Психоаналитик: у домашнего тирана всегда есть детская психотравма

О влиянии первых полутора лет жизни на психологическое здоровье человека и о начальном шаге жертвы тирана к собственному спасению рассказала ведущей "Правды.ру" Анжеле Антоновой кандидат психологических наук, психоаналитический психотерапевт Алина Тимошкина.

Читайте начало интервью:

Амбивалентность чувств, или как изоляция влияет на семью

Все проблемы из детства

— Допустим, мужчина периодически издевается над любимой женщиной. Не знаю, стоит ли называть её любимой, если человек поднимает руку на неё и на их детей. Каков портрет агрессора? Возможно, это человек с заниженной самооценкой, который пытается самоутвердиться хотя бы в кругу семьи. Не получается у него на работе, с равными ему мужчинами быть лидером, а ему нужно где-то себя проявлять, вот он и пытается сделать так, чтобы его дома боялись, ходили по струнке.

— Это необязательно мужчина. Домашним тираном может быть и женщина. Просто у неё другие способы проявления агрессии. Мужья жалуются, что она пилит всё время или вилкой в печень, по больному месту бьёт, или ещё что-то. Женщины жалуются, что нетерпимый, взрывной, поднимает руку и так далее.

Всегда у таких людей есть психотравма первых полутора лет жизни. В это время у ребёнка формируется базовое доверие или недоверие к миру, эго, "я".

Это "я" формируется из нескольких источников.

Первый источник — мамины влюблённые глаза. Мама смотрит на своего ребёнка, любит его, чувствует его большую ценность, и он впитывает самооценку через мамины глаза.
Второй источник — папина гарантия безопасности.

Есть понятие "социальная беременность": мама 9 месяцев носит ребёночка, а потом ещё до 1,5 лет его социально донашивает, потому что он рождается маленький, неприспособленный к жизни, у него очень узкий спектр чувств для переживаний.

Его спектр чувств исключительно для того, чтобы, как у зверушек, сохранить вид:

страх, тревога, боль — проявления инстинкта самосохранения,
агрессия — способность продемонстрировать свои потребности,
эйфория — стимул жить дальше, сатисфакция.

Вот этот небольшой (всего пять чувств) спектр — это то, что доступно ребёнку до 1,5 лет. Чувства стыда, вины, печали некуда поместить: нет рецепторов для переживания более сложных амбивалентных чувств. Когда потребности ребёнка не удовлетворяются, социальная беременность до 1,5 лет нестабильна, младенец научается диссоциировать, то есть отщеплять аффект, реагировать на него, например, действием.

Взрослый человек более зрелый, сформированный, с амбивалентными чувствами. Когда ему что-то не нравится, он говорит: мне не нравится, давай попробуем по-другому; я злюсь, мне нужно время. А есть младенец и в 30-50 лет, если говорить об эмоциональном состоянии. Когда он не удовлетворен чем-то, он не терпит ни секунды: вот прямо сейчас вынь да положь и сделай, как он хочет. Иначе тут же летит кулак в лоб или грубое слово.

Это поведение на эмоциональном уровне младенца с той разницей, что в младенце 3-7 кг, а во взрослом человеке больше 100 кг бывает.

И ещё. Даже когда младенец очень злится и яростно кричит, он не может никому навредить. Максимум он может этой яростью себя утомить и уснуть. А взрослый человек может навредить другому. Если он попадает на психотерапию, задача психоаналитиков, психотерапевтов — идти вглубь его детства и разбираться, почему и где не запустилось эволюционное развитие, где со спирали соскользнула психика на цикл.

Две грани деспота

— Вы хотите сказать, что к вам приходит тиран и жалуется на судьбу? Или его приводит разъярённая жена или, наоборот, побитая, с синяками и говорит: лечите этого товарища, мы всё равно хотим быть вместе? Кто к вам обращается в такой семье?

— Чаще обращается жена, жертва. Когда она начинает искать помощи вовне, это её первый шаг к выздоровлению.

Когда жертва перестаёт барахтаться в этом треугольнике (жертва — палач — спасатель), начинает искать внешние опоры (специалистов, помощь окружающих) — это уже путь к здоровью.

Чаще приходит жена и говорит: "Сделайте что-нибудь, я его люблю, он отец моих детей, но периодически такие импульсы не дают нам жить. Осадком остаются обиды, и я ничего с этим не могу сделать. Пропадает влечение, доверие, желание быть вместе".

Если жене под страхом развода удаётся привести агрессивного мужа в терапию, где специалист создаёт условия, чтобы мужчина доверился и раскрылся, то мы зачастую видим перед собой две грани этого человека.

Первая грань — это маленький, брошенный сопливый ребёнок, который всегда чувствует себя плохим, его самооценка на нуле.
Вторая грань — компенсация, раздутый мыльный пузырь, "я и то могу, и это могу".

Вы ему говорите о том, что патология всегда по полюсам, здоровье в середине: "А какой вы без героических поступков? Прекрасно, что вы способны совершать героические поступки, — это компенсация за то, что вы сомневаетесь в своей значимости. Но когда не идёт война, когда мирное время, ежедневный быт, жена, дети, отношения, какой вы тогда?" И оказывается, в эти моменты он растерянный, беспомощный, чувствующий себя ненужным, параноидный, потому что он цепляется к каждому слову и взгляду: не так чашку поставила, не так посолила, ты меня не любишь. Постоянная паранойя, тревога и сомнения в том, что он значим, толкают его на импульсы ярости.

Беседовала Анжела Антонова

К публикации подготовила Марина Севастьянова