Франция: демагогия сильнее здравого смысла

Итоги первых теледебатов кандидатов в президенты Франции выглядят не слишком утешительно. Главный вывод, который можно из них сделать, сводится к тому, что эта европейская держава не в состоянии определить стратегию своего развития в новых, крайне сложных условиях. Элита расколота, общество дезориентировано, и все указывает на приближение острого политического кризиса, с которым, скорее всего, придется столкнуться вновь избранному президенту, кто бы он ни был.

Ключевые слова произнес кандидат от "Неподчинившейся Франции" левак Жан-Люк Меланшон. Он заявил, что намерен стать "последним президентом Пятой республики" и инициировать реформы, в результате которых должна появиться шестая французская республика.

Заметим сразу же, что, судя по опросу социологического института Elabe, проведенному сразу после теледебатов, Меланшон занял второе место по убедительности, уступив лишь Эмманюэлю Макрону ("Вперед!") и опередив остальных трех претендентов на президентское кресло. Напомним, что лидер "впередовцев" Макрон показался убедительным для 29% опрошенных, левак Меланшон — для 20%. Марин Ле Пен ("Национальный фронт") и Франсуа Фийон ("Республиканцы") получили по 19%, а социалист Франсуа Аммон — 11%.

При этом весьма характерно, что от участия в дебатах были отсечены остальные шесть кандидатов, ведь в качестве таковых официально зарегистрированы 11 человек. На телеэкраны была допущена лишь пятерка лидеров опросов. Понятно, что организовать политшоу с 11 участниками — дело чрезвычайно сложное. Но этим невозможно объяснить, почему французская демократия не предоставляет всем кандидатам равные условия для изложения своих программ. Не справляется?

Однако, что касается программ, создается впечатление, что французы не слишком готовы их воспринимать, обдумывать, анализировать и выбирать из них лучшие. Об этом говорит первое место Макрона — человека, не имеющего никакого политического прошлого, создавшего свое движение "Вперед!" буквально накануне избирательной кампании.

Вряд ли приходится сомневаться, что эта конструкция не партия, а у самого Макрона нет никакой определенной программы. Он охотно выхватывает из заявлений своих оппонентов то, что больше всего нравится избирателям, и из этого набора лепит собственные лозунги. Сам же он пуст. Во всяком случае, именно так охарактеризовала его Марин Ле Пен, посетовав на то, что из долгих монологов бывшего банкира невозможно вычленить ни одной самостоятельной и внятной мысли.

Но оказывается, французам это нравится. Они, как и все европейское общество, явно устали от традиционных партий, которые в течение многих десятилетий управляют ими. Нужно нечто новое. И вот Меланшон обещает им "шестую республику", а Макрон — новые идеи и новые лица. Как тут не вспомнить слова Виктора Цоя: "Перемен! Мы ждем перемен!". Но вот каких именно — непонятно.

Однако это требование перемен как таковых не ведет к осознанному выбору в пользу той или иной стратегии. Видимо, проблемы, встающие перед Францией, настолько сложны, что ни элита, ни общество в целом не в состоянии определить, что и как нужно делать. Отсюда и появление совершенно безответственных прожектов, вроде гарантированного дохода для всех французов или налога на роботов, с которыми выступает однопартиец действующего президент Олланда социалист Франсуа Аммон. Это популизм чистой воды, в отличие от того "популизма", в котором вся официальная Европа обвиняет евроскептиков, в частности Марин Ле Пен и ее "Национальный фронт".

На этом фоне можно ожидать, что французы будут выбирать президента не по программам претендентов, а в соответствии с тем, какую позицию тот или иной кандидат занимает по нескольким ключевым вопросам. То есть для избирателей речь будет идти не о будущем Франции, но о методах быстрого решения насущных проблем.

Таких проблем несколько, и они очевидны: отношения с Евросоюзом, миграция, безработица, оживление экономики. И традиционно по каждой из них мнение нации разделено примерно пополам.

Этот раскол надвое становится виден практически при каждом общенациональном голосовании, наиболее показательным из которых бывает второй тур президентских выборов: после 1969 года ни один французский президент не получал более 55% голосов. Исключением были выборы 2002 года, когда Жак Ширак победил Жан-Мари Ле Пена, набрав более 82% голосов.

Но если до сих пор подобное раздвоение французского общества было терпимо и его можно было компенсировать за счет общеевропейских ресурсов, то теперь все гораздо сложнее. ЕС сам находится в кризисе. Британия ушла. Итоги выборов в Нидерландах также говорят о социальном расколе. Лидеры Евросоюза намерены переводить его в "двускоростной" режим. Все это создает условия, в которых Франция рискует оказаться один на один со своими проблемами и своим раздвоением.

Именно тут кроются риски кризиса. И справиться с ним не смогут ни Макрон, ни Фийон, ни Ле Пен (об Аммоне и Меланшоне и говорить не приходится), поскольку никто из них не располагает и не будет располагать осознанной поддержкой необходимого большинства французов.

Даже если будет реализован сценарий 2002 года, когда против отца-основателя Национального фронта Жана-Мари Ле Пена объединились и левые, и правые, — даже в этом случае кризиса вряд ли можно будет избежать. Ибо общество потребует от победителя использовать мобилизованный потенциал для кардинальных перемен, для создания той самой "шестой республики", о которой говорит Меланшон.

Но тут мы вынуждены вернуться к прежней констатации: беда в том, что ни у него самого, ни у его оппонентов нет внятных стратегических программ. А это значит, что французы, ждущие кардинального обновления своей страны, не получат ничего, кроме очередных полумер, упований на "общеевропейские усилия", сетований на "неправильную политику Трампа" и попыток обвинить во всем Россию.