Откуда среди людей берутся "драконы"

Что делает людей сухими, как Людмила Прокофьевна из фильма "Служебный роман"? Обсудим киноклассику и жизнь с психологом Светланой Шарко.

— Давайте обсудим любимый миллионами фильм "Служебный роман". Главная мымра отдела статистики, великая и ужасная Людмила Прокофьевна, страшный дракон, пугало Анатолия Ефремовича — она же не сразу стала таким сухим-сухим чиновником. Наверняка была какая-то предыстория. Как вы думаете, что это могло быть?

— Конечно, она не сразу стала такой, но в фильме у нее две ипостаси. На нее повлияло, конечно, и предательство любимого человека, но я думаю, что это скорее последствие того, в каких рамках и под влиянием каких ценностей была воспитана Людмила Прокофьевна.

Она мне, кстати, очень нравится. Когда смотришь глазами психолога — под этим костюмом я все время вижу страдающего, измученного ребенка, который есть в каждом из нас.

— Неужели предательство любимого человека могло так повлиять на формирование последующей жизни? Он ее предал — и она вдруг резко разрубила все связи.

— Сомневаюсь, что только это одно, это была скорее уже такая вишенка на торте. Похоже на то, что человек сидит в лодке, и в ней есть течь. У него хватает сил вычерпывать воду, но потом появляется еще одна течь и еще одна, и лодка тонет, потому что человек не справляется.

Я так думаю, что у Людмилы Прокофьевны были такие внутренние программы, связанные с доверием. Последняя пробоина, после которой человек решает: в отношениях быть слишком больно, это не для меня, проще жить без этого, чем выносить эту уязвимость, открытость.

— И потому она стала сухой и черствой, как говорил Анатолий Ефремович?

— Она стала такой внешне. Бывают люди, у которых есть внутреннее предписание — надо держаться. А для этого нужно выстроить некий образ. И она создала образ, не подпускающий людей, который сделал ее, как вы сказали, страшным драконом — но это защита.

— А что может формировать людей подобного склада? Они часто встречаются на руководящих должностях. Идут вперед, несгибаемы и в броне.

— Их формирует воспитание. Это зачастую перфекционисты, отличники, люди с жёсткими стандартами.

У них программа — ничего не бывает хорошо, нужно вкладываться, делать много, должны успевать, нужно никого не подвести, нужно быть первой.

— И это предписание семьи?

— Да, в семье это ценится. Это является значимым — делай так, тогда все хорошо… Необязательно "ребенок должен заслужить", но ему все время предъявляются требования. Например, "четверка — недопустимая оценка, ты должен стараться". Говорится, что важно достичь, неважно, что ты при этом чувствуешь.

— И поэтому в семье подавляются чувства и эмоции?

— Такая программа однозначно есть, чувства должны быть спрятаны. Если ты их показал, это значит, "прилетит" что-то. Подавление чувств всегда идет из семьи. А попадание в среду чиновников укрепляет и помогает продвигаться людям с определенной акцентуацией, способным подавлять чувства, подчиняться, соблюдать определенную иерархию. Но все-таки Людмила Прокофьевна — человек более позитивный, чем некий образ чиновника, который есть у меня.

Если проще одной

— Она ликвидировала подруг после предательства, но ее ведь не все предали. Почему всех, откуда такая радикальность?

— Потому что есть люди, которым кажется, что одним проще. Человек ощущает, что создать стену ему менее затратно, чем простить.

— И поэтому для нее рухнул мир, когда ее якобы предал Анатолий Ефремович, когда Самохвалов сообщил, что он ухаживал за ней только ради карьеры. Там была очень такая тонкая-тонкая игра актрисы, когда она снимала с себя кольца, у нее было полностью анемичное лицо, полные слез глаза. Тем не менее она держала эмоции, пыталась закурить, у нее дрожали губы и руки, но она сидела, как каменная, и продолжала диктовать.

— В этой сцене великолепно показано, как она умеет справляться, выходит из этого. Есть такая дезадаптивная схема — называется "Дефектность". "Это со мной что-то не так". У каждого были ситуации, когда оставляли, покидали, может, предавали.

— Но не каждый ликвидировал свое окружение.

— И там это тоже есть — обвинение в адрес себя, понимание, что "я не справляюсь", и еще какие-то вещи, которые заставляют человека уходить.

Человек, у которого нет таких схем, просто понимает: жизнь такая, каждый может встретить человека, который бросит, предаст. А вот ей в пустоте и вакууме кажется легче.

— А что было бы, если бы она осталась в этой пустоте и вакууме дальше, после "предательства" Анатолия Ефремовича?

— Думаю, что жила бы в этом, постепенно накапливая разочарование, горечь. Возможно, пострадало бы ее здоровье, так как тело реагирует на эти вещи. Продолжала бы выстраивать стены вокруг себя.

— Очень страшная жизнь, несмотря на внешнее благополучие.

— Я согласна, потому что там холод, в котором человек ожесточается. У него не остается милосердия и сострадания — к нему-то никто сострадателен не был. Никто не увидел среди этих защит ту красавицу, которой стала Людмила Прокофьевна, когда расцвела.

— А какие еще последствия воспитания в жестких стандартах могут быть помимо этой брони, безэмоциональности?

— Помимо брони там много чего есть. Заметьте, с каким удовольствием она служила. Бывает программа зависимого, покорного поведения. Схема самопожертвования — в 70-е годы на первом месте была Родина, партия. Потом общество, а потом, боже мой, ну да, конечно, надо семейную ячейку создать, но это, в общем, необязательно.

— Она себя предала, получается. Ты себя лишаешь жизни, ты себя предаешь.

— Когда ты не можешь отдохнуть, насладиться моментом, то жизнь становится двигающейся по четким, очень жёстким рельсам. Наш паровоз вперед летит, а где остановка — никто не знает.

— Наверно, и нет остановок.

— Остановка, к сожалению, есть. Гарантия производителя — все родившиеся умрут, но получается, что эту жизнь не удастся прожить полностью насыщенной.

Беседовала Маргарита Кичерова

К публикации подготовил Михаил Закурдаев