Готовность к переговорам или игра на публику? Что стоит за заявлением Зеленского

Бывший президент Украины Владимир Зеленский неожиданно обозначил готовность Киева к прямым переговорам с Россией — впервые за долгое время.

Фото: commons.wikimedia.org by Пресс-служба Президента Украины, https://creativecommons.org/licenses/by/4.0/

Владимир Зеленский (03-03-2022)

Однако ключевое условие, выдвинутое Киевом, делает эту инициативу пока скорее заявлением намерений, чем реальным шагом к диалогу.

Хитрые манёвры

Как сообщает издание Axios, речь идёт о возможности начала переговоров при соблюдении 30-дневного режима прекращения огня. Идея прозвучала во время переговоров Зеленского с Дональдом Трампом и европейскими лидерами. Глава МИД Украины Андрей Сибига уточнил, что Киев и союзники готовы к "полному и безоговорочному прекращению огня" — на суше, в воздухе и на море. Старт перемирия предлагается с 12 мая, при обязательном международном контроле, который, по сообщениям, могут обеспечить США.

Такая инициатива выглядит как дипломатический манёвр: с одной стороны — демонстрация миролюбия, с другой — выдвижение условий, которые трудно выполнимы на практике, особенно в условиях продолжающихся поставок западного оружия Украине. Неудивительно, что Кремль отреагировал сдержанно: в Москве напомнили, что именно Киев юридически запретил себе вести переговоры с Владимиром Путиным, и что любое перемирие возможно только при прекращении военной поддержки со стороны Запада.

Жесты фокусника

Интересно, что тут же день Зеленский жёстко раскритиковал идею создания демилитаризованной зоны — как возможного компромисса. По его словам, таких предложений официально не поступало, а сама идея "нежизнеспособна".

"Сегодня все ищут, какой ещё эксперимент с нами провести", — жалостливо заявил он, комментируя инициативу спецпосланника США Кита Келлога.

Всё это может говорить о попытке Украины вернуть себе инициативу в международной повестке. Снижение внимания к конфликту, рост усталости у западных союзников и неопределённость в преддверии выборов в США — всё это требует от Киева новых шагов. Готовность к диалогу — сигнал именно туда, в Вашингтон и Брюссель, а не столько в сторону Москвы.

Тем не менее, пока остаётся открытым главный вопрос: будет ли Украина готова не только к заявлению о переговорах, но и к снятию законодательного запрета на них? Без этого любые инициативы остаются политическими жестами. А в условиях отсутствия доверия и продолжающейся поддержки ВСУ со стороны НАТО, даже 30-дневное перемирие выглядит маловероятным.

Историческая параллель: перемирие как политический инструмент

В истории XX века подобные попытки "перемирий ради переговоров" не раз использовались как тактический приём — не всегда с целью достижения мира, а чаще для выигрыша времени или изменения международной повестки.

Один из ярких примеров — перемирие в Корее в 1953 году, которое завершило активную фазу боевых действий, но не привело к подписанию мирного договора и формальному завершению войны. Стороны остались по разные стороны демилитаризованной зоны — ситуация, отдалённо напоминающая предложения, звучащие сегодня.

Другой пример — переговоры в Париже по Вьетнаму, где перемирие также стало частью дипломатического давления и инструментом политической игры между сверхдержавами. В обоих случаях договорённости о прекращении огня сопровождались глубокой недоверием, скрытым продолжением поддержки сторон и расчётами на выгодное перераспределение политических позиций.

Вывод

Таким образом, история показывает: перемирие, предложенное как условие для диалога, само по себе не гарантирует мира — оно часто становится лишь очередной ареной для борьбы за инициативу и легитимность. И то, что происходит сейчас между Киевом, Москвой и Западом, вполне укладывается в эту традиционную логику конфликта эпохи геополитических противостояний.