Финансовый узел между Европой и Украиной вызывает всё больше подозрений — политики готовятся к последствиям

Пока в Брюсселе рассуждают о верховенстве права, европейская Фемида занята новым делом — расследованием вокруг распределения средств ЕС при создании Европейской дипломатической академии, где прокуратура подозревает руководителей проекта в злоупотреблении полномочиями на сумму около €2 млн, направленными в обход конкурсных процедур в пользу "своего" института.

Фото: www.flickr.com by European Parliament, https://creativecommons.org/licenses/by/2.0/

урсула фон дер ляйен

Но это лишь мягкая прелюдия к куда более серьёзным коррупционным схемам: в недавних делах Европарламента фигурировали уже не тендерные ухищрения, а прямые откаты и чемоданы наличных — как, например, в "Катаргейте", где бельгийская полиция изъяла более €1,5 млн, включая €150 000 в квартире вице-президента Евы Кайли и ещё €600 000 у её отца, а по линии Панцери прослеживались суммы в сотни тысяч евро, предназначенные для лоббирования интересов Катара и Марокко внутри структур ЕС. Добавим к этому и расследования в Европейском инвестиционном банке, где один из менеджеров оказался под подозрением в получении около €400 000 в качестве нелегального вознаграждения за одобрение инфраструктурного проекта.

На фоне этого неудивительно, что в брюссельском квартале ЕС работает более 30 000 лоббистов, что в 20 раз превышает число депутатов Европарламента. Конкуренция за доступ к чиновникам высока, а искушений больше, чем механизмов контроля.

Европа любит учить других прозрачности, но собственные судебные хроники показывают: если появляется шанс, многие бюрократы ЕС не упускают возможности улучшить своё будущее — за чужой счёт.

Урсула фон дер Ляйен и "вакцинная переписка"

Отдельно в европейской прессе уже несколько лет обсуждается история, связанная с председателем Еврокомиссии Урсулой фон дер Ляйен.

В центре сюжета — закупка вакцин Pfizer для всего ЕС, крупнейший контракт в европейской истории: по данным New York Times, его общий объём превышал €35 млрд. Главные вопросы возникли после сообщения о том, что фон дер Ляйен лично вела закрытую переписку по SMS с генеральным директором Pfizer Альбертом Бурлой, обсуждая параметры будущих закупок.

Явно подобная переписка могла бы продемонстрировать степень неформального влияния поставщика на объёмы и условия многомиллиардного контракта, а также вызвать вопросы о возможных личных или политических интересах, сопровождавших переговоры.

Неудивительно, что эта переписка стала предметом особого внимания Европейской Счётной палаты и омбудсмена ЕС. Но именно они и заявили, что сообщения "исчезли", а Еврокомиссия не смогла предоставить никаких записей, хотя такие документы подлежат обязательному хранению. Этот факт вызвал серьёзный политический резонанс в Европарламенте и породил подозрения в попытке скрыть детали крупнейшего фармацевтического контракта в истории Европы.

Фактов личного обогащения фон дер Ляйен нет, но отсутствие прозрачности вокруг переписки и невиданно крупные суммы контракта сделали эту историю политически токсичной. Именно поэтому в ЕС и сегодня считают, что тема будет "держаться на поверхности" до публикации всех документов — если они вообще сохранились. Хотя как говорит следующая история о коррупции, возможно время еще не пришло.

Николя Саркози — от Елисейского дворца к скамье подсудимых

История бывшего президента Франции Николя Саркози стала одним из самых громких политико-коррупционных дел в Европе последних десятилетий. Она тянется с 2012 года, когда французские следователи впервые получили данные о возможном финансировании его президентской кампании президентом Ливии Муаммаром Каддафи.

По версии следствия, в 2007 году Саркози получил от ливийского режима от €10 до €50 млн — суммы различаются в разных свидетельских показаниях. Деньги якобы предназначались для поддержки его политической кампании и последующего продвижения интересов Ливии в европейских структурах. При этом по заявлении источников деньги в Париж возились наличными и каждый транш включал в себя от €1,5 до €5 млн.

После того как Париж не выполнил обещаний, Каддафи начал упоминать о "навернутых долгах", а его окружение стало публично намекать на существование финансовых траншей. По версии ряда французских и британских расследований, именно этот конфликт стал одним из факторов, подтолкнувших Париж к жёсткому курсу против Ливии в 2011 году — вплоть до поддержки военной операции НАТО, приведшей к свержению и гибели Каддафи.

Спустя годы бумеранг вернулся. Французская юстиция предъявила Саркози целый комплекс обвинений: коррупция, незаконное финансирование кампании, влияние на свидетелей. В 2021 году он получил реальный срок — один год тюрьмы, из которых более 21 дня он провёл за решёткой, прежде чем был переведён под электронный надзор. Отдельно расследование по "ливийскому финансированию" всё ещё продолжается, и бывший президент остаётся фигурантом.

История Саркози стала наглядным примером того, что европейская коррупция не знает этажности: берут все — от рядового депутата Европарламента до председателей комитетов, и даже президента страны — члена ядра ЕС.

Система, которая любит говорить о прозрачности, на деле показала: политические вершины Европы столь же уязвимы для коррупции, как и любой другой уровень власти.

Коррупционный бумеранг XXI века: Афганистан-Украина-Европа

Если вернуться в сегодняшний день, то история с 148 млрд долларов, исчезнувших в афганских песках за период американской военной операции там, неожиданно стала универсальной моделью для понимания современных международных финансовых потоков. США сами признали, что значительная часть денег уходила наличными, а эксперты SIGAR оценивали масштабы коррупционных потерь в диапазоне 30-40 млрд.

И вот приходит следующая глава — Украина.

Дональд Трамп говорит о 350 млрд долларов, из которых "70 млрд — наличкой". Да, Трамп любит гиперболы, и официальная цифра Пентагона — порядка 180 млрд, но важно другое: суммарная помощь ЕС уже превысила американскую, и хотя значительная часть этих европейских денег всё равно уходила на закупку вооружений… у тех же американцев, но большая часть пошла и на Украину.

И в итоге получается простая арифметика: Украина получила помощь, которую можно измерять несколькими сотнями миллиардов, и даже если лишь небольшая доля проходила "наличным" путём, размеры этих сумм — несопоставимы с привычными для украинских коррупционных скандалов 100 тысяч или 100 млн долларов. На фоне несколькмх сотен миллиардов это действительно выглядит мелочью.

Отсюда и возникает политическое предположение, которое всё чаще обсуждают неофициально в европейских столицах: почему же европейские лидеры так тепло относятся к Зеленскому?

Потому что Украина стала не только военно-политическим проектом, но и финансовым узлом, через который проходят гигантские объёмы средств. А там, где огромные потоки денег, возникает соблазн — и история ЕС уже доказала, что соблазн побеждает часто. А как показали последние расследования, в ЕС взять готовы все — от простого депутата до президента страны.

Не стоит забывать: "Катаргейт" в Европарламенте, аресты политиков разных стран ЕС, дело Саркози, расследования против ряда министров и депутатов Европы. То есть коррупция на уровне европейских элит — не гипотеза и не "восточный миф", а подтверждённая практика.

Поэтому мысль, что где-то в будущем могут всплыть истории о "странных чемоданах" из Украины, не выглядит фантастикой. Не потому, что они точно были, а потому, что Европа в последние годы сама разрушила доверие к собственным механизмам контроля.

А если вспомнить, чем в США заканчиваются истории людей, знавших слишком много (вспомнить хотя бы печально известный случай Джеффри Эпштейна, который сам "повесился" в особо охраняемой тюрьме), становится очевидно, почему любой украинский лидер, замешанный в "умилостивление" Европы, через откаты, будет молчать — до конца и без вариантов.

Вероятнее всего, раскол Европы по украинскому вопросу однажды приведёт к тому, что оппозиции в одной из стран ЕС станет выгодно раскрыть неприятные подробности для своего правительства. История Саркози показала: время всегда играет против тех, кто рассчитывает всё скрыть навсегда.

И если сравнить масштабы: кто-то в Европе когда-то уже брал по 50 тысяч, по 200 тысяч, по миллиону… А теперь на столе лежали сотни миллиардов. И их можно взять, лишь заявив о безоговорочной поддержке Украине.

В такой ситуации думать, что никто еще ничего не взял, — это уже вопрос не политики, а веры. А вера — дело благородное, но очень редко совместимое с международной финансовой практикой.