Постграмотность стирает навыки: толпа скатывается в слабость и фастфудную реальность

Есть расхожая фраза: "мир стал другим". Да, но человек стал ещё более другим. И изменения оказались куда глубже, чем кажется любителям объяснять всё "клиповым мышлением", которое будто бы превратилось в "комиксовое".

Фото: ChatGPT: Постграмотность: каким стал мир зумеров, миллениалов и альфа by ChatGPT 5.1 is licensed under Свободно распространяемое изображение

Посграмотность: каким стал мир зумеров, миллениалов и альфа

И сразу предупреждение: текст большой. Кто привык к мемам — пролистывайте или жмите ИИ "пересказать". Кому нужно понять происходящее — добро пожаловать.

Британский журналист Джеймс Марриотт в The Times опубликовал статью-манифест "Восход постграмотного общества". В ней — о том, что привычка к чтению длинных текстов, концентрация и способность к сложному мышлению стремительно деградируют под давлением цифровых платформ.

Но постграмотность — лишь фасад. Рядом выросло целое поле новых явлений: постнавыковость, постответственность, постволевое и пост(не)конфликтное поведение. Вместе они формируют человека нового типа — мягкого, упрощённого и зависимого.

Чтобы понять масштаб, достаточно оглянуться всего на одно поколение назад. Рожденные в конце 70-х — начале 80-х стали последними массовыми носителями навыков и привычек, без которых раньше невозможно было стать взрослым.

Недаром в "Манифесте поколений" (Политрук) об этом сказано так:

"У нашего поколения рожденных в 80-ые имеется уникальный жизненный скилл: нас какое-то время честно растили советскими людьми… На нас всё закончилось. Светлое будущее отменили. Поколение наивных мистиков и скептиков, верящих науке, а не суеверию или гомеопатии. Последние, которых учили "что как пишется", а не "в интернете и так понятно". Последние из землян, кто знал, что в конце истории должно быть не удвоение ВВП, а светлое будущее и дальний космос".

Те поколения росли в мире, где книжные полки были фундаментом, где память держала цитаты, даты, формулы, где письма писали авторучкой, а знания искали в энциклопедиях. Где ремонт, готовка, дорога, письма, споры, ответственность и самозащита — обычные обязанности взрослого, а не то, что можно делегировать мастеру, курьеру или бот-сервису.

Сегодня рядом живут те, кому тридцать и меньше, — и разрыв между двумя мирами ощущается почти физически.

Поколение Z стало первым по-настоящему цифровым. Их воспитали интерфейсы, а не улица, книги и даже не семья. Их внимание дробится быстрее, чем успевает собраться. Они прекрасно ориентируются в сервисах, но теряются в неоптимизированной реальности. Они мгновенно находят ответ, но редко удерживают вопрос. Они знают, где посмотреть, но редко знают сами.

Главное — они плохо переносят давление: эмоциональное, интеллектуальное, физическое. Малейший дискомфорт — нарушение границ. Там, где раньше человек разбирался сам, сегодня они бегут "прорабатывать травму" к психологу, ждут модератора, жалуются в службу поддержки.

Но в случае реального кризиса этих "костылей" не будет. И всё больше людей плохо переносят любой стресс.

Следы процесса — повсюду.

• Смартфоны постепенно вытесняют память.
• Тексты упрощаются до "пойми хоть что-то на бегу", а не смысла. Причем бежит человек не в библиотеку, театр или на космодром, а к очередному времяпровождению с гаджетами.
• Словари подстраиваются под разговорный язык — чтобы толпе было легче, теперь "кофе" — и "он", и "оно". Раньше над говорившими "оно" смеялись, как и над "экспрессо" вместо "эспрессо".

Но главное — новые привычки разделили общество на тех, кто ещё удерживает прежнюю сложность, и тех, кто уже живёт в мире более простом и зависимом, но управляемом не ими.

Потеря навыков — не теория.

Старшие поколения в России всё ещё шьют, ориентируются без GPS, готовят, ремонтируют, действуют при ЧС и умеют держать удар.

Молодёжь — нет. Или почти нет. Они честно признают, что не знают, как поменять колесо, починить кран, разжечь костёр, погасить панику или помочь в экстренной ситуации.

Их аргумент: "всё можно посмотреть в интернете". Но это работает только до тех пор, пока есть интернет, электричество и стабильная инфраструктура.

Был такой фильм — "Дино" (2024). Не шедевр. Но там прозвучал монолог, который стал вирусным:

"Поколение, у которого ничего не было, вырастило поколение, у которого всё есть. Но они это всё ни хрена не ценят. Они все с папиной карточки заказывают и ноют, если курьер опоздал. Еда у них — курьер. Захотел покататься — каршеринг. Захотел письку погреть — Тиндеры. Орать нельзя, заставлять нельзя — сразу депрессия, "надо разговаривать". Начинаешь честно разговаривать — говорят: "Вы токсичный"."

Это не художественный образ — это диагноз.

Мир подстраивается: работодатели боятся требовать, учителя — давить, родители — "травмировать". Сервисы делают любое усилие однокнопочным и соревнуются — кто упростит еще больше и соберет даже самых … не очень далеких, так сказать.

Так формируется поколение, которое умеет избегать боли, но не умеет проходить через неё. Умеет есть — но не любит жевать.

С едой — отдельная история. Массовая еда всё меньше похожа на еду. Это переработанные белки, быстрые углеводы, вкусовые симуляции, химические заменители, смеси. Дёшево, быстро, удобно. А рядом — малая группа людей, которую принято называть "элитой". Она ест натуральное мясо, рыбу, фермерские продукты, пьёт хорошие вина. Это уже не просто гастрономия. Это — биологический разлом будущего.

Информационная диета — ещё хуже. Вместо книг — ролики, рилсы, мемы, подкасты. Вместо чтения — скролл. Вместо анализа — реакция, лайк, шер, "покажу в чате". Знания превращаются в эмоции.

Образование лишь усиливает разрыв. Массовая школа упрощает программу. Элитная усложняет: больше языков, больше литературы, больше памяти, дисциплины, олимпиад, проектов. Дети богатых растут с инструментами для сильного мозга. Дети бедных — с экраном, который кормит эмоциями. Это уже не социальное расслоение. Это когнитивное.

И если взять армию — картина та же. В СССР служба была нормой. В 90-е — обоснованным страхом. Теперь армия современна и сложна, в мировых военных рейтингах — №2 и даже №1. Но новый человек не понимает, зачем идти туда, где нужно терпеть боль, подчиняться, напрягаться, да еще и "готовиться защищать и, возможно, — погибнуть".

При этом мир не упрощается. Он становится сложнее и быстрее. Космос, Луна, Марс требуют сильного, обученного, волевого человека. Войны — тем более. Любой сбой в глобальных системах — транспортных, финансовых, энергетических, цифровых — способен остановить города и регионы. Как и война, ЧП — убрать у "мягкого и нового человека" его привычные цифровые костыли и "кнопки для всего".

И вопрос неизбежен: сможет ли новый человек решать задачи старой сложности?

Ответ: да, но не все.

Цивилизации никогда не требовалось сто миллионов Королёвых или Гагариных. Ей всегда хватало 3-5% — создающих, изобретателей, тех, кто удерживает сложность. Остальные — пользуются их результатами.

Эти процессы — когнитивные, бытовые, психологические, культурные, пищевые, образовательные, биологические — движутся в одном направлении. Они формируют два типа человека.

• Один — сервисный: зависимый, эмоциональный, легко ломающийся, питающийся суррогатами, перегруженный шумом, неспособный к автономии. Его, кстати, как раз и может заменить ИИ из страшилок "роботы выгонят тебя на улицу".
• Другой — автономный: дисциплинированный, читающий, умеющий держать удар, обладающий памятью, навыками, волей и опорой на реальность, а не на приложение. И для таких людей ИИ — не конкурент, а инструмент.

Разлом между ними будет расти.

И впервые в истории он проходит не по классу, не по доходу, не по месту рождения — а по качеству мышления и психики.

Это не конец света. Но это конец того человека, которого мы знали триста лет.

И теперь — развилка.

1. Толпа пойдет вниз — в удобство и зависимость.
2. "Богачи" — в удержание качества и базовой сложности.
3. Вечные 5% создателей — наверх, в сложность, автономность и ответственность.

Если, конечно, пара сотен гигатонн — рукотворных или космически-каменных — не решит все цивилизационные вопросы быстро, просто и навсегда.

Уточнения

Функциона́льная негра́мотность — неспособность человека читать и писать на уровне, необходимом для выполнения общественных задач; в частности, это выражается в неумении понимать и применять инструкции, в неумении находить нужную в деятельности информацию. Понятие появилось в 90-е годы XX века. 

Языкова́я но́рма — исторически обусловленная совокупность общеупотребительных языковых средств, а также правила их отбора и использования, признаваемые обществом наиболее пригодными в конкретный исторический период. Норма является одним из существенных свойств языка, обеспечивающих его функционирование и историческую преемственность за счёт свойственной ей устойчивости, хотя и не исключающей вариантности языковых средств и заметной исторической изменчивости, поскольку норма призвана, с одной стороны, сохранять речевые традиции, а с другой — удовлетворять актуальным и меняющимся потребностям общества.

Поколе́ние Z (англ. Generation Z), также известное как зумеры — термин, применяемый в мире для поколения людей, родившихся, по разным классификациям, примерно с середины 1990-х до начала 2010-х годов. Это поколение является первым, родившимся после массового распространения Интернета, из-за чего представители поколения Z получили название «цифровых аборигенов» и «поколение Интернета».

Поколе́ние Y — поколение людей, родившихся с начала 1980-х до середины 1990-х годов. Представителей поколения называют миллениа́лы. Они встретили новое тысячелетие в юном возрасте, характеризуются прежде всего глубокой вовлечённостью в цифровые технологии. В момент появления фразы Поколение Y противопоставлялось Поколению X, которое соответствует предыдущему демографическому поколению - Бумерам.