Одесса… Донбасс… Кто остановит палачей?

Штурмовики бомбят жилые кварталы Донбасса, а на его улицах каратели вырезают мирное население… Уже реже вспоминают первое массовое убийство антифашистов в Одессе 2 мая. Что же еще надо сделать нацистам, чтобы, наконец, вмешалось мировое сообщество? Об этом рассуждает одессит, координатор Куликова поля Егор Кваснюк, выживший в том одесском сожжении.

— Об одесской трагедии сказано и написано уже много. Но всегда полезно услышать о произошедшем от свидетеля и участника событий. Что вы сейчас думаете о произошедшем, о доказательствах?

— Есть достаточно много видео- и фотодоказательств. Они свидетельствуют, что большинство людей погибли в Доме профсоюзов не от пожара и не угарного газа. Это были умышленные убийства, причем с крайней жестокостью, которую могут совершить только нелюди. Каждый раз, когда об этом говорю, я не могу не упомянуть Кристину — девочку, которая была у нас на Куликовом поле. Молодая девочка, поэтесса, красивая. Ее нашли на пятом этаже почти голую. У нее сгорело только лицо, грудь и кисти рук, из чего мы делали выводы, что иначе погибнуть, кроме как быть подожженной, она не могла. Людей поливали из коктейлей Молотова и поджигали. Достаточно было и других зверств. Добивали горящих людей палками и битами. Вячеслав Маркин, депутат областного совета, был именно так убит. Многое говорит о том, что большинство трупов до сих пор числятся как пропавшие без вести. На самом деле их боятся отдавать родственникам, потому что они разрублены. Происходило расчленение людей. Причем многие свидетели утверждают, что это делали и с живыми людьми. То есть зверства, которые происходили в Одессе, конечно же, требуют самого серьезного расследования, которое будет в будущем произведено обязательно.

Читайте о последний событиях на юго-востоке Украина в сюжете:

Как уничтожают Юго-Восток

Нами вообще столкновения не было предусмотрено. Задача команды, которая собиралась в Александровском парке, где я находился, была не допустить, чтобы озверевшая толпа пришла к нам на Куликово поле. Поэтому мы стояли между Куликовым полем и той толпой, которая собиралась на Соборной площади, включая их военные подразделения, силовиков, фанатов и прочих. К сожалению, провокация не позволила нам выполнить данное действие. Был бой на Греческой, где я принимал участие. Потом первая команда была: уйти оттуда, потому что шесть человек уже погибли от огнестрельных ранений на улице Греческой в Одессе. Об этом тоже почему-то не принято говорить, но у нас первые погибшие были на Греческой улице, и это был именно огнестрел. В метре от меня упали два человека с пулевыми ранениями в груди. Их дальнейшая судьба мне неизвестна, но шесть покойников там было точно.

Противоположная сторона утверждает, что огнестрел начали мы. Но у тех людей, которые со мной собирались на Александровском проспекте, никакого оружия не было. Было несколько травматов — штуки три-четыре у казаков, они имели право их носить, так как защищать порядок — было это их обязанностью в Одессе. На нас наступала примерно трехтысячная толпа ублюдков, согнанных со всей Украины. Иначе назвать этих существ я не могу. Там были и не украинские граждане, но мне тяжело судить, насколько много на Украине, среди майдановцев, арабов. А в этой толпе были и арабы. Большая часть, конечно, украинские граждане, но не одесситы. Мы нашли их следы уже в Херсоне, в Киеве, в Полтаве, в Николаеве, в Харькове, в Ровно, в Ивано-Франковске. Кроме того, очень много людей было прислано непосредственно с Майдана. Там была такая каша.

Нас пытались сначала убедить, что это делали харьковские и одесские ультрас. Одесского ультраса — 120 человек. И из них очень мало кто принимал участие. Харьковчан приехало на поезде 500 человек. Откуда взялись еще как минимум 2,5 тысячи? Их навезли со всей Украины. Привезли их бывший кандидат в мэры Гурвиц и бывший губернатор Немировский. Оба — ставленники Коломойского. Поэтому, когда он увидел, что такая толпа — вооруженная, озверевшая, подготовленная — естественно, звонил на Куликово поле и кричал, чтобы оттуда увели людей. Отправил туда даже несколько автомобильных групп с требованием выйти с Куликова поля. К сожалению, при помощи провокаторов часть людей осталась. Часть людей вошли в Дом профсоюзов, где половина из них и погибла. То есть из этих трехсот человек примерно половина погибла. Это страшная трагедия для Одессы. Но известно, что одесситы не забывают обидчиков.

— Тем не менее Донбасс сейчас отстаивает право на жизнь и нормальное существование. А в одесситы даже после такой трагедии, не встали против карательных органов нынешней власти. Почему?

— Это не совсем так. Достаточно большое количество одесситов в данный момент воюет на территории Луганской и Донецкой областей. Они перешли через все блок-посты, переехали, остались там. Они принимали участие во вчерашних боях, в боях в Лисичанске хорошо себя проявили. Все оружие, которое у них есть — исключительно трофейное, они добыли его у врага, потому что никакой помощи, поддержки нет. Это — отдельные группы, которые только сейчас пытаются влиться в общий коллектив ополченцев Юго-Востока.

В самом городе Одесса опять-таки идет партизанщина. Представители "Правого сектора" вываливаются из окон или получают нож в ребро. То есть какие-то действия происходят, но говорить о подъеме всего региона сейчас нельзя. Причина достаточно проста. Далеко не все еще поняли, что с ними пришло. То есть не все еще осознали, что мирно пересидеть не получится. Сейчас ситуация на Украине везде такая: есть милиция и СБУ, которые гоняются за людьми, выполняют как бы свою стандартную работу. Но над ними находятся "Правый сектор" и нацгвардия — практически войска СС. Что бы они ни творили — им можно. Что бы ни делали люди, которые пытаются сопротивляться — им нельзя. Таким образом, каждый человек, который пытается оказывать сопротивление, сразу выходит против всей государственной машины.

Но в той же милиции работают люди, которые рядом с нами живут. Они не выполняют карательные функции, они пытаются как-то договариваться, но они пытаются сохранить порядок. Они еще надеются на то, что война, которая идет сейчас в Луганской, Донецкой и других областях до них не дойдет. Вот эта надежда пока еще жива, поэтому многие регионы пока еще не начали оказывать серьезного сопротивления. Но время идет, и люди все больше и больше понимают, что это все не закончится.

— Видимо, на людей все-таки сильно воздействует пропаганда СМИ?

— Все средства массовой информации, которые есть на территории Украины, лгут. Лгут мрачно и безбожно. Например, кто сжег людей в Доме профсоюзов? Почти каждого человека центральной Украины средства массовой информации убедили, что это они сами себя и сожгли. То же самое можно говорить о чем угодно: о грабежах, о насилии, которое происходит. Поэтому очень мало реальной информации, которая доходит до людей. Здесь, на территории Российской Федерации я уже обнаружил телеканал "Дождь", который брешет, наверно, как и наши.

Люди вообще всегда долго раскачиваются. Даже в Великую Отечественную у нас тоже люди не сразу поднялись. Были первые, кто сразу встали и сопротивлялись гитлеровской Германии. Но были и те, кто жили при оккупации. И какое-то время думали, что это будет хорошо. И не сразу встали. Тут то же самое. Опять же — очень много лжи и пропаганды. Там нам говорят: сопротивление со стороны прорусской части организовано. Это не так, мягко говоря. Люди уходят, бегут в Сопротивление по одному, по два, по три человека. Я недавно был в Луганской области. Буквально два дня назад пришел в лагерь. Вижу несколько человек, которые пришли сами. Они говорят: мы хотим защищать наши дома, мы — патриоты Луганска, Запорожья, Николаева. Вот так это происходит. Говорить о какой-то организации нельзя. Какая-то организация появилась в Донецке и Луганске наверху, но внизу сопротивление неорганизованно — оно происходит само по себе. Люди сами поднимаются, сами начинают что-то делать. Все больше людей видит, что происходит, и до них доходит, что иначе никак.

Никто не собирается с нами нормально вести разговор. Пять месяцев в Одессе мы занимались в первую очередь тем, что не давали пролиться крови. Мы не давали устраивать драк. Мы обыгрывали наших противников с майдана одесского тем, что нас в 10 и в 20 раз больше. Их 500 человек собирается, нас — 10 тысяч. И мы этим их обыгрывали. Они боялись нас атаковать и Куликово поле стояло. Так было несколько месяцев. Когда к ним прислали подмогу со всей страны, они почувствовали на какое-то время свою власть. Первые два-три дня после 2 мая они ходили гордые по Одессе, разукрашенные, как попугаи, в жовто-блакитных и красно-черных ленточках "Правого сектора".

Сейчас опять ситуация меняется. Они чувствуют, что одесситы реально их ненавидят, и ситуацию, которая произошла 2-го числа, никогда им не простят. Поэтому численность ленточек уменьшилась и на людях и даже в социальных сетях. Те же представители "Правого сектора" так свободно по Одессе не ходят. И в соцсетях они пишут: мы здесь — нелюбимые люди, как оккупанты. Люди поднимаются. Это происходит медленно, но происходит. Главная проблема в том, что действительно нет никакой реальной организации. Я там стараюсь не находиться. Как только я появлюсь в Одессе, меня убьют сразу.

— То есть вы вообще из Украины уехали?

— На данный момент — да. Я посещаю Украину, так как против меня не возбуждено ни одного уголовного дела, потому что я никаких законов реально не нарушал и не нарушаю. Поэтому я пересекаю границу достаточно спокойно, но не у себя на родине. Если я попробую пересечь границу Одесской области, то местный "Правый сектор" просто меня убьет. Я говорил с очень многими людьми, которые представляли какие-то движущие силы борьбы. Практически никто из них не остался жить на Украине, чтобы продолжать там бороться дальше. Произошло их изгнание, люди вынуждены были бежать, потому что опасались не только за свою жизнь, но и за жизнь своих близких.

Я продолжаю бороться, но в данный момент мне удобнее это делать из России. Периодически я приезжаю на территорию Украины, в основном, в Луганскую, Донецкую область. Борьбу мы не оставляли и не оставим, мы все равно живем этой борьбой и желанием вернуться домой. Наша родина — там.

Сейчас я прекрасно понимаю многих москвичей, которые оглядываются на меня с мыслью о том, что я здесь останусь жить в Москве, говоря про "не резиновая", "понаехаловка". Но напрасно они это говорят — придет время, мы вернемся. Мы вернемся домой, потому что наш дом там. Но просто тупо лечь под пулю в данный момент я смысла не вижу. Мне кажется, что больше пользы я могу принести живым. То же самое касается многих людей, которые здесь. Если есть возможность там на месте сопротивляться — сопротивляйтесь. Если уж нет возможности, как у меня, когда даже выходить на улицу было немыслимо опасно, переезжайте — начинаем сопротивляться отсюда. Но сопротивление прекращать нельзя.

Много одесситов едет в Луганск, Донецк, в Крым, но тоже готовятся вернуться. Кто-то просто бежит, уезжает насовсем. Другие хотят вернуться, влиться в сопротивление, но у них семьи, детей надо кормить. Почему Одесса не встала? Потому что у всех семьи там. Под Одессой сейчас 2,5 тысячи вооруженных правосеков. Если попытается подняться какая-то группка — 200-300 человек, их перебьют, но мало того — пойдут к семье.

— Так есть ли какие-то возможности для развития сопротивления?

— В любом случае сопротивление развивается. Люди продолжают ехать на восток, люди продолжают сопротивляться. Партизанское движение есть в Одессе. Мы каждый день слышим, то там того поймали, то там гранату кинули, и так далее. Сопротивление будет. Мне уже звонят сейчас с майданов — с одесского и с киевского, те, с кем я сталкивался и боролся. Они находят мой телефон, звонят и говорят: приезжай, успокой своих единомышленников. Не буду! Много раз я передавал так называемому украинскому правительству, хунте одно и то же: не надо мне звонить. Сначала накажите всех, кто занимался издевательствами над людьми. Верните все в законное русло. Разоружите "Правый сектор", этих нацистов, больных на голову, для которых убить человека — это норма жизни, а потом врать, что они пытаются помогать.

И дайте нам все то, что мы просили мирно. Возможность нормально провести референдумы. Они провели такие выборы — позорище на весь мир. Я участвовал в работе 28 избирательных кампаний. Прошедшие так называемые выборы — не избирательная кампания. Это — чушь, бред, вымысел. Здесь нет и доли правды, ее даже не предусмотрено. Эти выборы были нарушением всех, какие только есть, законов. Хотя и законы они уже переделали незаконно, даже часть Конституции пропустили. Если они не займутся нормализацией обстановки, сопротивление будет нарастать. Оно нарастает, нарастает, и примерно осенью мы вернемся в Одессу.