Народ за казнь нелюдей. Почему власть против?

О перспективах по возвращению смертной казни в России в связи с убийством девочки в Саратове главному редактору "Правды.Ру" Инне Новиковой рассказал кандидат исторических наук, директор Центра стратегической конъюнктуры Иван Коновалов.

Читайте начало интервью:

Зачем Турция воюет в Сирии?

Россия в Сирии: практические цели и дело чести

Эксперт: Зеленский ничего сделать не может

Тайное о сбитом "Боинге" становится явным

Как США страх перед ядерной войной потеряли

Сравниваем две армии — России и США

Чьи силы специальных операций лучшие в мире?

— Иван, в Саратове случилась большая трагедия, пропала девятилетняя девочка. В итоге ее нашли мертвой. Совершивший это ужасное преступление не только вор-рецидивист, у него целый букет преступлений, включая насилие, хотя он всего лишь 1984 года рождения…

— Все очень просто. Вы посмотрите, его расцвет деятельности на какие годы-то пришелся. Именно на те, когда вся эта вакханалия была, пока не навели порядок.

— Он, выйдя из тюрьмы, занял самовольно заброшенный гараж. И вот шла девочка в школу утром и просто спросила: "Дядя, это ваш гараж?" И дядя испугался, что девочка расскажет, что он занял чей-то гараж. И только поэтому он ее убил… Конечно, вообще любое убийство — это всегда стресс, а тем более, когда это убийство ребенка. Когда об этом узнали, всю ночь были митинги и демонстрации. Конечно, и в интернете все негодуют. Люди практически единодушно требуют введения смертной казни для педофилов и детоубийц.

Уже было много подобных историй, и постоянно нормальные люди недоумевают: почему такие исчадья продолжают устраивать нам ад на нашей земле, а этих нелюдей нельзя казнить и мы же еще должны их содержать… Просто потому, что когда-то Ельцин подписал обязательство и ввел мораторий на смертную казнь, чтобы понравиться Западу, выглядеть цивилизованной страной…

— А почему цивилизованность страны должна определяться тем, что мы должны прощать мерзавцев, чья вина доказана?…

— В Америке, к примеру, есть смертная казнь. Мы подписали мораторий, хотя уже тогда было много протестов против этого. Тема смертной казни все равно постоянно появляется, особенно после таких зверств. Возможно ли все-таки, нужно ли возвращаться к этому?

— С политической точки зрения это, конечно, определяться должно всеми ветвями власти — законодательной, исполнительной, судебной. Необходим референдум, безусловно, общероссийский, чтобы подобную ситуацию наконец прояснить и объяснить. Ведь мы будем сталкиваться и дальше с подобными ситуациями.

Если даже власть не найдет в себе силы пойти на это, во всяком случае будет предъявлено мнение российского народа, как к подобным вещам надо относиться. Я даже не сомневаюсь, каков будет результат этого референдума. Мне совершенно понятно и очевидно, что он будет за введение смертной казни для людей такого рода. Безусловно, это так.

А второе — ведь люди, которые совершали страшные преступления против человечности, в том числе и на войне, например, в той же Чечне командиры боевиков — где они все? Они получили сроки, а потом растворились в небытие. Их нет, потому что их все равно наказание нашло, хотя только частично в лице закона, который дал им какой-то срок, а потом — в лице тех людей, которые там были с ними и им простить этого не смогли.

Это Россия. Здесь же все может быть. Здесь русские люди подобные вещи ощущают даже не кожей — сердцем. У русских людей справедливость выше закона и прощения этим вещам нет, это невозможно. И поэтому как бы закон ни поступил по отношению к человеку, он все равно от возмездия не уйдет. И это тоже понятно. Тогда зачем это скрывать? Зачем?!

— Все это так, но есть один тонкий момент. Бывает, что обвиняют и осуждают невиновных. Например, за преступления Чикатило успели казнить невиновного. Как избежать таких ситуаций?

— Вот для этого как раз существует процедура, которая довольно успешно применяется, скажем, в тех же Соединенных Штатах. Между приговором о смертной казни и его исполнением проходит огромное количество лет.

В Японии тоталитарная экстремистская секта "Аум Сенрике", которая совершила страшное преступление — теракт в метро... Это отравление газом массы людей случилось много лет назад. А казнили-то их совсем недавно, потому что думали, а вдруг выяснится, что кто-то не виноват.

Но мы сейчас говорим даже не про это. Процедурные вопросы — это уже второстепенные технические детали. Важен сам приговор. Приговор ведь не просто приговор отдельного судьи или даже власти. Приговор — это отношение общества к тому, что произошло. Но чтобы не было ошибки в отношении конкретного человека, как раз и нужен очень большой промежуток времени, для того чтобы действительно прошли все процедуры: подача апелляций и т. д. Можно все перепроверять еще раз и еще раз.

Если есть сомнения, то 10-15 лет... Может, он в тюрьме умрет. И, естественно, никуда он не может быть выпущен. Это тоже совершенно понятно. Но общество должно вынести приговор, тем более за такие злодейства. Что бы ни говорили правозащитники, я считаю, что это просто ханжество, когда говорят, что такие преступления должны прощаться.

— Они же не прощаются. Человек пожизненно сидит. 

— Нет, для таких преступлений это не наказание, это разные вещи. У меня двое маленьких детей. Как, вы думаете, я отнесусь к чему-нибудь такому? Мне не важно, какое суд примете решение. Я сам приму решение...

Читайте окончание интервью:

Демографию России придется поднимать мигрантам

Беседовала Инна Новикова

К публикации подготовил Юрий Кондратьев