Перелом на фронте: что скрывают цифры успеха в специальной военной операции — мнение эксперта

Капитан третьего ранга запаса, военный эксперт Максим Климов рассказал в интервью секретарю Объединенной Коммунистической Партии, председатель Независимого профсоюза "Новый Труд" Дарье Митиной о переломе в специальной военной операции на Украине и волонтёрской помощи.

Оценка ситуации на запорожском участке фронта

— Я собиралась поговорить с вами о запорожском участке фронта, но, мне кажется, эта тема немного узковата. Поэтому я думаю, что мы можем обсудить те темы, которые вы сами считаете важными. Но давайте будем отталкиваться от запорожского участка.

— Ещё месяц назад весь фронт по периметру характеризовался как стагнирующий. Все говорили: фронт стоит, никуда не движется — 100 метров туда, 100 метров сюда. Сейчас кажется, что всё зашевелилось. По одним данным — пять километров в день, по другим — восеаь, по третьим — десять. Нам как обывателям сложно судить. 

Во-первых, фронт двигался — продвижения шли. Я на запорожском участке был один раз, недалеко от ЛБС, но до линии боевого соприкосновения не доезжал. Моя деятельность связана с другими направлениями, и они весьма тяжёлые с точки зрения обстановки. То, что я видел, происходило с начала весны.

Я наблюдал соединение с очень тяжёлой "мясной репутацией". Там сменилось командование — появились выдающиеся офицеры, изменилось отношение к личному составу.

В воздухе однозначное превосходство было у противника, это всем известно. В Орте — подавляющее превосходство. К сентябрю в пехоте, как минимум, уже не было такого превосходства, о чём укры постоянно кричат — что "орков много". Я говорю о том, что видел лично.

Ситуация была далека от идеальной. Один из узких моментов — подготовка пехоты. Там образовалась отдельная группа, которую приходилось вести на уровне КП соединения, потому что из-за серьёзных потерь не успевали готовить командиров низового и среднего звена.

У противника, казалось бы, всё хорошо с "птичниками", с пилотами. Но в тех частях, где у нас адекватное командование, взаимодействие БПЛА с пехотой работает намного лучше.

Капля камень точит, постепенно ситуация начала меняться. И началось это не весной. Пару месяцев назад я стал свидетелем интересного разговора: высокопоставленный военный сказал человеку, который "бросил зёрна", — и вот они проросли. На уровне низового и среднего командного состава прослеживалась чёткая тенденция: назначались дееспособные командиры соединений. Это не единичные случаи. В этом плане есть конкретный, ясный позитив.

Тактика и проблемы на передовой

— В ходе боевых действий складывалась следующая картина. Я не согласен с термином "серая зона" — условно, это территория, где нет ни нас, ни противника. На самом деле, то, что я наблюдал, — это скорее "пёстрая зона". Её ширина может достигать 15 километров и даже больше. Нужно понимать, что у противника там подготовлены долговременные укрепления. Вплоть до того, что известняк буквально выпиливали пилами, создавая катакомбы.

Постепенно выработалась тактика, которая позволила начать успешное продвижение. Но есть и проблемный момент — ситуация тяжёлая, особенно с учётом того, что до сих пор сохраняется местная репутация. Это не единичные случаи, когда командиры соединений выговаривают друг другу: почему не эвакуировали одного "трёхсотого".

Отношение к личному составу во многих частях изменилось кардинально. Но остаётся другая проблема — уровень обеспечения бойцов. Этот вопрос сейчас становится особенно актуальным.

Проблемы со связью и обеспечением

— Проблемы со связью и обеспечением — что вы можете сказать об этом?

— Проблема заключается в следующем. Чтобы противник не перехватывал переговоры, радиостанции должны своевременно перепрошиваться в случае их захвата. Например, за телами идёт охота с обеих сторон — и при потере одной рации сразу компрометируется целый участок сети. Возникает логичный вопрос: где взять нужное количество радиостанций?

Рация подвешивается на "птичку", сбрасывается вместе с пауэрбанками, расходниками и т. д., чтобы заменить. Но для этого они должны быть в наличии. А вот здесь и кроется одна из острых проблем — огромная нехватка, и львиная её доля — средства связи.

Что касается радиостанций "Азарт" — это военные профессиональные устройства. Главный конструктор проделал большую работу, многие недостатки были устранены. Но остаются системные проблемы, особенно в эксплуатации. Я не буду сейчас касаться режимных моментов, но приведу пример: если на курское направление "Азарт" привозили КамАЗами, то на других направлениях, где массово используется эта радиостанция, как только она появляется в эфире — у неё совершенно другие диапазоны и тип сигнала.

Подвижки и критические проблемы

— Как вы оцениваете текущие изменения и их восприятие?

— Здесь тоже есть подвижки. Но ситуация такова, что на фоне критических проблем появляются крайне позитивные, я бы сказал, тектонические сдвиги. 

Если что-то можно сделать хорошо, приходится действовать "на мягких лапах". Хотя, по-хорошему, нужно кувалдой сносить определённые ветки конструкции — и головы рубить. Но делается всё максимально деликатно.

— Вы упомянули о потерях.

— Вопрос, конечно, деликатный, и многое здесь говорить нельзя. Но да, по косвенным данным можно делать выводы. Противоположная сторона этим активно спекулирует — звучат какие-то невероятные цифры с десятью нулями. Но всё-таки соотношение при обменах говорит само за себя.

— Почему тогда и противоположная сторона, и особенно мировое сообщество оперируют такими масштабами? У Трампа то полмиллиона, то полтора миллиона, то ещё сколько. Это же не с потолка берётся?

— Очевидно, кто-то им эти цифры поставляет. В целом, если говорить о тенденции, то именно соотношение при обменах — пусть и косвенное — всё равно остаётся показательной метрикой.

Оценка потерь и численности войск

— Как вы видите реальную картину?

— Я даже оценочные цифры называть не буду в эфире — иначе он просто не выйдет. Но думающим людям стоит сопоставить количество подписавших контракт по годам. Цифры звучали. Например, была озвучена цифра — 700 тысяч в зоне СВО. Но моё личное глубокое убеждение: верховного главнокомандующего ввели в заблуждение.

Сейчас, в том числе по линии министерства обороны, предпринимаются усилия — давайте разберёмся с личным составом. Что у нас по реальному наличию людей? Более того, вопрос начал подниматься не только по текущей ситуации, а с позиции "давайте сначала разберёмся с потерями".

Понимание наверху есть. Но сейчас многое делается на уровне нормальных соединений, на уровне армии. А вопрос — в центральных органах.

Я уже говорил про радиостанции, но у меня есть вопрос о колоссальной потере от тех же самых сбросов. Хотя при нормальной осмотрительности, при работе "птички" со сбросом, потери можно свести к минимуму. Сам под "птичками" был ни раз, ни два, ни три. Элементарная вещь.

Цена этой штуки по волонтёрским каналам — 30 тысяч. Тепловизионный монокуляр просто-напросто. Срок службы у него, конечно, не вечный — условия эксплуатации жёсткие, он когда-то выйдет из строя. Но что он даёт? Он позволяет использовать прицел, условно говоря, на "полтинник" — этого уже достаточно для автомата. А прицел категории "парика" — 50 тысяч — можно брать и ставить тепловизионный. Это позволяет обнаружить "птицу".

Массовое оснащение бойцов такими вещами — это критически важно. Услышали ночью ушками, посмотрели — даже без тепловизионного прицела, если поставить тактический фонарь на ружьё, уже появляется возможность работать. Это снимает кучу потерь, резко повышается эффективность доставки боеприпасов, продовольствия, логистики.

Роль гражданских разработок и системный подход

— По вашим оценкам, какой сегмент обеспечения закрывается волонтёрской помощью. На эту тему много спекуляций. Волонтёров то хотят поставить в стойло, то заставить регламентироваться...

— Вопрос в процентах в принципе неверный. Есть позиции, которые были критически важны с точки зрения поставок. Например, металлорежущие инструменты, твёрдые сплавы — вроде бы мизерная часть, но на деле они имеют колоссальные последствия для работы всей оборонной машины, всей военной системы.

Я приведу просто убойный пример — тысяча первая прошивка для дронов МАВИК. Если бы она не появилась в конце весны 2023 года, катастрофа на фронте была бы неизбежна. Мы и так удержались на зубах — мужеством и героизмом бойцов.

У меня друзья были на запорожском направлении. Один из них, тяжело раненный, рассказывал: не было приказа, не "мясо", а добровольцы — шли, думая, что в один конец. И удивительно — задачу, прорыв, закрыли с малыми потерями. 

Тысяча первая прошивка — это гражданская разработка. И таких моментов масса. Та же гражданская радиостанция — она легко глушится. Но с точки зрения формирования сетей, системного подхода к связи — колоссальную работу провела гражданская структура.

— Недавно появилась информация, что БПЛА стали отдельным родом войск. Как вы это оцениваете?

— Да, беспилотные летательные аппараты — теперь у нас отдельный род войск. У противника, насколько я знаю, отдельное подразделение в министерстве обороны Украины и отдельный род в ВСУ был уже давно.

— Что нужно сделать, чтобы этот критический перелом стал системным?

— Ключевая специфика запорожского участка фронта — это степи. Сейчас у нас получился рывок, и он произошёл, как ни странно, благодаря крайне плохой погоде. В это время года туманы бывают просто как молоко. Однако радиолокационная разведка всё видит, спутники тоже. Противник может парировать — у него есть соответствующие средства. А у нас есть система.

— Можно ли выбивать те же самые радиолокационные станции?

— Конечно. "Новогодняя ёлка" — она излучает. Но для этого нужно пеленговать, передать данные и т. д. Ручной пеленгатор обеспечивает точность по радиолокационным станциям, не только по "птичкам". Подключается к обычному гаджету. В моём случае — просто заряжается телефон, но вообще он выводит информацию на устройство. Точность пеленгования по РЛС — порядка пять-десять градусов. Уже поставлены четырёхзначные цифры. И это тоже делает гражданское общество.

Беспилотные войска и опыт ВДВ

— Как вы оцениваете создание беспилотных войск и опыт ВДВ в этой сфере?

— Это началось давно. Структуры типа главного управления, спецуры, ВДВ — всё это было задействовано. Если взять беспилотную тематику и открыть "Красную звезду" конца 2000-х, можно найти фамилии нынешнего и тогдашнего главкомов ВДВ — и сильно удивиться. Я вспоминаю, как Шаманов боролся за то, чтобы соответствующие подразделения имели двойное подчинение, включая командование ВДВ. 

Что касается беспилотных войск — у меня неоднозначное мнение. С одной стороны, это сквозная технология. С другой — как с танками: всё упирается в уровень формирования, типа танковой дивизии и выше. У нас в рамках одной структуры отрабатывался вопрос применения оперативных соединений, проводились командно-штабные учения, прорабатывалась штатная структура. Но инициатор этих работ позже сам откатил назад — опасался массового изъятия беспилотчиков из действующей армии.

Тем не менее активная подготовка была развёрнута. Да, с изъянами, но она шла. Система противника выстроена лучше, но там, где у нас работает (я это видел лично с весны), молодые беспилотники постепенно вводятся в бой, их обеспечивают, прикрывают, они работают на длинных выносах. Это позволило при относительно малых потерях накопить боевой опыт и к концу августа переломить обстановку в воздухе. Воздушные бои были.

Очень показательный момент — это то, летают ли у нас тяжёлые "птички" днём. В ряде проблемных соединений есть "частоточная болезнь" — стреляют по всему, что шевелится в воздухе. Но есть части, где она отсутствует, и беспилотники работают нормально. Да, обстановка тяжёлая, но бойцы понимают, что за воздух идёт серьёзная борьба, и доверяют командованию. Это важный показатель здоровья военного организма.

Необходимость тяжёлых беспилотников и системные изменения

— Насколько критична роль тяжёлых беспилотников и какие системные изменения необходимы?

— Тяжёлые беспилотники нужны — это очевидно. Простой пример: воздушный бой. Три МАВИКа с бросами заходят добить "трёхсотого", и наш разведывательный МАВИК с дополнительными батареями аккуратно их "положил". Потом летит "Матрас" — Matrice с клешнёй.

Что касается штурмовых действий и потерь — КЦПН сдала. В Первую мировую штурмовые части германской армии несли в 1,5-2,5 раза меньше потерь, чем линейные. Подход "штурм = смерть" — абсолютно неправильный. Он должен быть обеспечен:

1. во-первых, подготовкой,
2. во-вторых, материальными средствами.

Даже если командир умный и заботливый — без ресурсов он ничего не сможет.

— Как вы оцениваете ситуацию с артиллерийской поддержкой и качеством боеприпасов?

— Я уже приводил пример подавляющего превосходства в артиллерии. Но у нас — крайне низкое качество боеприпасов, именно новодела с заводов, не корейского запаса. Развесовка по массам — дикая. Пороховые заряды приходится перевешивать вручную. На уровне батальонов шьют мешочки — картузы. Это реальность.

Некоторые серьёзные волонтёрские структуры начали массовое изготовление картузов. Мы были даже в паре цехов — в Нижнем Новгороде уже начали шить. 

Приведу пример: система управления артиллерийским огнём. Стоимость — от 9 до 30 тысяч, комплект — около 50-60 тысяч. Подключается к "Азартам", к средствам связи. И вот разработчики этой системы ввели возможность пристрелки и ведения огня снарядами разных весовых групп. 

— А система внедряется масштабно?

— Пока — нет. Где-то подразделения обеспечили себя, но в целом — это инициатива офицерского состава. Есть части, где система применялась эффективно, но её забросили после того, как ушли офицеры, которые её продвигали. 

Проблемы с техникой и инструкторами

— Что происходит с тяжёлой техникой и подготовкой инструкторов? Почему возникают проблемы?

— Сложилось ощущение, что тяжёлая техника у нас просто не живёт на участке. Сейчас идёт активная дискуссия, местами с хамскими элементами — в том числе со стороны таких "экспертов", как Атакин или Андрей Филатов. Желающие могут найти видео, где "эксперт" прыгает от далёкого разрыва, а бабушка на остановке даже не вздрогнула. У нас таких экспертов хватает.

Развелось множество "инструкторов", которые всеми правдами и неправдами избегают ЛБС. А ведь вопрос актуального боевого опыта — критически важен. Я сам занимаюсь вопросами РЭБ и анти-БПЛА. Последний раз под "птичками" был в конце августа.

Например, по FPV-дронам — одно дело давать рекомендации по обучению, другое — реально понимать, как это работает. До этого я работал в диапазоне 4,9 и 6 ГГц, а тут впервые оказался под "птичками" на 3,3 и 1,2. Особенно интересна ситуация с 1,2: когда дрон на тебя заходит, антенна направленная, и в момент, когда он поворачивается — сигнал на индикаторе проваливается. Не самая приятная ситуация.

Поэтому люди, занимающиеся инструкторской работой, обязаны иметь реальный, актуальный боевой опыт. Без этого — это просто имитация.

Бронетанковое управление и комплекты защиты

— Вы говорили о проблемах с бронетехникой. В чём суть?

— Дело не в том, что танк устарел — он не устарел. Простой пример: сдают танковый батальон, техника модернизирована, даже с тепловизорами. Но на всех танках — радиостанции Р-123, ламповые, разработки 50-х годов. После звонка, через четыре дня, на весь батальон привозят машину, и через пять часов уже стоят цифровые "Сотники".

Волонтёрские поставки и перелом на фронте

— Как вы оцениваете роль волонтёрских поставок и перспективу перелома на фронте?

— Возьмём волонтёрские поставки. Приведу слова Филатова: он нашёл инвесторов, но на жёстком условии — никакого публичного упоминания.

1. Из-за рисков с западными контрактами.
2. Чтобы не светить, что у определённых российских структур есть деньги.

Что касается фронта — перелом возможен, и в достаточно короткие сроки. Условно говоря, я считаю, что СВО можно завершить успешно в течение полугода. Но для этого нужно менять подход.

Завершение СВО и стратегии

— Насколько реальна перспектива завершения СВО? И как вы относитесь к дилемме: поле боя против дипломатии? У армии есть успехи, солдаты делают своё дело, а потом приходит дипломатия и обнуляет военные достижения. Некоторые считают, что дипломатия — это благо, но всё равно судьба войны решается на поле боя. Какая точка зрения вам ближе, насколько это взаимоисключающие вещи?

— Это не взаимоисключающие вещи. Категории стратегии всегда пересекаются с политикой. Да, армия делает своё дело, есть успехи. Но потом приходит политический фактор, и всё может быть обнулено.

Сейчас мы стоим на пороге конфликта с западными армиями. Поэтому вопрос не только в том, как воюем, но и в том, какую стратегию выбираем. И здесь важно понимать: без чёткого стратегического курса ни поле боя, ни дипломатия не дадут результата.

С точки зрения НАТО и США, то, что у нас происходит, — это "войны папуасов". Заходы под туман, обходы — всё это не работает против радиолокационных спутников. Главное — знать окна пролёта, чтобы командование и Лечислав (условный позывной) могли сориентироваться.

Сейчас появляются мемуары лётчиков Су-34. И вот парадокс: наш Су-24 "Рашпиль", разработанный в начале 70-х, имеет больше боевых возможностей, чем основной ударный самолёт ВКС — Су-34. Почему? Потому что у Су-34 изначально "зарезали" РЛС — по требованиям.

Я хорошо знаком с этой историей. В 2019 году была попытка протащить глубокую модернизацию Су-24 через ремонт первой серии. Главный конструктор тогда ещё был жив — Ролан Гургенович Мартиросов. Я участвовал в этом процессе. Железо закладывалось, потенциал был. Например, режим обтекания рельефа местности, высокоточное поражение целей в тылу — всё это возможно. Но Су-34 этого делать не может.

Роль гражданского общества в СВО

— Как вы оцениваете влияние "договорнячков" и роль гражданского общества?

— Мне категорически не нравится ситуация с "договорнячками". Я понимаю, насколько люди на фронте устали, но из-за таких кулуарных решений 80% позитивных изменений просто проваливаются. Это, к сожалению, реальность.

— А есть ли позитивные сдвиги?

— Да, позитив есть. Гражданское общество оказывает давление, в том числе через Telegram-каналы. Пример: заседание по волонтёрам в Общественной палате. Там был Влад Шуругин? выступил он по делу, жёстко и чётко. Он обозначил важный момент: волонтёры — это канал получения объективной информации о фронте через депутатов, губернаторов и другие структуры. И даже медики-женщины на этой встрече выступили мощно. Всё это не проходит даром.