Россию исключили из угроз — но оставили в игре: как работает дипломатия двойного дна

В стратегии национальной безопасности США Россия больше не фигурирует как угроза для США. Кандидат политических наук, старший научный сотрудник сектора внешней и внутренней политики США, Центра североамериканских исследований ИМЭМО РАН им. Е. М. Примакова Александра Войтоловская в программе "Точка зрения" на Правда ТВ анализирует, почему Трамп резко изменил риторику, что происходит на тайных переговорах и почему Европе предлагают самостоятельность.

— Администрация Трампа нас удивила. 4 декабря фактически подпольно вышла новая стратегия национальной безопасности. Она ежегодная и определяет внутреннюю и внешнюю политику США. Удивило то, что Россия уже не рассматривается не только как противник, но даже как конкурент. Ставка делается на восстановление стратегической безопасности. Россия обозначена как партнер в этой структуре. Более того, прекращение военных действий на Украине названо важнейшей задачей внешней политики США. С чем связано такое изменение позиции?

— Для начала нужно скорректировать эти утверждения. Разрешение конфликта на Украине названо важным в рамках обеспечения стратегической стабильности на евразийском пространстве.

Китай по-прежнему является основной угрозой США, и вся стратегия построена вокруг противостояния Китаю и обозначения западного полушария как сферы влияния США.

При этом стратегия не сильно отличается от байденовской в плане отхода от политики обеспечения военными средствами американской гегемонии в мире. Это элемент преемственности.

Россия не названа там партнером, но и угрозой тоже не названа. Указывается, что США будут играть посредническую роль в обеспечении стратегической стабильности в Евразии, и для этого им нужно налаживать отношения как с Россией, так и со своими европейскими партнерами.

Что это значит для России и почему рано расслабляться

— Для меня новость, что теперь надо исключать США из списка потенциальных противников. Мы 80 лет строили доктрину, исходя из возможного конфликта с Америкой. Как нам теперь себя вести?

— Исключать никого не требуется. Стратегия национальной безопасности США — декларативный документ, он не эквивалентный тому, который у нас в России называется "Стратегией национальной безопасности". Каждая администрация пишет свою стратегию, и нет гарантии, что через три года, когда Трамп покинет Белый дом, сохранится потепление даже на словах.

Именно во время первого президентского срока Трампа все санкции, принятые против России начиная с 2012 года, были кодифицированы законом "О противодействии противникам США посредством санкций — CAATSA". Ни один президент не может их снять. Это сможет сделать только конгресс.

Это крайне сложно. Выходы из договоров ДРСМД и ДОН тоже произошли при Трампе. Называть его другом России очень преждевременно.

Если мы посмотрим на американскую военную доктрину, мы увидим, что там снова указано финансирование Украины — 400 миллионов в 2026 году. Ни о какой урезании помощи речи не идет. Соединенные Штаты как продавали вооружение Европе, так и будут продавать.

Американская помощь Украине: мифы и механизмы

— Но это ведь не миллиарды. Украине крайне недостаточно 400 миллионов.

— Помощь Украине идет по разветвленной системе: часть утверждает президент, часть Конгресс, часть проходит через разные министерствам и ведомствам. Надо смотреть общий объем. Но заявления о прекращении помощи документально не подтверждаются.

Что касается стратегии национальной безопасности, это декларативный документ, который не даёт никаких указаний федеральным агентствам, ведомствам или штатам для исполнения. По сути, это декларация о намерениях, которую невозможно проверить: одно дело — что написали авторы, и совсем другое — что мы увидим в цифрах и на практике.

Тайные переговоры и возможные рамки будущего соглашения

— Есть ли у вас догадки, о чем идут переговоры в духе Анкориджа? Американцы иногда вбрасывают в СМИ намеки. Сегодня Wall Street Journal пишет о "возвращении" России в мировое экономическое пространство, о новых проектах. А Путин все время говорит, что задачи демилитаризации будут выполнены. Я не вижу демилитаризации, не понимаю, как эти задачи будут выполнены. Здесь есть какое-то противоречие на фоне переговоров.

— Переговоры идут вокруг трех ключевых блоков.

• Первое — рамочное соглашение (изначально 28 пунктов, будет многократно перерабатываться).
• Второе — гарантии безопасности.
• Третье — экономический блок: снятие санкций, дорожная карта, сроки.

Отдельно стоит вопрос о замороженных российских активах. Пока эти три вопроса не решены, продвижения не будет. Люди работают — и правильно, что молчат.

Почему Россия не формулирует собственный "план"

— А нам вообще нужен этот договор? Почему у нас нет своего плана? Почему бы не прописать, например, что Украина формирует не нацистское правительство? Почему мы как будто встраиваемся в американский план?

— План вырабатывается всеми сторонами. Американцы не вникают в тонкие материи — для них это две соседние страны, которые конфликтуют "где-то на периферии". Чтобы понять глубину травмы, нужно быть русистом. А русистику в США фактически вытравили: с 2008 года программы исследований России почти не финансируются.

Оставшиеся специалисты — либо пожилые, либо их немногочисленные ученики, которых преследуют почти как в эпоху маккартизма. Их увольняют просто за попытку объяснить, как говорить с Россией. Никакой "пророссийской позиции" там нет — просто анализ. Поэтому американцы физически не могут разработать адекватный контекстуальный план. Но называть соглашение планом Трампа — почему бы и нет, если результат устроит всех.

Почему переговоры ведут не министры, а "частные лица"

— Почему пишут Димитриев, Уитков и остальные, а не госдеп? Почему все происходит на таком "родственном" уровне?

— По моему личному мнению, уровень кризиса таков, что бюрократическая машина крутится очень медленно и несет очень большую ответственность за любое своё заявление.
А когда мы это перекладываем на людей без формального статуса — все можно откатить: сказать, что это инициатива частных лиц, государство ничего не утверждало. Это то, что Трамп делал с Илоном Маском в первые 120 дней — тот высказывался резко, увольнял людей, а потом его просто убрали: "это не мы, это он".

Латинская Америка и новая трактовка доктрины Монро

— А мне казалось, это делается для того, чтобы как-то взломать бюрократическую машину, чтобы был прорыв, и мы видим: действительно, какой-то прорыв есть, хочется надеяться, что-то получится. Я бы хотела вернуться к доктрине Монро, которая фигурирует в этой стратегии, она касается западного полушария. Сейчас мы видим, как США давят на Венесуэлу, недано взяли танкер на абордаж. Мы, как и Китай, присутствуем в Венесуэле, в Латинской Америке. У Роснефти в Венесуэле есть активы, мы возим туда нафту для того, чтобы разбавлять венесуэльскую нефть. Мы теперь должны испугаться? Мы уйдем из Венесуэлы?

— Это известно только нашему руководству, но наземное вторжение США крайне маловероятно.

• Во-первых, политически: войну может объявлять только конгресс.
• Во-вторых, правовая и просто географическая логистика: где и как размещать силы? Через Мексику? Через острова? Это почти нереализуемо.

— Через Пуэрто-Рико, Тринидад и Табаго рядом, там у них есть базы.

— Это очень маловероятно.

— Я прочитала статью, в которой пишут, что у США нет сил на наземную операцию и что в Венесуэла 4 миллиона ополченцев.

— Да, непонятно, что они будут делать после снятия Мадуро: придется размещать войска, поддерживать режим. Это противоречит заявлениям Трампа о миролюбии и чрезвычайно дорого. США стремятся сократить расходы, чтобы сосредоточиться на Индо-Тихоокеанском регионе и противодействии Китаю.

Это переговорный стиль Трампа: запугать, додавить и добиться уступок без реальной операции.

— Последний вопрос, по поводу Европы. Почему Трамп так настроен против Европы?

— Он не настроен против Европы. В стратегии написано, что Европа переживает цивилизационный кризис, что через десятилетия участниками НАТО могут стать страны с "неевропейским" большинством в составе населения. США поддерживают национальные правительства, но в целом стратегия подчеркивает: Европа по-прежнему является союзником Соединенных Штатов, их основным торговым, военным, культурным, историческим партнером. Это просто сигнал к тому, чтобы Европа заняла более самостоятельную роль в обеспечении стратегической стабильности на континенте.