Азербайджан вернул земли. Что делать с людьми?

Ввод российских миротворцев в Нагорный Карабах был неожиданным. Совершенно не видна причина, по которой это надо было Азербайджану и Турции. Кто с кем и как договаривался? Так чей Карабах после ввода миротворцев — азербайджанский или армянский? Или российский? В эфире программы "Точка зрения" видеостудии "Правда. Ру" об этом и многом другом рассказал заведующий отделом Кавказа Института стран СНГ Владимир Новиков.

— Владимир Владимирович, для вас как специалиста ввод российских миротворцев, в Карабах тоже стал неожиданностью? Или вы предполагали такое развитие событий?

— Он, безусловно, был для всех неожиданностью, хотя теперь стало понятно, что вопрос прорабатывался уже достаточно давно, потому что на подготовку подобного типа документов требуется порядка двух-трех недель.

Сразу было понятно, что эта война в любом случае приведет к некому изменению качественному статус-кво. Какое это будет изменение, никто не предполагал. Как оказалось, этим стал ввод миротворцев.

— Армения проигрывала и отступала, могла потерять даже Степанакерт. Понятно, что ей прекращение боевых действий было необходимо. Турцию не спрашивали, но она все-таки уже усилила свое влияние в Закавказье. Россия, введя миротворцев, тоже. Непонятно, зачем это понадобилось Азербайджану. С вашей точки зрения, зачем?

— Не знаю, насколько понадобились сами миротворцы Азербайджану. Совершенно очевидно, что документ, который легитимировал их ввод, ничего не говорит о статусе Карабаха, каков будет и будет ли вообще переговорный процесс об этом статусе в рамках ли Минской группы, в каком-то ином формате. Фактически в этом документе нет ни слова о статусе Карабаха и о возможном переговорном процессе.

— Баку надо было?

— Да, безусловно. Теперь это в Баку уже трактуется так, что статус Карабаха решен, никакой автономии нет, это — азербайджанская земля. А дальше — хотят армяне жить на этой территории, будут жить, не хотят — пусть уходят. Такой комплекс интерпретаций сейчас пытается легитимировать Баку. 

Однако это сделать сложно, потому что много лет существовал статус-кво в ходе которого — фактически существовало второе армянское Нагорно-Карабахское государство.

Ввод миротворцев произошел в результате того, что это государство из-за войны потеряло значительную часть своих территорий. Совершенно очевидно, что сейчас исчез пояс безопасности. Существование военного гарнизона внутри Шуши — уже постоянная угроза Степанакерту.

— Глава нашего МИД Лавров сказал, что статус Карабаха будет определяться после того, как определится этнический состав. Кто-то туда вернется, кто-то уйдет и так далее. Об этом же говорят все четыре резолюции ООН, Мадридские принципы и другие международные документы.

Поэтому вопрос о статусе встанет только через какое-то время. Статус Карабаха должен будет определяться после возвращения беженцев. Все-таки этот вопрос не закрыт. Как, на ваш взгляд, будут развиваться события?

— Это сказал Лавров, а господин Алиев сказал нечто совершенно другое. Теперь действительно встает вопрос возвращения азербайджанских беженцев. Но прошло уже 26-30 лет после того, как они покинули этот регион.

За это время в других местах уже родилось два поколения, которые тоже могут, пусть и с большой натяжкой, считаться беженцами, хотя они там никогда не жили. Это — значительное смещение этно-демографического баланса на этой маленькой территории.

Сейчас оттуда ушло много армян. А сколько их вернётся туда обратно, это вопрос. Вообще захотят ли многие из них вернуться?…

Я думаю, что процесс возвращения беженцев может привести к очень серьезным смещениям национального состава, и статус будет определен уже совершенно по-другому.

— Россия в свое время решила чеченский вопрос с помощью клана Кадыровых, которые легитимизировали российскую принадлежность. Возможно ли что-то подобное в Карабахе? Могут ли азербайджанцы найти кого-то среди армян, который бы легитимизировал положение Азербайджана в Карабахе?

— Я в это не верю по нескольким причинам. Армяно-азербайджанский конфликт — гораздо длительнее и острее, чем российско-чеченский к 1999 году.

Кроме того, в момент, когда был найден Кадыров-старший, в Чечне еще жило поколение, которое помнило советский опыт общежития. Как-никак еще совсем недавно была единая страна.

Земли забрали, что дальше?…

Здесь таких уже почти нет. 30 лет прошло с момента распада Советского Союза. Даже тем, кто родились в 90-х годах, сейчас уже по 20-30 лет. Родившимся в последние годы советской власти — еще больше, а такого опыта у них тоже нет.

Наконец, я не думаю, что в Баку найдутся люди, которые позволят Карабаху существовать так, как внутри Российской Федерации существует Чечня. Идея реванша над Чечней не существовала в российском обществе.

Более того, к 99-у году Чечня воспринималась, скорее, как обуза и было непонятно, зачем она нужна. В азербайджанском обществе все эти 26 лет существовала идея одна: мы придем и заберем у них наши земли.

При этом, что делать с теми людьми, которые на них живут, как вообще с ними соотноситься после всего этого, никто не знал и не знает до сих пор.

Беседовала Любовь Степушова

К публикации подготовил Юрий Кондратьев