Писатель Александр Каневский: "Москвичи задают самые каверзные вопросы"

Писатель Александр Каневский рассуждает о том, как сегодня непросто быть писателем, о том, как сложно заинтересовать современного, "интернет-зависимого" читателя, и о своих новых книгах, которые он скоро представит в Москве.

— Александр Семенович, вы много лет живете в Израиле, ваши книги читают по всему миру, но вы частенько прилетаете в Москву, чтобы представить новую рукопись. Ностальгия?

— Конечно, я пишу для русских читателей, потому что не хочу терять связь с Россией, потому что считаю её всё равно самой читающей страной, которая сформировала меня как писателя. Я скучаю по Москве, скучаю по московским интеллигентным читателям, которые приходят на встречи с самыми разными каверзными вопросами.

Что касается Израиля, то… в девяностые годы, когда я только приехал, ко мне бросались навстречу, жали руку, обнимали, приглашали пойти и выпить. И почти все просили написать продолжение моей повести "Теза с нашего двора", мол, там описано, как мы готовились к репатриации в Израиль, а теперь напишите, как мы будем жить в Израиле.

В первые годы моего пребывания в Израиле я выступал в залах по 500-600 мест, и они всегда были заполнены до отказа. Постепенно количество зрителей уменьшалось. И это естественно: за 25-30 лет мои читатели постарели, заболели и многие, к великому сожалению, перешли в мир иной. А их дети и внуки освоили иврит, влюбились в компьютеры и в мобильные телефоны и стали читать намного меньше. То же самое, что произошло и в России.

— Часто ли выступаете в Израиле с творческими вечерами?

— Довольно часто, хотя это становится всё сложнее: Израиль просто оккупирован гастролёрами, среди них процентов восемьдесят из России. Я когда-то пошутил, что гастролёров сейчас больше, чем террористов, но с террористами мы научились бороться, а с гастролерами посложней… А если серьёзно, то организаторам теперь надо намного вперёд заказывать залы, которые очень подорожали; надо непременно оплачивать дорогостоящую рекламу на радио и телевидении; надо стараться, чтобы в городе в один и тот же вечер не выступали несколько гастролёров… Но несмотря на это, если выступают те, кого любили и продолжают любить, залы всегда заполнены.

— А как проходят ваши вечера в других странах?

— Когда я выступал в Америке, Канаде, Германии, в странах, где живут тысячи русскоговорящих эмигрантов, залы всегда были полными, принимали очень душевно, книги раскупали до последней, но… Там происходит то же, что и в Израиле: люди, привыкшие читать книги, стареют, рождается новое поколение, которое воспитано не бабушками, читающими внукам сказки, а компьютерами и мобильниками, к которым молодёжь приучена с детства. Большинство уже не знает русский. Грустно, обидно, но ничего не поделаешь — время вносит свои поправки. Поэтому, конечно, в Москву я прилетаю с уверенностью, что мои читатели придут на встречу и заполнят залы, пусть не по пятьсот человек, как прежде, но из двенадцати миллионов москвичей от ста до двухсот моих читателей непременно придут — повидаемся, пообщаемся. и я получу заряд энергии до следующего прилёта.

— Хотят ли люди в Израиле слышать русскую речь, читать русские газеты и книги?

— Русских газет сейчас меньше, чем было, но есть несколько каналов русского телевидения и две русскоязычных радиостанции, работающие почти круглосуточно, и недавно я слышал, что открывается ещё одна. Есть несколько русскоязычных театров, не все имеют свои помещения, но все имеют своих зрителей, которые регулярно ходят на их спектакли. Когда-то один израильский полуклассик заявил:

"Мы ждали, что приедет миллион читателей, а приехал миллион писателей!"

Он, конечно, несколько преувеличил, но оказался близок к истине: в Израиле есть Союз русскоязычных писателей, насчитывающий двести пятьдесят поэтов, прозаиков, драматургов, среди которых многие обладают международными премиями и печатаются не только в Израиле, но и за рубежом, причём большинство — в России. Это — "узаконенные" писатели, а сколько ещё не принятых в Союз, но уже издавших по несколько книг, и прозы, и стихов!…

— В Израиль сейчас многие эмигрируют из России?

— Ежегодно несколько десятков тысяч, причём большинство намного более обеспечено, чем волны репатриантов конца девятнадцатого столетия и начала двадцатого. Они продали свои квартиры в России и приехали с возможностью купить хорошую жилплощадь или снять её. Большинство имеет дефицитные профессии, которые помогают им сразу получить хорошо оплачиваемую работу, например, врачи или компьютерщики. Большинство приезжих знают по несколько языков. А многие сразу открывают свои собственные предприятия…

— Какое предназначение у писателя сегодня? О чем писатель должен писать, чтобы заинтересовать читателя и быть ему полезным? Или у вас теперь другие функции: развеселить, поднять настроение, отвлечь от повседневных забот?

— И то и другое… В моих книгах, даже в детективах, всегда рядом смех, грусть, переживания, даже трагедия и снова смех. Когда вышел мой роман "Смейся, паяц!", на протяжении года я получал письма и звонки от читателей такого содержания: "Знаете, я вначале хохотал, потом плакал, потом опять смеялся… Это у вас трагедия или комедия?" Я отвечал: "Это жизнь!"

— Недавно у вас вышла книга под смешным названием "Веселый винегрет", как пришла идея написать книгу в такой стилистике? Это ведь для Вас новый стиль собрать эссе в такой последовательности и с такой смысловой философской нагрузкой?

— В начале этого года я получил письмо от одного из своих читателей. После вступительных комплиментов он перешёл к критике:

"Ваши книги — большие, многостраничные, в твёрдых обложках, их приятно перелистывать, лёжа на тахте или сидя в кресле на балконе, но их нельзя взять с собой в электричку или автобус, чтобы там читать. Почему бы Вам не издать хоть несколько книг в мягкой обложке, в "карманном" варианте, чтобы их можно было брать в дорогу, положив в сумочку или в боковой карман пиджака или куртки?"

Я признал справедливость пожелания читателя и принял его предложение: книжка "Весёлый Винегрет" нестандартного размера, поместится и в сумочке, и в кармане, наполнена короткими рассказами, миниатюрами, афоризмами - и смешными, и печальными, чтоб можно было улыбнуться, посмеяться, погрустить и снова посмеяться, не проехав свою остановку.

— Читая книгу, чувствуется некая ностальгия и грусть по утраченным отношениям, дружбе, общению. Особенно рассказ "Спасительная идея". Наверное, вы сами на себе испытали болезнь под модным названием айфонно-инфарктно-интернето-миардо? Думаете, стоит с этим бороться? Ведь конкурировать с ней очень сложно.

— Меня эта болезнь очень огорчает. Особенно когда на вечеринках, дружеских встречах, официальных банкетах почти все присутствующие не расстаются с мобильниками, держат в одной руке вилку, а в другой — телефон и параллельно общаются со своими родственниками, друзьями, сотрудниками, а иногда и друг с другом, через стол. Но если исчезнут компьютеры и интернет, то это тоже плохо, потому что надо будет пересесть за пишущую машинку, за любой информацией приходить в библиотеку и копаться в справочниках, за любой фотографией стоять в очереди в фотоателье… Хотя в этом есть и плюсы — опять можно будет ощущать тепло дружеских ладоней и любящих губ, а не холод телеэкранов, можно будет не ограничиваться воздушными поцелуями… И как писателю, мне грустно, что молодёжь сейчас уже не перелистывает страницы книг, а читает их на экранах компьютеров…

— Какова судьба вашей новой книги "Кина не будет"? Может, кто-то из режиссёров заинтересовался одним из сценариев?

— Снимать хотят многие режиссёры, я получил от них кучу комплиментов, но, к сожалению, найти продюсеров, которые оплатят производство, им пока не удалось. Что ж, я жду и надеюсь, ведь книга вышла всего год назад. Но знаю, что найти сегодня деньги даже самым популярным режиссёрам непросто. Например, два года назад мне показали интервью известного кинорежиссёра Алексея Учителя, в котором он очень хвалил мою повесть "Теза с нашего двора". Когда я был в Москве, мы с ним встретились, он говорил, как ему хочется по ней снимать фильм и как он усиленно ищет спонсора. Увы, ищет до сих пор.

— Я уверена, что деньги найдутся, эта повесть обречена на успех, она очень популярна. Каков её тираж?

— На сегодняшний день официальных переизданий было десять, их общий тираж перевалил за триста тысяч. Я подчёркиваю "официальных", потому что было много и пиратских переизданий, без указанных издательств, городов, республик. Читатели от меня требовали продолжения, особенно в Израиле, мол, в этой книжке вы описываете, как мы готовились к отъезду, а теперь напишите, как мы живём здесь, в эмиграции!… Естественно, я отлично знал, как мы живём, я мог сам стать персонажем этой повести, но я откладывал написание, зная, что продолжение популярной книги всегда тщательно рассматривают, как под микроскопом, и всегда заключают в итоге: " Нда, не смог, не сумел, не дотянул!"

— Но вы же написали продолжение! У меня книжка, в которой обе части!

— Да, я дописал вторую часть. Расскажу, что меня подтолкнуло. Я был в Иерусалиме, шёл по городу, когда ко мне подошла русскоговорящая дама и попросила: "Подскажите, как пройти на Голгофу?" Сдерживая смех, я указал ей направление, и она энергично пошла на Голгофу, а я вскочил в машину, помчался домой, сел за компьютер и за три недели завершил написание второй части "Как пройти на Голгофу".

— А над какой книгой вы работаете сейчас? О чем хотите рассказать?

— Содержание новой книги понятно из её названия: "…а бес в ребро!" Это история настоящей, большой любви двух немолодых людей, эмигрантов из СССР, имеющих не только детей, но уже и внуков, поэтому естественно, что в ней много переживаний и сложных ситуаций. Но помимо сложного и грустного, в ней есть много забавного и смешного. Когда друзья прочитали завершённую повесть, они мне почти хором заявили: "Нам нравится! Прочли не отрываясь, принимаем со знаком плюс, но"… И все в один голос заявили:

"Её герои, переехав в Израиль, прошли слож­ный путь становления, приспосабливаясь к новой жизни в новой стране, а страна показана мало. Ты же сам прошёл этот многолетний путь от не­опытного эмигранта до полноправного гражданина, познав все проблемы, горе­сти и радости этой страны. Вот и покажи, как прошли этот путь все твои герои".

Поначалу я не соглашался. Я написал о людях, которые уже одолели этот путь и состоялись, а если я начну совмещать их историю с историей Израиля, то моя короткая повесть превратится в многотомный роман, писать который, честно говоря, я не собирался и не готовился. Друзья задумались, дали совет погрузить материал в израильскую действительность. Я послушался и собрал свои первые, по­этому самые острые впечатления об Израиле, которые называл "Письма брату", потому что посылал их в Мо­скву брату (актеру Леониду Каневскому — прим. автора) и несколько лет публиковал в своём журнале "Балаган" в рубрике "СЛОВО РЕДАКТОРА".

Не­которые из них потом перепечатывали разные газеты и журналы, некоторые звучали по радио и телевидению, некоторые я сам цитировал… Книга появится в московских магазинах в марте, также планирую прилететь и устроить творческий вечер. Я с огромной радостью прилетаю в Москву и вижу, как она меняется к лучшему. Москва стала чище, нарядней, просторней… Дома, как после ремонта, чистые, побелены, покрашены… Зелёные аллеи на тротуарах придают уют улицам. И ещё мостовые расширились, потому что машины уже не стоят у тротуаров, как прежде, сужая проезжую часть….И ещё фирменные такси, подъезжающие через три минуты после вызова… И ещё магазины, заполненные вкусными и, по сравнению с Израилем, дешёвыми продуктами! Когда я уезжал, то не думал, что в Москве станет так комфортно жить.