Сергей Гаврилов: нельзя разделять духовность, воспитание и обучение

Церковь и вера у нас остаются отделенными от государства. Но уже давно всем понятно, что нельзя отделить духовность от общества. Так же, как и школу — от воспитания.

Как решить противоречия и наладить взаимодействие этих важнейших и постоянно пересекающихся сфер нашей жизни на пользу всем? Об этом вместе с главным редактором "Правды.Ру" Инной Новиковой размышлял председатель комитета Государственной Думы по развитию гражданского общества, вопросам общественных и религиозных объединений, президент Межпарламентской ассамблеи православия Сергей Гаврилов.

Читайте начало интервью:

Сергей Гаврилов: "Россия — единственный оплот чистой религии"

Как отвечать на современные вызовы вере и Отечеству?

— Сергей Анатольевич, атаки Запада на Россию идут по всем направлениям. Действительно, как вы говорите, пытаются ослабить Церковь и духовность как важные составляющие Русского мира. И у нас внутри благодаря либеральным реформам уже 20 лет система образования формирует общество потребителей, а не созидателей, как раньше. И школа превратилась из воспитателя в обслугу.

— Да, в советское время школа, учителя были моральным авторитетом. А теперь все это сфера услуг, они оказывают образовательные услуги. У меня уже четверо детей скоро закончат школу. Но для меня, как и раньше, учитель и школа — это прежде всего воспитатель, а уже потом школа как сфера образования, информирования и т. д.

Важно именно воспитание. Ведь без этого ничего вообще не будет. Просто невозможно чему-то научить, не воспитывая человека, тем более, молодого. Я думаю, что именно как на воспитателя прежде всего должны смотреть на учителя и соответствующие министерства и ведомства и готовить они должны воспитателей.

Поскольку у нас сфера образования вечно находится в состоянии трансформации реформ, то уже давно потеряла и продолжает терять много хорошего. Я думаю, что наша задача, конечно, остановить этот процесс постоянных непонятных изменений и вернуться насколько возможно к классическому образованию, учитывая современные технические достижения.

— Насколько возможно?

— Да. И надо пытаться спасти как в армии офицеров, так и в сфере образования учителей. Потому что учителя у нас должны быть реально привилегированным сословием, это мое абсолютное убеждение. Так же, как и представителей Церкви.

— У нас была реально лучшая в мире система образования. Так же и система здравоохранения. В итоге все это реформировалось и разрушилось.

— Да. Это же всем нам уроки. Мы извлекли худшее из западной модели, а Запад, прежде всего европейские страны, взял лучшее из нашего образования и нашего здравоохранения. И теперь он прекрасно существует и себя чувствует. Посмотрите, пожалуйста, на ту же Германию.

— А у нас продолжается дискуссия, много недовольных тем, что в школах вводятся уроки церковного образования, Закон Божий…

— Я думаю, что просто опыт показывает необходимость, положительное влияние этого. Например, опыт наших средних школ в Белгороде, где это было более длительно. А если мы не преподаем детям Закон Божий в общей программе, как, собственно, и было, мы можем делать это факультативно. Также можно организовывать посещение храмов, учить историю Церкви по желанию.

Но если у нас преподаются основы истории религии и через историю религии мы воспринимаем светскую этику, светскую культуру, которая была порождена во многом христианством и другими традиционными конфессиями, то у нас вырастают люди, которые более уважительно относятся не только к своей культуре, к своему поведению, к своим родителям, но и к отношению между собой, ко всему обществу.

Это совершенно установленный факт. Здесь вопросов даже нет. У нас в школах не преподают никакие священники. Хотя многие в ряде наших регионов уже считают и предлагают, чтобы православные и мусульманские священники вели уроки в средних школах. И готовность к этому уже есть. И они могут вести не только духовные, но и другие предметы.

Основой, конечно, все равно будут светские учителя. Но я думаю, что тот моральный опыт, который могут преподать священники, это, безусловно, плюс. Поскольку мы совершенно четко понимаем, что человек верующий совсем по-другому относится к себе, к своим детям, к своим родителям, к своей стране, к чему угодно, вплоть до экологии.

Я часто вспоминаю такую историю из неприятных моментов прошлого. (Но все это тоже нужно знать.) В небезызвестном Соловецком лагере особого назначения руководители НКВД назначали на распределение денег, посылок и передач, которые передавались заключенным, не кого-нибудь, а именно монахов. А мотив этого был очень простой — уверенность, что они не украдут даже в условиях голода.

И я считаю, что верующий человек имеет особенные дополнительные мотивы во всем, а не только когда вопрос касается жизни его личной, жизни его близких, судьбы страны, чего угодно, даже в таких вопросах, как борьба с коррупцией, развитие экономики или забота о ближних.

Верующий человек по-другому относится к себе и видит в своих действиях не просто возможность заработка или обогащения, а опасность греха. А это очень важный, определяющий дополнительный мотив для того, чтобы нам пересмотреть отношение, в том числе, к формированию корпуса наших исполнителей, управленцев и чиновников.