Директор луганской школы об обучении в военное время: “Ничего, прорвёмся”

"Дети Украины пойдут в школу, а на Донбассе — будут сидеть в подвалах”, — заявил экс-президент Украины Пётр Порошенко в 2014-м, выступая перед силовиками в Одессе. Но даже когда накануне 1 сентября в Луганске и Донецке не было света, воды, связи, а вокруг грохотало, дети Донбасса отправились в школу.

Фото: ДАН

О том, как учились (и продолжают учиться) во время боевых действий и об изменениях в системе школьного образования ЛНР после вступления республики в РФ, Pravda.Ru рассказала директор луганской специализированной школы № 54 Наталия Паламарчук.

— Все помнят весну 2014-го. Весна — время, когда школьники усиленно готовятся к экзаменам, абитуриенты — к поступлению. Что происходило в этот момент в вашей школе?

— Школа на тот момент продолжала работать в штатном режиме. Нам не верилось, что будут такие активные боевые действия у нас, в Луганске. Мы слышали, наблюдали, что происходит в Одессе 2 мая, в Мариуполе 9 мая, но всё равно не верилось. Готовили бомбоубежище, рассказывали детям, как себя вести, когда происходят взрывы вокруг. Мы даже смогли провести последний звонок, а после того, как объявили антитеррористическую операцию, было принято решение отменить экзамены и выпускные, а итоговую аттестацию провести в форме выставления соответствующих оценок по результатам годового оценивания.

— Пик боевых действий с переменным прекращением огня пришелся на 2014-2015 годы. В сентябре 2014 года не было в Луганске света, не было отопления, воды. Как возвращались в учебный процесс? И много ли вообще школьников посещало школу?

— Когда объявили перемирие (это было примерно 15 сентября), люди стали возвращаться домой. Обучение в 2014 году началось не с 1 сентября, а с 1 октября, после того, как линия фронта была отодвинута. В школу пришло учиться 189 учеников, хотя по списку было 700. Не было в городе ни света, ни воды, поэтому уроки мы сократили до 30 минут, перемены до пяти минут. Пытались детям обеспечить полноценное питание, чтобы кушали не только кашу и крупу, которая была поставлена по гуманитарной помощи, но и что-то другое, родители, например, приносили в школу овощи и фрукты.

Касательно учебного процесса, учителя старались подобрать материал из российских учебников, которые привезли с собой после летней эвакуации в Российскую Федерацию, старались утешить, обогреть детей и, конечно же, сделать обучение более комфортным и понятным.

На уроках все учителя объясняли, как себя вести, куда бежать при внезапной воздушной тревоге. В подвале школы мы оборудовали бомбоубежище, в котором могли прятаться не только ученики и учителя нашей школы, но также и жители нашего города. Существуют определённые инструкции, которые мы прорабатывали на отдельных совещаниях с учителями, а потом учителя с учениками. И я очень счастлива именно тому, что мы ни разу за все эти года не воспользовались бомбоубежищем.

— А как вели себя дети?

— Дети выглядели намного повзрослевшими… Они были тихими, редко выходили из класса на перемену, вздрагивали и закрывали уши каждый раз, когда слышали взрывы. Радостно было только то, что они говорили, что скучали по школе, признавались, что поменяли отношение и к учителям, и друг к другу. Они чувствовали себя в школе в безопасности, потому что родители были на работе, а дома им было страшно оставаться одним.

— Многие учителя уехали во время боевых действий?

— Летом 2014 года уехало из Луганска где-то 90% учителей, но уже в сентябре начали возвращаться и вернулись почти все. У нас, например, уволились в октябре только восемь учителей. Работать в школе остались в основном женщины, которые любили свою профессию, ну и, помимо любви и преданности делу, нужно было ещё как-то кормить семью, зарабатывать на жизнь.

— Удавалось ли поддерживать связь с другими директорами школ во время активных боевых действий и во время перемирия?

— Ну, на тот момент город был без связи. Городской транспорт ходил только до 12 часов дня, поэтому связь поддерживать было трудно.

Я активно общалась с директором соседней школы № 53. Мы на целый месяц радушно приняли их на обучение в свою школу, так как в ноябре только у нас было отопление, потому что была своя мини-котельная, которая работала через генератор. Его нам пожертвовали тогда ополченцы, которые дислоцировались в бывшем институте внутренних дел.

— Вы директор школы, и вы являетесь главным звеном цепи, от которого зависит абсолютно всё. Как в то время вы справлялись с напряжением в коллективе? И как справляетесь сейчас, ведь война ещё не закончена.

— Так как уроки были сокращённые, то была возможность уже около 12:00 собираться всем вместе. Мы поддерживали друг друга, подбадривали, решали и обсуждали вместе какие-то проблемные вопросы в обучении детей или вопросы, которые касались личного характера.

Зарплату нам тогда не платили уже несколько месяцев, у некоторых учителей даже не было возможности купить продукты питания. Страшно и больно это вспоминать, когда на каждом совещании я даже предлагала свои деньги, чтобы учителя смогли себе хоть что-то купить покушать, а рынок тогда работал ещё только два часа в неделю.

А сейчас… У нас хороший психолог Нина Александровна Чумак, которая очень часто проводит специальные мастер-классы, педагогические и психологические посиделки. С января мы будем создавать специальный кабинет психологической помощи. Кабинет разделим на две части, одна будет для групповых занятий, другая — для индивидуальных. Ну и, кроме этого, помогают также наши выездные поездки, когда мы в неформальной обстановке общаемся с учителями. Только при поддержке нашего психолога и общаясь друг с другом, мы можем свести эти стрессовые ситуации на "нет”, насколько это возможно в наших реалиях.

— Вы всегда говорили, что безумно любите школу, в которой работаете. Когда она подверглась обстрелам, что вы, как директор, ощущали?

— В первую очередь я ощущала страх, страх за детей, которые пришли учиться, а могут в любую минуту погибнуть. И когда наша школа пострадала летом 2014 года от обстрелов, очень много окон было без стекол, крыша актового зала была разрушена, то хотелось, чтобы как можно быстрее восстановили и дети имели возможность приехать в родной город и возобновить своё обучение.

Вообще, тяжелее всего в военное время было сделать безопасное пребывание детей в школе. Я постоянно молилась Богу, чтобы дети пришли, обучались и также возвращались домой живыми. Это было самое-самое тяжёлое. Ну и, конечно же, поддерживать веру учителей в то, что скоро всё это закончится, что Россия нас не бросит, и что скоро наступит мир. Мы всегда думали, что трудно было в 14-м, в 15-м, в 16-м, но так трудно, как в этом году, не было никогда, но ничего, прорвёмся.

— Перенесёмся в 2022 год. 18 февраля главы Луганской и Донецкой республик объявляют всеобщую эвакуацию в Россию. В городе вновь паника. Какие указания от вышестоящих поступали директорам школы?

— На тот момент выступил министр образования и науки Луганской Народной Республики и объявил о приостановке учебного процесса до нормализации обстановки, и дети вместе с родителями имели возможность эвакуироваться на территорию Российской Федерации.

— В 2022-м территории ЛДНР вошли в состав РФ, и теперь вы подчиняетесь стандартам минпросвещения РФ. Скажите, какие из новаций уже вошли в образовательную программу?

— Появилось очень много новых методических проектов и форм работы: это курсы повышения квалификации, Академия Минпросвещения Российской Федерации, педагогические посиделки и методические десанты.

Помимо этого, добавилось много внеучебных проектов. Недавно вот мы вступили в программу внеурочной деятельности "Единая Россия за самбо”. Кроме этого, нужно теперь обучать учителей пользоваться новыми платформами, такие как: "Сферум”, "ВКонтакте”, потому что в России это всё очень распространено. Появилось также материальное и нематериальное стимулирование. Та же самая мотивация, когда учителя могут поучаствовать в профессиональных конкурсах и получить какие-то премии. В Год педагога и наставника очень много конкурсов, которые имеют денежное вознаграждение.

Сейчас мы переходим на новые форматы ОГЭ и ЕГЭ, и осознание того, что в российской практике многие дети заканчивают школу со справками или остаются на второй год, вызывает у нас шок, конечно…

Но всё можно осилить: и переход на новые программы, и новые предметы — такие, как статистика и вероятность, и предложение, чтобы в каждой школе был хор, школьный театр, школьный музей, школьный спортивный клуб. Мы готовы ко всему этому, главное, чтобы было финансирование и хорошая команда. А она у нас и так есть, со всем остальным справимся.