Наталья Шумилкина: Если в зале загорелись экраны телефонов — значит, зрителю стало скучно

По сей день существует мнение, что режиссура — исключительно мужская профессия: слишком она тяжёлая, нервная и ответственная. И не много найдётся сильных женщин, которые достойно справились бы с этой задачей. Но как, однако, приятно опровергать это безнадёжно устаревшее убеждение…

Российский режиссёр Наталья Шумилкина пришла в профессию давно. На её счету сотни успешных спектаклей, различные театральные награды.

Наталья Валерьевна сотрудничает с Российским академическим молодёжным театром, где вышли её громкие спектакли "Четвёртый богатырь" по пьесе Родиона Белецкого и "Ксения Петербургская" Вадима Леванова. У нее много постановок в региональных театрах: в Ногинске, Саратове, Орске, Новотроицке, Ульяновске, Красноярске.

А недавно на сцене столичного театра "Вишнёвый сад" в постановке талантливого режиссёра состоялась премьера яркой и умной комедии под названием "Балаган. Коровы на выход! Актёры на вход!"

— Наталья Валерьевна, спектакль "Балаган". Почему вы выбрали именно эту пьесу?

— Во-первых, у театра был заказ на яркую комедию: "К весне ставь комедию". Я стала думать и остановила свой выбор на сюжете английского драматурга Чарльза Мори. Эта пьеса в отличном переводе Ольги Варшавер и Татьяны Тульчинской меня, в итоге, и привлекла.

История про театр, который, пользуясь своими скудными средствами, ставит несколько пьес для летнего сезона. Скажем честно, тема для любого театрального режиссера очень близкая. Пьеса и смешная, и не пустая.

Наверное, в советское время зритель бы её так не принял и понял, как сейчас. Многим театрам приходится выживать, поэтому и пьеса воспринимается актуально.

— Помимо того, что пьеса очень смешная, там есть и грустные ноты — откровение безработных актёров без всякой надежды на перспективу. Вам жалко этих актёров?

— Монолог-откровение, который произносит актёр по имени Вернон звучит примерно так: "Каждый артист мечтает в начале своей карьеры о том, что он станет великим. Но, увы, не каждому из нас удаётся попасть на Бродвей, поэтому приходится играть в маленьких театриках, и даже коровниках…"

Любой хороший артист заслуживает признания. Без ощущения славы — нет артиста. Потому нам в институте всегда говорили о том, что в артисте необходимо воспитывать честолюбие, развивать амбиции. Актёра всё время необходимо провоцировать для того, чтобы расшевелить эти чувства, без которых сложно состояться.

Всё начинается с амбиций, желания славы, а уж потом профессия становится сутью, без которой вообще невозможно ни жить, ни дышать, и мы становимся зависимыми.

Если по-настоящему заниматься этой профессией, то, безусловно, она превращается в наркотик. Потому что мы тратим себя без остатка, вытаскиваем из себя всё, что можно, а энергия зрительного зала нас обратно восполняет. Происходит мощная отдача и восполнение! Взаимообмен.

И ещё на сцене можно быть честнее и намного острее, чем в жизни, и без всякой боязни вытаскивать из себя какие-то глубинные, потаённые вещи для своих персонажей.

А зависимость от того, что мы не можем поменять нашу жизнь на что-либо другое! Не скрою, и ко мне иногда приходили мысли: "Всё, хватит! Надоело! Может, пойти, чем-то заняться другим попробовать?"

Или, когда ты ставишь спектакль, и что-то не получается, что-то не складывается, ты думаешь, что на этот раз всё! Это твой последний спектакль, и больше никогда и ничего! Но, как только трудности проходят, ты понимаешь, что не можешь жить без театра. Вот про это зависимость. Не важно, где работать — на Бродвее или в маленьких театрах. Важно лишь работать, быть нужным и востребованным.

— Вы часто работаете в провинциальных театрах: какой сейчас там уровень, как там обстоят дела, на ваш взгляд?

— Вы знаете, я сейчас много езжу по провинции и скажу вам: такие интересные артисты есть в региональных театрах, и такие есть интересные работы!

— Почему часто говорят, что работа в театре — это служение? Потому что надо работать не за деньги?

— Я встречаю молодых артистов, которые считают, что служение театру — это старомодно. Но, слава Богу, не все артисты считают, что это установки другого времени.

Мне думается, что если приходить в театр только с целью славы, то это самое настоящее самоуничтожение…

У нас сегодня на экране много пустого, сериального кино и все прекрасно понимают, что артистам необходимо много сниматься, так как это приносит деньги и дивиденды узнаваемости. А сняться в большом, крупном кино — это редкая удача.

Театр для артиста, который снимается в кино не очень глубокого содержания, есть возможность выходить на сцену и сыграть что-то значимое и серьёзное. Не потерять себя в профессии. Это то, что касается служения. И хорошо бы до молодых артистов эту мысль донести.

— Молодые артисты сейчас плохо знают артистов советского периода, которые как раз именно служили и играли в великом кино. Почему так происходит?

— Во-первых, актёры все очень разные: кто-то знает, кто-то не знает… Есть прекрасные педагоги, которые без устали рассказывают своим студентам о великих мэтрах кино. Поэтому они в курсе, кто такие Нонна Мордюкова, Людмила Гурченко, Жанна Прохоренко.

Во-вторых, сегодня такой огромный поток информации, что освоить его — это действительно большая нагрузка. Когда мы были юными студентами, не было такой огромной армии артистов, большинство актёров мы знали поименно. Для нас их имена звучали магически!

— А, как вы думаете, в чём всё-таки магия актёрской популярности?

— Мне кажется, что это обаяние.

Если в человеке есть интересный внутренний мир, богатое содержание, то это, безусловно, завораживает. Талант, одаренность и есть та самая магия, какой-то внутренний свет, идущий от человека.

Однажды, в 90-ых годах я услышала такую теорию, что от артистов идёт серебристый свет в зал. А если такого нет, тогда ничего не происходит. Скорее, соглашусь с этим определением.

— По поводу провинциальных театров вопрос: вы много работаете в театрах в разных городах России, они чем-то отличаются от столичных?

— Безусловно, отличаются: там не такая суетная жизнь. Хотя, всё зависит от города. Есть города с населением в миллион, такие как, например, Саратов, где у артистов есть какие-то подработки, корпоративы, выступления на телевидении и так далее, и они конечно пошустрее существуют. А есть такие города, где нет ничего подобного, и артисты живут только театром.

Вообще, провинциальный русский театр очень сильный. Во время войны столичные театры уехали в эвакуацию, и там образовалось много хороших школ, педагоги обучали на месте. И это чувствуется до сих пор.

Например, саратовская театральная школа — одна из сильнейших, из неё вышло много известных актёров: Табаков, Янковский, Миронов — это всё саратовские артисты. И сегодняшнее время особенно стимулирует, жизнь в театрах забурлила! Появилось лабораторное движение: режиссёры-выпускники стали ездить в провинциальные театры и начали ставить спектакли.

Я поехала в красноярский ТЮЗ ставить спектакль, и мне удалось пересмотреть все постановки главного режиссёра театра. Увидела его сильные, интересные работы. Они отмечены многими театральными наградами.

Сегодня огромное количество режиссёров уезжает в провинцию и работает там, поэтому провинциальные театры очень сильные и серьёзные, они составляют достойную конкуренцию столичным.

— А что на ваш взгляд главное для театрального режиссёра? Какие критерии важны, чтобы стать хорошим специалистом?

— Во-первых, должны быть стальная воля и выдержка! Это кроме основных качеств, без которых не будет профессии.

Дальше идут знание психологии, умение работать с артистами, анализировать, фантазировать.

Но, наверное, умение слышать и видеть сегодняшний день — это наиболее важно. Театр — это самый быстро проходящий вид искусства, театр существует сегодня!

Иногда смотришь по телевизору старый спектакль и видишь, как же безнадёжно устарели средства выразительности. Посмотрите, как в старых спектаклях артисты медленно разговаривают, медленно двигаются. Сегодня и зритель другой: он быстрее утомляется, быстрее переключается.

В 90-ые годы не было мобильных телефонов, а сейчас приходится обращать внимание на то, когда зритель устает, тут же в темном зале "зажигаются огонёчки". Когда спектакль идёт долго, огонёчки горят постоянно, поэтому действие полтора часа без антракта, становится нормой. Но есть и исключения.

Как-то недавно я ходила на постановку одного режиссёра — три с половиной часа пролетели, как одно мгновение. Отсюда критерий таков: должно быть интересно, зритель не всегда может следить за сюжетом, но его надо увлекать.

Есть зритель, который с удовольствием смотрит антрепризу и хохочет над трюками актёров, а есть зритель, который любит что-то серьёзное, чтобы размышлять и анализировать. В любом случае, режиссёр должен увлечь…

— А что вам больше по душе — сказки или драмы?

— Я много делаю сказок и комедий, но считаю себя человеком серьёзным. Конечно, люблю всевозможную театральную фантазию, но и не забываю о здоровой, живой театральности. А ещё скучаю по драматической трагедии космического масштаба в творчестве.

Так что театр для меня — главное и основное занятие. Но, если бы случилось попробовать свои силы в кинорежиссуре, не отказалась и сняла бы что-то на острую современную тему. Моя интуиция подсказывает мне, что это было бы очень актуально.

— Часто говорят о "шестом чувстве" в искусстве, а вы можете увидеть потенциал в человеке?

— У меня есть ощущение: мои артисты это или не мои. Если я вижу, что этот человек близок по духу, то и сотворчество получится.

Есть люди талантливые, а есть люди, которые занимаются не своей профессией, вот это я вижу чётко.

Так получается, что по молодости поступают в театральный институт импульсивно, а потом разочаровываются в профессии, и начинаются мучения. Конечно, это становится видно во время работы, но я не имею права ставить диагнозы.

А вообще, наша театральная профессия жестокая. В ней должны оставаться люди, которые занимаются своим делом, о чём я вам и говорила: надо иметь волю и характер. Остальное жизнь отсеивает…