Как выжить машиностроению?

На наши вопросы отвечают руководители московских предприятий

Не секрет, что машиностроительная отрасль переживает времена не лучшие. Спад за последние восемь лет здесь наиболее велик. Но благодаря титаническим усилиям руководителей отрасль не просто выжила, но и еще и производит немало полезного для России, а многое и продает за рубеж. К ним — наши вопросы.

— Многие мои коллеги так и сделали — приватизировали предприятия, все распродали, сдали цехи под склады китайцам и вьетнамцам. А люди отказались не у дел, за воротами. Бог им судья. Я же всегда чувствовал ответственность перед людьми. Многие из них обладают бесценным опытом: ведь порой для производства каких-то изделий стоящих конструкторов можно по пальцам во всей России перечесть. Мог бы я торговать “сникерсами”, мог. И связи есть, и возможности. Но дела своего никогда не брошу — вся жизнь ему отдана, это и мое хобби, если хотите.

— Естественно. Но я не буду плакаться — пусть плачут те, кто действительно ничего качественного делать не умел. А наша продукция поставлялась в десятки стран без всяких рекламаций и нареканий: коммунальную технику в России делать умели. И сейчас мы делаем номенклатуру 40—50 видов, каждый год что-то новое разрабатываем, от жизни не отстаем. С заграницей сейчас, правда, стало сложнее: подскочили цены на энергоносители, а наша продукция объемная, перевозить стало накладно. Так что работаем в основном для Москвы и тех, кто близко. Жаль, что не можем больше людей бесплатно кормить, держать социальную сферу, как раньше, зарплату “поднять” — налоги, налоги... Я ничего не прошу:— ни Госплана, ни Госснаба, ни заказов — сам все найду. Установить только реальные налоги!

А может, наша беда в отсутствии инвестиций в отрасль?

Так и есть. Нет инвестиций в машиностроение — у нас же они должны быть долговременными — я не могу обернуть деньги и остаться с прибылью и для инвестора, и для себя: за месяц — надо купить оборудование, освоить, разработать продукцию, сделать пилотную, испытать, внедрить... Минимум год-два надо. А процент банковский велик. В итоге кредит брать не могу — невыгодно. А от “человеческого” процента бы не отказался.

— Вполне возможно. Я вполне думаю, что за нашим развалом может стоять чья-то злая воля — как конкуренты мы иностранцам ни к чему.

— Крутимся сами. Берем ценами на свою продукцию — у нас пока дешевле, чем у “Сименсов”, добываем короткие деньги — прачечные открываем.

Валерий Данилюк:

— Ну а мы делаем то, что не умеют или не могут делать иностранцы, серебрители воды к примеру. Разработали целые технологии по очистке воды вплоть до бассейнов. Выпускаем родниковую воду в упаковке.

— Порядком. Например, приезжали бельгийцы. Мы повели их к нашим вакуумным установкам. Так они глазами своим не верили — подобная технология аналогичных изделий у них почти суточная, а наша установка “пылит” изделие за полчаса! Стояли, так и эдак смотрели, все равно, наверное, решили, что русские их обманывают!

Вячеслав Кошелев, директор СКБ ЦМ:

— А наши технологии вообще покупают итальянцы и канадцы — подобного нет во всем мире. Жаль только, у себя в стране у предприятий мало денег, чтобы их внедрять.

— Идем на лизинг, отсрочку платежа — а что делать? Не оставлять же без работы целые градообразующие производства. Не громкие слова — чувство ответственности за страну и народ! Многие, увы, пользуются этим, платят не вовремя...

Валерий Данилюк:

Да, громкие слова громкими словами, но нельзя лишать Россию высокотехнологичных отраслей. Тэтчер обозвала нас “Ганой с ядерными боеголовками”, но так, глядишь, вымрет машиностроение — и будет Гана без боеголовок. А в мире нас не все любят. Вот мы и поддерживаем друг друга. Где-то сделаем что-то бесплатно для коллег, где-то и они, глядишь, нам идут навстречу — это же целая технологическая цепочка! Вообще, и здесь тоже свои подводные камни. Многие заводы остались в странах СНГ, теперь ищем подобные по России, завываем новые контакты.

Оказалось, неплохие. Доходит и до трех и более миллионов, если руководитель головой.

Лучше всего по этому вопросу высказался Юрий Бродский:

— С самого начала реформ мы поняли, что залог успеха производства не только в таланте руководителя, но и в материальной заинтересованности всех и каждого. Люди в России остро реагируют на несправедливость, а потому у нас нет разницы на порядок в оплате руководителей и подчиненных. Каждый у нас знает, сколько он заработал и почему и сколько заработал другой, в том числе и я, и почему. Наш успех — следствие широкого участия каждого работника в управлении и достижении коллективного успеха. А потому у нас давно нет никаких нахлебников и носки в КБ никто не вяжет.

— Разрыв поколений. Машиностроение — штука сложная. Тут никуда без науки, системы подготовки кадров. А молодежь не хочет учиться — это ж целая мука в наше время: стипендии, считай, нет, все с каждым годом постепенно делается платным. А главное — нет перспективы: столько заводов стоит, где-то маленькие зарплаты — не все же такие “успешные”, как мы. Моя мечта — чтобы если не дети, так хоть внуки могли нормально, хорошо, производительно работать, а не торговать на базарах.

Беседовал
Сергей ПЕТРУНИН.