Саудовская Аравия: нефть, кровь, страх...

Саудовская Аравия считает успешной свою стратегию по вытеснению с мирового рынка нефти конкурентов, в первую очередь Соединенные Штаты Америки. О стратегии мировых игроков нефтяного рынка и о роли, которую играет Россия на Ближнем Востоке Pravda. Ru рассказал старший преподаватель Школы востоковедения Высшей школы экономики Андрей Чупрыгин.

— Андрей, в мае этого года вы посетили Саудовскую Аравию. К сожалению, такого рода визиты — редкость. Какова была цель поездки?

— В основном тема переговоров, а это был "круглый стол", касалась совместных проектов в научных исследованиях и образовательных программах. Самый главный вывод, к которому мы пришли, — это то, что в цепочке взаимоотношений России и Саудовской Аравии произошел некий сбой.

У наших стран история отношений началась еще с королевства Хиджас, создания нового государства Саудовская Аравия. К сожалению, они потом прервались по целому ряду причин. Так вот, звено, которое выпало, по общему согласию участников встречи, называется "взаимный обмен информацией". Взаимный поток информации о том, что происходит в России, что происходит в Саудовской Аравии, позиция руководства, научных кругов и учебных кругов, практически отсутствует. Главным результатом этих переговоров была договоренность о том, что мы попытаемся восполнить это недостающее звено.

Отмечу, что король Салман начал очень серьезные реформы внутри страны. Во-первых, назначил нового кронпринца, которым стал не сын короля Абдель Азиза, а его внук Муххамед бен Наиф, молодой — ему всего 56 лет. Можно сказать, что это начало омоложения династической линии дома Сауда. Во-вторых, заместителем кронпринца стал сын короля Салмана, нынешний министр обороны, ему 30 лет. В некоторых аналитических программах, которые я имел возможность посмотреть по телевидению Эр-Рияда, звучала насколько раз мысль о том, что Салман начал создавать четвертое государство. Это очень серьезное заявление, учитывая, что исторически королевства было три. Первые два имели короткий срок жизни. Тезис о том, что король Салман создает четвертое королевство — это серьезная политическая новость.

— Эти перемены в высшем руководстве Саудовской Аравии действительно так важны?

— Конечно. Для Саудовской Аравии это очень серьезная реформа, потому что традиционно королями Саудовской Аравии становились сыновья Абдель Азиза. Но количество сыновей не бесконечно, и все ждали, когда эта цепь наследования немножко изменится. Сейчас король Салман эту цепь наследования изменил.

Уже сейчас опять поднимается вопрос о проведении реформ, в частности о положении женщин. К примеру, начал обсуждаться вопрос о разрешении женщинам управлять автомобилем. Для традиционалистского общества Саудовской Аравии очень серьезная реформа. Я думаю, что эта реформа будет в ближайшее время проведена. Это станет неким показателем дальнейших перемен, которые проводит новый король.

И в дополнение к этому, пока еще неявно сформулированная международная позиция короля Салмана, которая тоже дает основания думать о том, что реформы не закончатся простой сменой персонажей.

— Вновь назначенных людей хорошо знают на Западе. В этой связи вопрос. Салман отказался ехать в США. "Отказался" — это, может быть, слишком громкое слово, но, тем не менее, не поехал на Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива. Конечно, он разговаривал с Обамой, извинялся. Но можно ли сделать вывод о неком охлаждении отношений между Саудовской Аравией и Соединенными Штатами?

— Я бы не стал утверждать, что отношения между Саудовской Аравией и США охладились. Это заявление слишком смелое, и оно будет безответственным, потому что отношения между Королевством и Соединенными Штатами носят давний экономический, политический, стратегический характер. Но это сигнал. Это, конечно, прямой и ясный сигнал администрации Обамы.

И сигнал этот связан с опасениями Саудовской Аравии и стран Персидского залива, которые они испытывают в связи с нормализацией отношений между США и Исламской Республикой Иран.

Высказываются самые разные мнения — начиная с того, что это демарш со стороны короля Салмана, который на самом деле просто больной человек и не может выдерживать длительные переговоры.

С моей точки зрения, здесь два момента. Первое, король дает сигнал администрации Обамы о том, что он не готов участвовать в переговорах ни о чем и, второе, король Салман, скорее всего, решил представить международному сообществу на высшем уровне нового наследника престола. Тем самым показывая, что этот человек — Муххамед бен Наиф — будет играть важную роль в дальнейшей политической деятельности королевства Саудовская Аравия.

Почему я сказал, что король дал сигнал, что он не готов участвовать в переговорах "ни о чем"? Всем понятно, что сделка США с Ираном состоится так или иначе, процесс этот необратим, это политическая данность. Но страны Залива хотели бы услышать, и хотят получить от Соединенных Штатов реальные гарантии коллективной безопасности.

Однако Белый дом послал сигнал, что Обама готов сделать только так называемое президентское заявление, потому что его не нужно проводить через Конгресс. А от президентского заявления следующий президент может и отказаться. И мне кажется, это не совсем устраивает Саудовскую Аравию в той обстановке противостояния, которая явно усугубляется сегодня между Саудовской Аравией и Ираном за лидерство на Ближнем Востоке, за лидерство в регионе, особенно в свете сегодняшних событий в Йемене.

— В Financial Times появилась статья о том, что Саудовская Аравия считает успешной свою стратегию по выдавливанию конкурентов с рынка нефти, имеются в виду американские компании, добывающие сланцевую нефть. Это может как-то сказаться на отношениях в экономической сфере Эр-Риада и Вашингтона?

— Мне кажется, что это больше политический вброс. Это появляется в западной прессе, я ничего подобного в саудовской прессе не видел. Это политический вброс, некая квазисенсация. На самом деле понятно, что для Саудовской Аравии экономическая конкуренция в плане поддержания своей доли, и в частности конкуренция с американскими сланцевыми компаниями, — это всего лишь экономическая конкуренция. И она, кстати, была и раньше. Если вспомнить историю создания, а потом переформатирование Aramco, это была прямая конкуренция Саудовской Аравии с четырьмя из "семи сестер", которые занимаются добычей и реализацией нефти. Я не вижу здесь каких-то далеко идущих политических последствий, которые вобьют клин во взаимоотношения Саудовской Аравии и Соединенных Штатов.

Но вброс такой информации достаточно показателен, с моей точки зрения. То есть идет некий процесс создания ауры конфронтации между Соединенными Штатами и Саудовской Аравией. Но я сразу говорю, что это не соответствует действительности. Политические и экономические связи (и не только и не столько в сфере нефтедобычи), связи личностного характера между Соединенными Штатами и Саудовской Аравии формировались поколениями. Они настолько сильны, что было бы ошибкой считать, что события одного года как-то сильно повлияют на них.

— А теперь о Йемене. 26 марта коалиция во главе с Саудовской Аравией начала бомбардировки хуситов. С чего вдруг? В Йемене эта война не прекращалась несколько лет. И вдруг последовало достаточно агрессивное вмешательство. Война нарастает, потому что по сообщениям, те же хуситы начинают обстреливать приграничные населенные пункты Саудовской Аравии. Чего саудиты хотят добиться — вернуть президента, который оттуда сбежал?

— Как минимум, внешне — да. Как мы знаем, президент Хади сейчас находится в Саудовской Аравии. Дело в том, что события в Йемене, с точки зрения участия Саудовской Аравии, — это прямое продолжение событий в Ираке и в Сирии, неудачной попытки свергнуть Башара Асада.

В результате этих событий в Ираке и в Сирии, в результате формирования и появления такого игрока, как "Исламское государство", конечно, ситуация в регионе обострилась. Иран начинает играть все более и более заметную роль в политических процессах в регионе. Это, конечно, никак не может радовать Саудовскую Аравию, потому что опять в полный рост возникает проблема так называемого "шиитского коридора". То есть коридора влияния Исламской Республики Иран — государства, достаточно сильного, динамично развивающегося и с серьезными амбициями лидерства в регионе.

События в Йемене, на самом деле, не носят религиозный характер или характер сектантский. Это не конфликт между шиитами и суннитами. Дело в том, что треть населения Йемена — это шииты зейдитского толка, они ближе скорее по религиозным практикам к йеменским суннитам, чем к иранским шиитам.

Но это хороший предлог для Саудовской Аравии обвинить Иран в поддержке восстания хуситов-шиитов для того, чтобы попытаться нанести еще один удар по интересам Ирана.

В Йемене гражданская война идет очень давно. Сколько я помню себя в этой профессии, столько там либо идет война, либо происходят стычки. В 2011 году Али Абдалла Салех (легендарный глава Йемена, который просидел там, по-моему, четыре десятилетия) был вынужден покинуть пост, причем с помощью Саудовской Аравии и Соединенных Штатов. Начался транзитный период, когда и попал на софиты политической жизни в Йемене президент Хади.

Тем не менее, столкновения продолжались. Это не принесло спокойствия — ни экономического, ни политического. На сегодняшний день официальная точка зрения Саудовской Аравии: "Это вооруженный переворот". То есть был избранный президент, легитимный, в результате вооруженного переворота его убрали от власти — это плохо, это надо прекратить.

На самом деле есть серьезное опасение, что Иран, который сегодня поставляет гуманитарную помощь, начнет поставки оружия хуситам. Зная процессы в этом регионе, вполне возможно, что оружие уже просачивается, потому что речь идет прежде всего об экономических интересах. Кто будет контролировать Баб-Эльмандебский пролив — Иран или Саудовская Аравия? А ведь это главная питательная артерия для транспортировки нефти, продуктов и других грузов. Вот, собственно говоря, о чем речь и идет во всей этой истории.

Дело еще в том, что существует такой район на юге Йемена, где под песками, возможно, есть залежи пресной воды. В Хадрамауте легко добываемая вода, недавно открытые запасы золота, объем которых составляет приблизительно, по оценкам, четыре миллиарда долларов. Есть за что бороться, на самом деле.

— Сейчас Ближний Восток представляет собой зону непрекращающихся войн: Ирак, Сирия, Йемен, чуть дальше Ливия, в Египте как-то все непрочно. Просматриваются ли перспективы завершения хоть какого-то конфликта? Или об этом сейчас вообще говорить не приходится?

— Я выскажу свое личное мнение. В том варианте, в котором вопросы решаются сейчас, перспектив урегулирования нет.

На сегодняшний день определилось некое количество игроков, каждый из которых хочет сказать свое слово, отъесть свой кусок этого достаточно интересного и достаточно влажного региона. Так называемые, прокси-войны будут продолжаться.

Нет договоренности на периферийном уровне влияния на эти конфликты. Вот смотрите, пример. "Исламское государство". Кто против него воюет? Соединенные Штаты, которые наносят воздушные удары? Это, чтобы что? Чтобы показать, что мы воюем против террористического образования? Ну, показать можно, да. А результат каков? А результата никакого. А наземные операции есть? Нет. Кто ведет наземные операции против "Исламского государства"? Курды? Иран! Иран ведет. Иран поставил себя де-факто союзником Соединенных Штатов на территории Ирака и Сирии, потому что он единственный, кто воюем с ними.

Нет общих усилий — так, чтобы все собрались и сказали: "Давайте-ка с этим покончим раз и навсегда". Этого нет. Причин много, все причины не перечислишь. Все игроки, которые так или иначе заинтересованы в конфликте, занимают свои собственные позиции и преследуют свои цели.

Турция? Я ничего не хочу сказать плохого про Турцию, хорошее государство, сильное. Но особой роли не играет, хотя могла бы сыграть серьезную роль, но не играет. Ирак? У Ирака свои проблемы, привнесенные извне в 2003 году, которые до сих пор не решены. Саудовская Аравия решает вопросы своего подбрюшья, для саудитов Йемен — это уязвимое место. Им не нужны там ни вооруженные перевороты, ни революционные движения. Они расшатывают юго-восток Саудовской Аравии, потому что это шиитский регион, а там нефть.

Поэтому в той ситуации, как она сложилась сейчас, разрешения нынешних конфликтов, честно говоря, я не вижу. По крайней мере, в ближайшем будущем.

— А наша страна играет ли вообще какую-то роль во всех этих конфликтах?

— Наша страна во всей этой ситуации играет роль, скажу так — "позитивного наблюдателя". С моей точки зрения, мы занимаем вполне обоснованную и, кстати, очень хорошо продуманную позицию и в Совете Безопасности ООН, и в других международных организациях. У нас вполне адекватная и, я считаю, правильная позиция. Но, конечно, хотелось бы, чтобы она была более активной. Может, было бы интереснее для всего региона, чтобы Россия заняла какую-то более активную позицию в решении региональных вопросов. Но пока, может быть, и правильно, что мы ограничиваемся политическими заявлениями.

— А вот "более активная" — это в чем могло бы выразиться?

— Если говорить простым языком, идет драка. Все равно настанет момент, когда надо будет выбрать чью-то сторону и занять ее позицию. Нельзя занимать позицию двух дерущихся сторон. Так не бывает, потому что эти позиции всегда противоположны. Нельзя занимать противоположную позицию по одному и тому же вопросу.

А у нас есть серьезные стратегические интересы в регионе. Я думаю для того, чтобы эти стратегические интересы осуществились, надо занять позицию одной из сторон в конфликте.

— Отношения России и Ирана более или менее сложные. С Саудовской Аравией еще, наверное, сложнее. А другими странами Залива — с ОАЭ, с Катаром, Оманом, с Бахрейном?

— Я бы их назвал никакими. Каких-либо серьезных совместных проектов в экономике нет, в политике нет, в геостратегической сфере я не наблюдаю какого-либо серьезного взаимодействия. Хотя в Организации исламских государств мы достаточно активно работаем, но это такое общечеловеческое воздействие на ситуацию.

Сейчас у нас развиваются очень хорошие отношения с Египтом — это сильный ход. Мне представляется, что этот ход позволит нам без серьезных политических потерь вернуть решающую позицию в регионе. Египет — это все-таки мать арабских стран. Может быть, через эти процессы мы начнем активно влиять на ситуацию в регионе.

И начинать надо как раз с того недостающего звена, о котором мы с вами говорили в начале нашей беседы — с обмена информацией. Сейчас страны Залива пребывают в глубочайшем убеждении, что единственное, что способна предоставить Россия, это определенные виды боевого вооружения и техники. Мы с вами знаем, что это не так. Для того, чтобы наладить сотрудничество с этими странами, нужно, как минимум, показать, в каких сферах мы можем с ними сотрудничать. А это может быть и ядерная энергетика, и авиационно-космические технологии, и многое другое.

Читайте также:

Европа посмотрит в глаза боевику из "евроИГИЛ"

Восток — дело тонкое. Особенно Ближний…

ИГИЛ намерен вернуть миру халифат

Военный переводчик — дилетант, эрудит, солдат

Россия победит ИГИЛ. Иллюзий нет

Интервью к публикации подготовил Владимир Беляев

Беседовал