От последней черты

Иногда отсутствие денег становится не менее серьезным стимулом к росту производства, нежели их избыток. Такое впечатление складывается от статистики послекризисных месяцев: легковых автомобилей стали производить по 69-74 тысячи в месяц вместо докризисных 53-56 тысяч, автобусов 5 тысяч вместо трех, холодильников — 82 тысячи против 53-х. Производство растительного масла выросло вдвое, крупы — на 10 процентов. Честно говоря, вспоминается “растущее благосостояние советского народа”, которое хоть и не отгоняет также постоянно растущих потребностей, но вплотную к ним приближается. Как Ахиллес к черепахе.
В свое время подобный рост позволил Никите Хрущеву начать догонять и обгонять Америку. Правда его экономические советники в угоду вождю “не учли”, что рост бывает бурным лишь у самой нижней черты, а с укреплением промышленности и вообще экономики имеет свойство замедляться.
Отсюда можно сделать вывод первый — нижнего предела падения к 1998 году, конкретно к 17 августа, мы достигли. И вывод второй — дальше маятник будет качаться в сторону плюса.
Нам это кажется невероятным. Как, за счет чего? Но маятник качается без вливания горючего, просто в силу особенностей земного тяготения. Глупо не воспользоваться попутным ветром. Минус меняется на плюс, и снижение денежных ресурсов у предприятий в следствие девальвации, и падения реальной зарплаты в долларовом эквиваленте в три с половиной раза привело к импортозамещению, к небывалой конкурентоспособности даже такого откровенного барахла как отечественные автомобили именно в силу антиинфляционной политики правительства — в цену среднего “мерседеса” можно купить 10 “жигулей” и менять по одному в год, как трусы-“недельку”. Про горбушу, которая стала вдвое дешевле трески и хека, про икру, которая стала сопоставима по цене с новозеландским маслом и говорить нечего. Еще немного, и германские “челноки” станут затовариваться на московских оптовых рынках.
Но разумеется, такая “лафа” долго продолжаться не может. В первую очередь, потому что отсутствие достаточного количества денег даже у отменно работающего населения в ближайшее время начнет тормозить даже дешевого, импортозамещающего товара на отечественный рынок. Отчасти можно рассчитывать на рынки СНГ, сильно страдающие от недостатка ряда товаров, которые они произвести своими силами просто не в состоянии, но емкости этих рынков еще меньше, чем у российского. Хотя преодоленный кризис и позволяет ряду российских производителей вернуть себе кое какие утраченные позиции, и даже может быть вернуться на настоящие, международные рынки Азии, Африки и вожделенной Восточной Европы, экономике скоро очень сильно захочется денег. Все равно каких, каких-нибудь, но “живых”. И без эквивалентного обмена с Западом, эквивалентного с точки зрения не только формулы “товар — деньги — товар”, но и с позиции достаточной занятости избыточных на сегодня трудовых ресурсов России, а может быть и СНГ, получить эти деньги невозможно.
Говоря грубо, типично брежневская модель сырьевой экономики с тотальным импортозамещением на внутреннем рынке не смогла самосохраниться в 80-х, не сможет и самовозродиться в 2000-х. И в правительстве прекрасно это понимают. Как, впрочем, лучше кто бы то ни было видят, как Запад намеренно давит на Россию, вынуждая ее отказаться от мер по стимулированию собственной промышленности и при этом еще и сохранить высокие пошлины на нефть и газ, что абсолютно немыслимо: страна и так не может прокормить свое население исключительно от “трубы”, а ее еще толкают на то, чтобы сделать эту “трубу” нерентабельной. Правительство сопротивляется, а “любители России” почему-то именно за это желают правительство свалить. Только один пример — МВФ против снижения НДС с 20 до 15 процентов, как желает правительство РФ, поскольку такая мера сильно облегчит ситуацию в правительстве. А г-н Явлинский требует снизить все налоги и в несколько раз: дайте ему сделать это и единственное что останется России — избрать путь “чучхе”, полной автократии и опоры на собственные силы. Понятно почему лидер “Яблока” постоянно упрекает Зюганова в соглашательстве — идеи товарища Ким Ир Сена пока готов реализовать один Григорий Алексеевич.
На что же, кстати, может рассчитывать страна при более менее ответственном правительстве? Видимо, речь должна идти о своеобразных “точках роста”, тех отраслей и даже отдельных структур в промышленности, способных создавать высокий технологичный продукт, в силу выгодного соотношения “цена — качество” способный выходить на внешние рынки авиа-космический комплекс, энергетическое машиностроение, ВПК. При этом сегодня в этих отраслях многое поставлено с ног на голову: мы пытаемся торговать устаревшими серийными моделями, зная, что советская промышленность никогда не была сильна в конвейерном производстве. И практически отсутствует предложение новых разработок, совершенно нет готовности разрабатывать что-либо по зарубежному заказу до уровня опытного образца, без запуска в серию. В результате НИОКР, некогда независимый конъюнктуре, просто исчезнет, опытные производства, к определению не способные эффективно производить серийных образцов, отмирают. В пустых цехах создаются отверточные производства по старым западным технологиям исключительно для нашего внутреннего пользования и это выдается за успехи интеграции. Либо вообще преобладает настрой на торговлю “неликвидами”, которых было немало произведено в прежнюю эпоху. Все это тупиковые пути, но есть и более достойные стези.
В ближайший год мы станем свидетелями появления новых экономических субъектов, представляющих собой смесь “старых” производств и “новых” структур, направленных на извлечение не просто максимальной прибыли, но на возврат этой прибыли в производственный цикл. Скорее всего на данном этапе выходы из кризиса такие схемы, уже предложены первым вице-премьером Юрием Маслюковым, дадут возможности привлечь в реальную экономику дополнительные средства, обеспечив при этом достаточно большой уровень занятости. Но для этого необходимо убедить МВФ “а глубже — вашингтонскую администрацию” в том, что сохранение высоких технологий в России — это не угроза для интересов США, а единственный шанс сохранить для европейской цивилизации одну шестую часть суши.

Андрей БАРАНОВ.