Особенности русской души по Додину

С 1 по 24 июня в Москве проходили гастроли Санкт-Петербургского Малого драматического театра — "Театра Европы" под руководством Льва Додина.

В рамках фестиваля "Золотая маска", который в этом году отметил свой первый круглый юбилей, Санкт-Петербургский Малый драматический театр представил в Москве спектакли художественного руководителя театра Льва Додина: "Московский хор" Людмилы Петрушевской и "Клаустрофобию", собранную из произведений современных авторов, среди которых, например, Владимир Сорокин, "Пьесу без названия" и "Дядю Ваню" Антона Павловича Чехова, "Чевенгур" Андрея Платонова. Некоторые спектакли давно уже стали классикой русского сценического искусства: таковы "Братья и сестры" Федора Абрамова, такова сложнейшая инсценировка в три продолжительных действия по роману Федора Достоевского "Бесы", которые начались в 12 часов и закончился в 21.30.

Московский хор — в конце 1980-х ставили про "бессовестность бывших узников совести", про реабилитированных, которые, вернувшись из лагеря или из ссылки, по инерции жили по законам зоны, со своими понятиями о добре и зле: найдя приют в доме сестры, борец за идеи коммунизма — Нета вместе с дочерью принялись доносами и анонимками разрушать семью родственников. В новом столетии главной героиней в спектакле МДТ режиссер Игорь Коняев и художественный руководитель постановки Лев Додин вывели сестру Неты — терпеливую Лику. В исполнении Татьяны Щуко эта женщина предстает то по-старчески капризной, то необыкновенно решительной хозяйкой коммунального улея. На ее хрупких плечиках держится весь семейный хаос: любовь сына к забеременевшей от него провинциалке и его нелюбовь к жене, страдающей тут же, под боком, с тремя детьми, ранние роды внучки и, конечно же, озлобленность сестры Неты. Додинцы играют о неистовом желании человека выживать даже в самых невыносимых условиях и своим оптимизмом поддерживать близких.

Про "выживание" и спектакль "Братья и сестры", удостоенный почти 20 лет назад Государственной премии СССР, на котором до сих пор зрители плачут.

Призывом "Братья и сестры!" советское правительство не только подбадривало тех, кто уходил на войну, такими словами взывали к тем, кто ради своих солдат зимой валил лес (а это женщины и подростки), кто своим телом согревал замерзшую землю, чтобы взошло зерно. "Братья и сестры" - это обращение адресовано к тем, кто и после войны работал за трудодни, кто в болезни продолжал валить лес и, голодая, отдавал зерно городу. А мальчики мечтали вырваться из деревни: паренек Михаил Пряслин (его, как и в премьерном спектакле, играет Петр Семак) четыре суровых года был незаменимым помощником бабы-председателя, четыре года он думал о том, что кончится война — и поедет он учиться на тракториста. Но отец погиб, значит, на него легла забота о старой матери, о младших сестрах и братьях. И если в первой части спектакля, повествующей о жизни села Пекашино в первые послевоенные годы, люди еще надеялись на безголодное и независимое существование, еще ждали с фронта родных, то во второй части — надежды угасли: кому суждено было вернуться — вернулись, радость от встречи прошла — и вновь нужно было выживать, глотая хлеб из глины.

В грустном спектакле "Братья и сестры" тем не менее есть и минуты просветления, солнечного, весеннего света, радующего людей, затянутых в омут колхозного быта, в то время как в "Бесах" Федора Достоевского ночь не кончается, и нет ни намека на просветление. Люди, одержимые бесовским началом, пожирают друг друга, а их пожирают идеи: филосовские (Алексей Кириллов кончает жизнь самоубийством, тем самым доказывая, что, коли он сам вершит волю свою, он и есть бог), политические, превращающие мирных обывателей в заговорщиков, убийц. Безбожие опустошает их души: Николай Ставрогин Петра Семака и хотел бы полюбить, но способен только совращать и плодить безотцовщину, но однажды осознание греховности все-таки приводит его к исповеди. Истинный бес в лице Петра Верховенского, прикрываясь интересами заговорщицкого общества, устраивает свой суд над неугодными ему людьми. Чувство совести, страха у него выжжено, атрофировано, а плоть торжествует. Бес неистово ликует, готовя человечество к революциям и террору.

Наталия Бойко, специально для "ПРАВДЫ.Ру"