает сигналы о том, что судьба активов в ЕС может однажды решаться не правом, а политической целесообразностью.

И вот здесь начинается самое интересное. Речь идёт о деньгах стран, где власть не изображает демократию, а деньги не делают вид, что они "вне политики". Их владельцы давно усвоили простую истину: европейские "ценности" — это не закон, а переключатель. Сегодня он выключен — и деньги уважаемы. Завтра включён — и активы внезапно становятся токсичными.

Если ЕС сегодня с пафосом и "по справедливости" решает судьбу российских резервов, то в Пекине, Дохе и Абу-Даби делают очевидный вывод: значит, вопрос не в России, а в том, чьи деньги окажутся следующими недостаточно правильными.

По словам руководства Euroclear, именно Китай и арабские инвесторы наиболее внимательно следили за дискуссией вокруг российских активов. И это логично: альтернативы Европе существуют — США, Сингапур, Гонконг, ОАЭ.

Массовый, даже частичный вывод средств из европейских банков означал бы одно: банковская система ЕС просто не выдержала бы.

Кто на самом деле принимает решения в Европе

И именно в этот момент красивая политическая риторика аккуратно сложилась в папочку, а на сцену вышла реальность: финансовые структуры ЕС — банки, депозитарии и регуляторы — без камер и аплодисментов вежливо, но доходчиво объяснили политикам, где заканчивается демократическое вдохновение и начинается бухгалтерия.

Мораль проста: ценности можно декламировать, лозунгами — размахивать, историческими миссиями — торговать на пресс-конференциях, но деньги, на которых держится европейская экономика, трогать не стоит, потому что именно они платят за эти речи, содержат эти институты и, в конечном итоге, определяют, кто в Европе принимает решения на самом деле.

В результате, политикам предложили компромисс, от которого невозможно отказаться: хотите финансировать войну — берите кредит.

Кредит — у тех же банков. Под проценты. Под гарантии бюджета ЕС. Без риска подрыва доверия. Банки довольны. Финансовая система стабильна. Инвесторы спокойны.

А громкие заявления о "справедливом перераспределении" тихо исчезли из повестки. Европа внезапно обнаружила, что она — не богом избранный арбитр мировой морали, а всего лишь один из игроков в глобальной финансовой системе — и далеко не самый независимый.

Когда на сцену вышли реальные управляющие миром — финансовые структуры — политический пафос быстро закончился. Ценности остались в речах. А деньги — там, где им и положено быть.