Ольга Крыштановская: Наша национальная идея - стать великой страной

Америка и страны Евросоюза вводят против России все новые санкции на фоне постоянно звучащих в наш адрес угроз и обвинений. Как отразится это резкое похолодание в отношениях с Западом на моральном духе россиян, испугаются ли они американской агрессии, либо же наоборот, нация испытает подъем патриотических и реваншистских настроений? Об этом Pravda.Ru рассказала руководитель Центра изучения элиты института социологии РАН Ольга Крыштановская.

— Как, по-вашему, поменяют ли санкции внутреннее самоощущение РФ, может ли измениться национальная идеология? Способны ли санкции изолировать Россию? Это зло или благо для нашей страны?

— Национальная идея с санкциями никак не связана. Национальная идея рождается внутри духа народа, и сейчас действительно идет возрождение после очень тяжелого периода, последовавшего после гибели прежней национальной идеи — коммунизма.

Пусть она была призрачной и не осуществилась, но, это была идея, и мы были лидерами Второго мира, социалистического лагеря. Когда все рухнуло, России было очень трудно. Непонятны были ни цели развития, ни смысл, у страны не было миссии, упор был на личное обогащение, и это унижало достоинство нашего народа, который привык к другим целям. Тогда наши цели измельчали — просто набить себе карманы, из этого появился цинизм и национальная депрессия.

Почему, собственно, рейтинг Путина так рос? Потому что он это все почувствовал, и вошел в резонанс с настроениями общества. Мы должны опять стать великой страной, великая Россия — это наша национальная идея на сегодня. Можно называть это имперской идеей, еще как-то, но суть от этого не изменится.

Россияне хотят, чтобы мы опять играли большую роль, чтоб мы были лидерами в достижении новой справедливости, нового порядка, поэтому все действия, связанные с Крымом и вообще политика Путина давали народу пищу для национальных амбиций. И люди стали чувствовать — да, мы опять можем гордиться страной, да, мы опять великая держава, с нами считаются в мире. Вот она, национальная идея.

— Вам не кажется, что мы сейчас практически осажденная крепость и люди эту угрозу ощущают? Согласны ли вы с тем, что санкции способствовали консолидации российского общества?

— Понимаете, санкции — это слова, и больше пока ничего. Они имеют значения для тех людей, которые вошли в санкционные списки и не могут куда-то путешествовать — в Евросоюз или США.

В национальном масштабе люди не чувствуют и не понимают, что такое санкции, кроме того, что западный мир повернулся против нас. Они не почувствовали ни падения зарплаты, ни того, что уровень жизни стал хуже.

Поэтому это вызывает консолидацию изнутри, как любая внешняя угроза. Но санкции не достигли того, на что они были рассчитаны. Они не ощутимы для страны и народа. Может быть, это произойдет через какое-то время, но я даже не читала вразумительного анализа, какие могут быть последствия, просто твердят про "санкции", и все.

Так что консолидация происходит из-за того, что у России теперь есть цель, и мы хотим гордиться своей страной, и знать, что мы можем противостоять миру. Поддержка политики Путина, беспрецедентная, больше 80% населения за него. И второе — это консолидация под внешней угрозой.

— Кажется, большинство стран могут метаться, менять направление вектора своего развития, но такие крупные державы, как Россия, Китай или США этого не могут себе позволить — на них возложена иная миссия, другой тяжкий крест. Есть ли у России некий "третий путь" или она вполне вписывается в общую картину?

— Насчет метания тоже не соглашусь — вы в самом вопросе задаете этическую концепцию, с которой я должна разобраться, а получается, что априорно я должна ее принимать.

Я не думаю, что страны старой демократии куда-то мечутся. Я думаю, что у них есть свой магистральный путь и понимание западных ценностей, к которым они идут, у них есть тактика и стратегия, а вот у России после того, как мы потеряли Советский Союз и свое лидерство, конечно, были большие проблемы выбора каким путем идти.

При Ельцине казалось, что мы незыблемо встаем на путь демократии, а вернее, скажем так, путь догоняющей модернизации. Если только мы ставим себе цель — идти путем Запада, то мы сразу его догоняем.

То есть мы не лидеры по определению - мы уже в хвосте, ведь они уже достигли этой демократии, а мы только туда идем. Но для нашей страны быть периферией западного мира достаточно унизительно в силу нашего национального характера. Поэтому нам ближе другие формулировки, другие задачи — не следовать путем Запада, а создать свой собственный путь.

Мы проводили большие международные сравнительные исследования, они показывали, что примерно 65% россиян считают, что Россия — это отдельная самобытная цивилизация. Что мы — не Запад, не Восток — мы не мост между Западом и Востоком, отдельная цивилизация, у которой свои нормы, свои принципы, свои правила, свои ценности и так далее.

В чем именно они заключаются, это, конечно, вопрос довольно сложный и не всегда на него есть вразумительный ответ, но, тем не менее, это так. И сейчас, конечно, эта идея самобытной цивилизации — она сейчас окрепла. Она сейчас очень мощно звучит. Мы говорим, что не наш это путь, что демократия западного типа нам не нужна, потому что она разрушает наше национальное устройство.

Есть дилемма: демократия или целостность России. Демократия приводила к тому, что у нас страна начинала крошиться, разрушаться по окраине, и наше население не очень понимает идеи демократии. Так же, как на Украине — называет это демократией, а по сути дела это нечто совсем другое. Поэтому задача стать такими же, как западные страны снята с повестки дня. Нужно возрождать свое.

— То есть западный путь, демократический не наш, расскажите, пожалуйста, читателям Pravda. Ru об этом?

— В 60-е годы в социологии развилась теория конвергенции, которая заключалась в том, что вот третий путь заключается в том, что берется лучшее от социализма и лучшее от капитализма. И получается смешанное общество, или как сейчас его называют — гибридное общество.

И мы как раз сейчас делаем это. В каких-то элементах мы приняли опыт рыночной экономики, а в каких-то — не приняли. В какой-то степени приняли демократические ценности и выборы, но мы делаем свой набор из общемировых, общечеловеческих ценностей, микшируем их таким образом, чтобы это было более органично для нас. Национальный вопрос просто наиважнейший, потому что попытки в перестройку или при Ельцине создать русское национальное государство, привели к плачевным последствиям.

Все эти мысли, "Россия для русских" и тому подобное были очень пагубны и привели к развитию национализма. Не только русского, но и национальных меньшинств и к национальным конфликтам. Поэтому, мне кажется, это тоже снято с повестки дня, и сейчас возврат в каком-то смысле к нашей старой советской идее, что мы — семья народов, что Россия не может диктовать.

Пусть есть отец главный, но все равно с большим уважением относится ко всем народам. И это видно по всему, что говорит Путин в последние месяцы, как строится государственная политика. Если кто-то на Западе все еще считает, что у нас победил русский национализм — это глубокая ошибка. Просто люди не наблюдают внимательно за тем, что происходит. У нас это снято с повестки дня. Сейчас уже другая история.

— И в поиске особого своего пути санкции, давление и угрозы возможной изоляции России не играют роли?

— Санкции — это как комариный укус пока. Может быть, они когда-то начнут играть серьезную роль, но сейчас это комариный укус. Кому-то он, конечно, неприятен. Но в принципе это ничего не меняет. Может быть, это ускорило процесс, сыграло роль катализатора, но смотрите, какая мощная критика раздавалась, когда было дело Pussy Riot, например, когда были вот эти стотысячные митинги, какой мощной была оппозиция! И где она? Потому что это все — связанные вещи.

Потому что быть сейчас оппозиционером и либералом опасно, это значит потерять свой электорат. Если даже западные исследования Гэллапа показывают, что 83% населения за Путина, то объявлять сейчас критику резкую Путину — это значит, терять электорат, терять поддержку среди народа. Поэтому все тихонько сидят, ну так, конечно, кто был критиком — тот вряд ли изменился, но так мощно активно выступать сейчас воздерживаются.

Читайте также: Кирилл Андерсон: Мы — народ, привыкший жить в изоляции

Андрей Карпов: Материальные санкции не помогут созданию духовной нацидеи

Константин Залесский: Санкции только сплотят россиян

Александр Каревин: Россия должна стать центром сопротивления США