Осколки, мины и протезы: история бойца, который всё ещё смотрит в будущее с улыбкой

Спецкор Pravda.Ru Дарья Асламова встретилась с добровольцем Ростиславом (позывной Атридис), который приехал из Подмосковья воевать за Донбасс. Он рассказал, как стал артиллеристом, как потерял ногу под Горловкой, как восстанавливался после тяжёлого ранения и почему не потерял оптимизма и веру в жизнь.

"Я приехал добровольцем"

— Как вас зовут, как вы попали на фронт и как оказались в Донецке?

— Меня зовут Ростислав, позывной Атридис — как персонаж из "Дюны". Я из Подмосковья. Осенью 2022 года приехал в Донецк добровольцем. Через знакомых из интербригад узнал, как и куда добираться. Через несколько дней уже служил в интербригаде "Пятнашка".

— Кем вы были в "Пятнашке"?

— Сначала артиллеристом — заряжающим, потом наводчиком, потом командиром орудия. Прослужил около года. После этого — пехотинцем в 87-м стрелковом полку. А затем стал миномётчиком в 1-й Гвардейской мотострелковой славянской бригаде. Там я служил до ранений.

"Как в анекдоте: одну сломал, другую потерял"

— Сколько ранений вы получили?

— Одно серьёзное и ещё контузию. Одну ногу сломал, другую потерял. Как в анекдоте про то, как человека заперли в пустом круглом помещении и дали два титановых шара. На следующее утро отпирают и видят: он сидит, плачет. "Что случилось? Почему плачешь?". Он говорит: "У меня были шары. Я один сломал, а другой потерял". Я наступил на мину 21 июля 2024 года под Горловкой. Можно сказать, пострадал при штурме поселка Нью-Йорк.

— Вам быстро оказали помощь?

— Очень. Товарищи сразу перетянули, подбежали медики, через пять минут ставили капельницу. Через полчаса я уже ехал в больницу в Горловке. Там оперативно и очень качественно мне отрезали ногу. Моё длительное восстановление было связано с тем, что ранение было сложное, загрязнённое, переломы со смещением. Дальше — девять месяцев госпиталей, реабилитации. Сейчас хожу, правда, устаю. Пока не бегаю, но это со временем.

"Осколки в лицо, но глаз цел"

— Вы говорите об этом с таким оптимизмом… Почему?

— Потому что всё могло быть хуже. Один раз осколок прошёл по лицу — чуть не выбил глаз. В бедре осколки — если бы чуть в сторону, могли задеть органы. У меня не было тяжёлых осложнений, от фантомных болей обычный обезбол помогал. Мне повезло.

— Вы говорите: "всё относительно легко". Что может быть тяжелее?

— У кого-то ампутации выше колена — восстановление сложнее, протез — громоздкий. Или обеих ног нет. Или руки. Без рук — совсем другой уровень зависимости. Есть люди с ожогами — кожа пересаженная, не тянется. Есть слепые, глухие. Есть потери органов, которые не заменить. Мой случай — не из самых тяжёлых.

— Кто-то ведь лежит подолгу, без эвакуации?

— Конечно. Я — миномётчик, стояли в двух километрах от врага. Меня быстро забрали. А у пехоты как бывает: ранен — и лежишь в блиндаже сутками, потому что эвакуировать опасно. Мертвые, как ни страшно звучит, могут подождать, а вот раненые…

"Я понял, что не всё потеряно — ещё на земле"

— Сколько вам лет?

— Тридцать шесть.

— Как вам удаётся сохранять такой настрой?

— Удержался буквально в первые секунды. Когда подорвало, упал, смотрю на правую ногу — всё ясно: ей конец, я на ней не похожу. Обидно. Но в голове тут же мысль: 2024 год, есть протезы, можно ходить. Проверяю остальное — жив. Слева — рана, но не страшно. Думаю: "Ростислав, тяжело, но сдаваться рано". Тогда и решил, что справлюсь. Я очень оптимистично первое время думал, что поставят на ноги, и через полгодика будешь опять ходить. В итоге чуть затянулось, но чего уж.

"Протез почти как нога"

— Сейчас вы уже ходите?

— Да. Могу стоять. Равновесие сложнее держать, потому что протез не гнётся в голеностопе. Но он лёгкий, пружинит. Привыкаешь. Главное — снова чувствуешь себя не инвалидом, а просто человеком, который временно хромает.

— Жалобы на медицину были?

— Ни одной. Всё сделали качественно. И врачи, и эвакуация — на высшем уровне.

— Как вы строите жизнь дальше? Есть семья?

— Пока нет. Но надеюсь, будет. После ранения девушке написал: "Если не захочешь продолжать — пойму". Она не ушла, поддерживала, но мы расстались позже, уже по другим причинам. Сейчас я один.

— И всё равно светло смотрите в будущее?

— Да. А почему нет?

"Страх ушёл, осталось понимание"

— Вам не страшно вспоминать это?

— Был момент, когда подумал, что не проснусь. Обезболили, я хотел заснуть. Ребята не дали. Говорили: "Если уснёшь — не очнёшься". Я начал передавать приветы. Не отключился. С тех пор понимаю: умирать не хочется, но уже не так страшно. Мы все когда-то уйдём.

"Я снова хочу работать с людьми"

— До СВО вы кем были?

— Детским нейропсихологом. Хочу восстановить навыки — подзабыл за три года. Может, снова работать с детьми. Или пойти в психологию для взрослых, помогать с ПТСР. Сам через многое прошёл — думаю, смогу быть полезным.

Уточнения

Ампута́ция (лат. amputatio — отсечение) — усечение дистально расположенной части органа в результате травмы или хирургической операции, противоположна реплантации.