Валерий Булгаков: «Культурный слой не восстанавливается, здесь потери невосполнимы»

Сегодня в гостях у "ПРАВДЫ.Ру" создатель "Сервера восточноевропейской археологии" Валерий Викторович Булгаков. Родился в 1966 году, закончил Киевский университет (1992), Институт византинистики Венского университета (1996). Сейчас заведует лабораторией аналитических исследований НИИПОИ Министерства культуры и искусств Украины.

- Как возникла сама идея проекта "Сервер восточноевропейской археологии"? Кто стоял у истоков — археологи или компьютерщики?

- Идея возникла в процессе разработки "Восточноевропейского археологического журнала", который сейчас является одним из многочисленных разделов сервера. Думалось, нужна какая-то оболочка, среда, в которой это издание смогло бы функционировать наиболее эффективно. Так и возникла эта идея. Логика с тех пор уточнялась несколько раз, менялся дизайн. Нынешнее состояние — это то, к чему удалось прийти к 2001 г., готовятся изменения. Что до того, кто стоял у истоков, то археологи. Я ведь археолог. По крайней мере, проектом я занимаюсь в этом качестве.

- Сайт хорошо организован и содержит воистину необъятный объем (простите за невольную игру слов) качественной научной информации. Тут и сфрагистика, и археометрия, и подводная археология, и нумизматика, и... нет, даже простое перечисление разделов займет слишком много места. Как происходят накопление и отбор информации?

- Да, простое перечисление действительно занимает много места, страниц восемь убористого текста, по строчке на узел. Но если включить опубликованные за все время статьи, то пальцев уже не хватит — их около 400-т. Приток информации к настоящему времени обеспечивается уже репутацией проекта — помимо российских, украинских и белорусских коллег, все чаще приходят статьи из-за рубежа -- Польши, Болгарии, Великобритании, Румынии, Германии, etc.

Совместно с Институтом археологии Польской академии наук уже давно готовится большой узел по охране культурного наследия в Европе, где будут представлены статьи ученых из всех европейских стран. Совместно с Варшавским университетом издается англоязычный журнал "Byzantine Studies", будут другие проекты. Но вначале, в самом начале, когда не было еще ничего кроме URL, были личные контакты, и, пардон, (не смеяться!), служебное положение (хотя, почему не смеяться?). Удалось заинтересовать хорошо знакомых людей такой формой представления результатов их научной работы — и дело не быстро, но сдвинулось. А отбор происходит просто -- прежде чем давать в сеть, я читаю то, что мне шлют. Если материал выходит за рамки моей компетенции, прошу разобраться коллег. Но не часто. Откровенной дури приходит мало.

- Вероятно, такие задачи может решать лишь высокопрофессиональный коллектив. Кто занят в проекте и как вы друг друга нашли?

- Те, кто так или иначе сотрудничает в проекте, действительно, профессионалы самого высокого уровня, достаточно посмотреть списки их публикаций. Поддержку оказывает много людей из многих городов нашей бывшей большой страны, хотя бы и добрым словом. Я даже не рискну всех назвать. Да и Вы не станете приводить этот список, я думаю. В остальном, в том, что касается непосредственного процесса, как и очень многие заметные проекты в сети, этот также делается не коллективом. Работа здесь единоличная.

- В последнее время много говорят об информационных технологиях археологических исследований. Насколько они развиты на Украине, в России, в мире?

- Развитие идет параллельно развитию самих информационных технологий. В области археологических исследований работы эти идут с 50-60-х. Но если сказать, что возможности, которые предоставляются компьютером для организации исследовательского процесса, используются пока мало, не будет никакого преувеличения. Лет тридцать понадобилось, чтобы расправиться с идеей-фикс, crux archaeologicorum — идеей большой информационной системы, описывающей всё и вся. Энтузиасты не перевелись до сих пор, однако, и у нас, и в мире распространение получили информационные системы направленные на конкретные исследовательские темы, отдельные проекты, и уже реже -- на области знания.

Целенаправленно такие работы ведутся в крупных центрах — Москве, Санкт-Петербурге, Новосибирске. Перспективные наработки есть в Киеве. Уверен, не менее успешно занимаются этим археологи и программисты также в других городах. Другой вопрос, что все это зачастую не поспевает за развитием компьютерной техники. Но если программы удовлетворяют запросам отдельных исследователей или небольших исследовательских групп, то в этом случае они работают вполне эффективно. Я за этим не слежу, все, что мне нужно, пишу-разрабатываю сам. Работа здесь рутинная, эксперимента не предполагает, и если не начинать есть яйцо со скорлупы, то может быть вполне успешной. Обобщение же нашего и зарубежного опыта вскрывает здесь одну неочевидную на первый взгляд проблему. Информатизация, внедрение информационных поисковых систем предполагает коллективный принцип организации работы, а это противоречит повсеместно принятой практике, что у нас, что за рубежом. Она такова: работа отдельных археологов, исследовательских групп и даже научных школ изолирована, собранная информация всячески оберегается от других коллег до ее публикации. Вся околонаучная этика на этом стоит. К слову, и после публикации получить доступ к каким-либо материалам бывает далеко не так просто. Попадают они в музеи, археологические фонды, где опекают их уже
другие специалисты. Сломить этот общий стиль компьютеру пока не удалось. Да, наверное, и не удастся.

- Поговорим непосредственно об археологии. В каком состоянии сейчас пребывает эта наука?

- В любой момент состояние науки определяется состоянием научных исследований, здесь все текуче. Трудно отделаться от ощущения, что вопрос уже подразумевает ответ, подсознательно замыкается на материальной и технической обеспеченности. На всякий случай — мне кажется, эти вещи не связаны жестко друг с другом. Нынешняя археология, это многослойный пирог, где переплетаются вклады и традиции многих поколений, она разнообразна, здесь соперничают разные теоретические концепции, сталкиваются разные интересы.

Все это опирается на традицию успешного археологического освоения страны — сотни экспедиций в год, от Арктики до Средней Азии, территория, не так давно равная полному диску Луны. Научные школы, методология формировались именно в этих граничных условиях. Серьезного отката здесь быть не может. Хотя, по части самоощущения кое-что и утрачено. Но, думаю, есть люди способные рассказать об этом лучше, чем я. Новый факт текущего десятилетия — утечка научного сырья за рубеж через систему грантов, etc. Но людей вокруг этого теснится не так уж много. Другое дело — технический вызов. Человек с металлоискателем и книжкой по истории родного края уже сейчас влияет на состояние науки. Культурный слой ведь не восстанавливается, потери здесь невосполнимы.

- После того, как Шлиман открыл Трою, от археологов ждут буквально чудес. Могут ли их обещать украинские археологи (ведь — "по золоту ходят")?

- Да? Мне казалось, такие ожидания далеко в прошлом. Или блеск золота сравнится со светом знаний?

- Я о знании как раз... Какие тайны в археологии могут быть разгаданы в обозримом будущем? А какие можно отнести в разряд "безнадежных"?

- Ну, это вопрос напрямую к Нострадамусу. В археологии нет тайн, есть ряд проблем, требующих решения. В каждой области они свои, наука эта в настоящий момент высокоспециализирована. Публичный разговор о них большей частью неинтересен.

- И все же перспективы решения таких проблем, как обнаружение могилы Чингисхана, например, интересуют не только специалистов. Но не будем уходить так далеко. Какие сюрпризы могут принести раскопки в Киеве? Они, кстати, ведутся в удовлетворительных масштабах?

- Раскопки редко могут вестись в удовлетворительных масштабах. Но в Киеве археолог буквально бежит с лопатой впереди бульдозера или поезда. Выдающиеся археологические открытия здесь делались точно в срок, отведенный строителями, как, например, в 1972 г., когда на линии прокладке метрополитена на киевском Подоле были открыты срубные жилища, до этого считалось, что киевляне жили в землянках и полуземлянках. Метростроители отвели тогда на всё три дня. Сейчас так много, кажется, уже не дают. Два года назад, во время последней масштабной реконструкции городского центра, на ряде объектов раскопки и вовсе не были допущены — начальство торопилось успеть не помню к какому празднику. А сюрпризы бывают. В этом году, например, обнаружен клад золотых ювелирных украшений древнерусского времени. Совершенно не рядовая находка. Но об этом должны рассказывать ее авторы, выше я говорил про этику. Про могилу Чингисхана — здесь следует отличать информационный шум от реальных задач и результатов экспедиционной работы. Летом я слышал об этих сообщениях из Монголии. Заметьте, речь в них идет о раскопках американской экспедиции. Такие сообщения связаны со спецификой финансирования американской науки. Громкие заявления, публичность там ключевой момент. Информационный шум — это своего рода шапка, пущенная по кругу. Способ выдавливания средств из научных фондов и кошельков сограждан на следующий полевой сезон. Мы пока не знаем, какие реальные результаты были там получены. Например, в Киеве археологи могли бы искать библиотеку Ярослава Мудрого, а в Москве — Иоанна Грозного, но делать то, что всегда. В Херсонесе же американская экспедиция искала еврейскую синагогу под остатками базилики 1935 г. Есть еще и явное псевдо, как поиски Атлантиды или Ноева Ковчега на горе Арарат. Но Вы правы, работа археолога должна иметь публичную перспективу. Хотя, в плане перспективы личной — Настоящая Археологическая Находка, это когда Вы, лично Вы, находите ключевую деталь Вашей, лично Вашей, головоломки. Это может быть Троя, могила Чингисхана или замытый черепок из старых музейных фондов, не важно.

- Археологические исследования стоят куда дороже, чем, например, поддержание интернет-ресурса. Как решаются финансовые проблемы?

- Просто они решаются. Всегда можно что-нибудь придумать. В киевском Институте археологии, например, научным сотрудникам одно время запрещалось засиживаться после 18.00 и работать по выходным. Так экономилась электроэнергия, институтские деньги, да и дети не росли без отцов. Но если серьезно, уже давно раскопки носят большей частью охранный характер, ведутся на местах будущих строительств, в местах прокладки дорог, теплотрасс, нефте- и газопроводов. В соответствии с законодательством такие работы оплачиваются организацией-подрядчиком строительства. Прямое финансирование исследований памятникоохранными организациями сейчас редкость. Но когда памятник нужно спасать, это тоже имеет место.

- Расскажите о планах развития проекта.

- В планах прежде всего не менять природу того информационного объекта, каким стал Сервер восточноевропейской археологии. Т.е. и дальше сохранять отмеченную Вами вначале отчетливую структуру, где все предметы разложены по полочкам, сами "знают" свое место. Возможно, перевод проекта в XML. Есть планы расширить функциональность Археологической машины поиска, почти год она работает по самому минимуму. Кстати, это единственный ресурс такого рода в интернете. Поисковик работает только с археологическим контентом, ничего постороннего не трогает. К двум электронным журналам вскоре прибавится бюллетень по спелеоархеологии, планируется и это. Предстоят серьезные изменения в функциональности основных ресурсов, электронного каталога, т.п. Планы есть, был бы досуг.

Автор Андрей Михайлов
Андрей Михайлов — офицер, журналист, собственный корреспондент Правды.Ру в Северо-Западном федеральном округе
Куратор Любовь Степушова
Любовь Александровна Степушова — обозреватель Правды.Ру *