17 января в России с визитом побывал президент Ирана Масуд Пезешкиан. Целью приезда было подписание соглашения о всеобъемлющем стратегическом партнёрстве между Россией и Ираном. Документ подписан, и теперь ряд экспертов, обсуждая это соглашение, довольно критически оценивают содержание договора.
Между тем сами лидеры стран во время пресс-конференции, проводимой после встречи, весьма высоко оценили достижение данного соглашения. При этом оба они озвучивали в основном экономические аспекты. И от этого могло сложиться ощущение, что цель партнёрства — в первую очередь развитие экономических отношений.
Но если раскрыть договор, то мы увидим, что значительная часть пунктов посвящена военной тематике, или если сказать шире, вопросам безопасности. Из 47 пунктов договора первые пятнадцать — именно по военной проблематике. И это понятно.
Напряжённость на Ближнем Востоке возрастает, и значимость военных вопросов в условиях текущей международной ситуации становится важнее всех остальных. Тем более, что конец прошлого года и для России, и для Ирана выдался неудачным с точки зрения позиций на Ближнем Востоке.
Ослабление палестинских военных организаций ХАМАС и Хезболлы, а затем и падение власти Башара Асада в Сирии — это, несомненно, потеря. Что бы там ни говорили наши российские эксперты. И потеря эта прежде всего имиджевая. Хотя Москва всегда декларировала принцип невмешательства в дела других стран, и с этой точки зрения падение режима Асада — не вина России, всё же на примитивном бытовом уровне это будут расценивать именно так. И враждебные России СМИ тоже будут преподносить сирийский пример в негативном ключе.
В противовес известному российскому государственному принципу "своих не бросаем" западная пропаганда будут показывать, что Россия — ненадёжный и слабый партнёр. При такой внешней картине тем более важно укрепление сотрудничества с Ираном — с нашим "коллегой" по сирийской неудаче. Ведь помимо чисто практического смысла, соглашение между нашими странами — это ещё и демонстрация другим игрокам региона наших позиции, силы и влияния.
При этом надо помнить, что по сравнению с Россией Тегеран потратил гораздо больше сил и времени на укрепление своего влияния на Ближнем Востоке. Для иранцев этот регион родной. Поэтому для Ирана потеря Сирии и ослабление военных организаций Палестины и Ливана влекут гораздо больше негативных последствий, чем для России.
И хотя сейчас в Палестине празднуют соглашение о прекращении огня с Израилем как свою победу, чёткий и позитивный образ будущего на Ближнем Востоке пока никак не просматривается. С другой стороны, и Россия всё ещё сохраняет военное присутствие в Сирии. Вопрос только в том, надолго ли. Ни один эксперт не берётся это прогнозировать.
Но для России Сирия имеет в основном военно-логистическое значение, как перевалочный пункт на маршруте в Африку, в которой Москва последние годы проявляет большую активность. Для Ирана же потеря Сирии — это потеря стратегической глубины. Сирия для Ирана была не только и столько транспортным коридором для связи с Хамасом и "Хезболлой", сколько важным территориальным буфером, своего рода предпольем, полосой обеспечения.
Теперь же авиация Израиля или другие воздушные средства нападения могут фактически беспрепятственно достигать территории Ирана. Защитного барьера в виде сирийской ПВО теперь нет. В терминах российских представлений о безопасности переход Сирии под контроль недружественных государств — это всё равно что для нас приближение НАТО к границам России.
Естественно, в такой ситуации руководство Ирана заботит в первую очередь вопрос безопасности государства. Тем более, что глава Израиля Беньямин Нетаньяху уже неоднократно обещал Ирану "весёлое время" — смену правящего режима. Причем обещал это сделать настолько скоро, что все буквально удивятся.
Как раз совсем недавно 11 января Париже проходила встреча представителей западных стран с делегацией иранской оппозиции. Очень знаково.
Вот такой военно-политический контекст предварял заключение соглашения между Ираном и Россией.
Если мы просмотрим сообщения прессы и мнения экспертов по теме этого соглашения, то довольно часто встречаются оценки, что договор рамочный, и в нём нет ничего конкретного. Да, из наиболее однозначных формулировок в соглашении прописан только один пункт, касающийся взаимопомощи:
"В случае если одна из Договаривающихся Сторон подвергнется агрессии, другая Договаривающаяся Сторона не должна оказывать никакой военной или иной помощи агрессору, способствующей продолжению агрессии, и будет содействовать тому, чтобы возникшие разногласия были урегулированы на основе Устава Организации Объединённых Наций".
И, ссылаясь на этот пункт, некоторые эксперты сетуют на то, что в соглашении нет чётких союзнических обязательств. В качестве примера они приводят Договор между Ираном и Россией аж 1921 года. В том соглашении был пункт о вводе частей Красной Армии в Иран, если последнему вдруг будет угрожать опасность внешней агрессия. Сравнение этих двух пунктов из современного договора и соглашения 100-летней давности пытаются демонстрировать как эволюцию отношений в сторону деградации.
Но не забываем, какой тогда был исторический контекст. В России ещё не совсем закончилась Гражданская война, едва прошло три года после окончания Первой мировой. В самой Персии существовало гражданское противостояние, а территориям угрожала британская оккупация.
Сравнивать договора той эпохи с нынешним временем по меньшей мере некорректно, если не глупо. И выглядят такие пассажи как дешёвая спекуляция. Тем более непонятно, почему такие высказывания допускают те, кто позиционирует себя специалистом по Ирану.
Но всё же, каковы критерии оценки важности этого соглашения?
Думается, что сейчас мы не можем объективно оценить этот договор, пока не увидим новые реальные результаты российско-иранского сотрудничества. Да и, как говорит нам наука, практика — критерий истины.
Но всё же кое-что мы можем оценить, чисто по-обывательски.
Владимир Путин во время встречи выглядел удовлетворённым. Хотя позитивный настрой в принципе свойственен нашему президенту, но всё же не на каждой встрече на высшем уровне это чувствуется.
Например, встреча Путина с Ильхамом Алиевым в августе 2024 года не похожа на результативную. Путин выглядел довольно напряжённым, зато Алиев, наоборот, демонстрировал голливудскую улыбку. Да и среди подписанных тогда документов не было ничего выдающегося:
Это явно не те вопросы, ради которых Путин приезжал в Баку. Последним в списке договорённостей стоял Меморандум о взаимопонимании между Российским фондом прямых инвестиций и Агентством поощрения экспорта и инвестиций Азербайджанской Республики. Но это тоже явно не уровень президентов.
В общем, на той встрече только ленивый не заметил чрезмерной серьёзности президента РФ или даже задумчивости. А президент Азербайджана просто светился от счастья. Здесь же, на иранском треке, Путин выглядел позитивно, что в общем-то свойственно ему в большинстве случаев.
Но давайте отойдем от оценок психологического свойства, а посмотрим на более практические вещи, например, на географию Ирана.
Транспортный коридор "Север-Юг" не случайно начал создаваться через территорию Ирана. Ведь Иран по сути единственная страна, через которую Россия может получить самый простой, прямой и короткий путь в Индийский океан. Ценность этого географического положения была осознана еще 25 лет назад, когда была сформулирована концепция транспортного коридора "Север-Юг". И уже тогда делались попытки его практической реализации. Но по ряду причин эта идея отошла на второй план.
Новая жизнь у этого транспортного проекта началась после февраля 2022 года, когда Россия де-факто оказалась в транспортной блокаде на западном направлении. В этой ситуации транспортные пути через Азию стали рассматриваться как один из спасительных маршрутов для российского внешнеторгового потока.
Да, на первый взгляд коридор "Север-Юг" для России и Ирана сулит только взаимную выгоду. Но есть и потенциальные риски. Вряд ли Запад будет спокойно наблюдать на эту российско-иранскую транспортную коллаборацию.
Стратегическая задача Запада — "запечатать" Россию со всех сторон, дабы поставить все товарные потоки в нашу страну и из неё под прицел и с этой позиции диктовать свои условия.
Так, например, морской путь через Балтику проходит через узкое горло проливов между Данией и Швецией, Черное море — через Босфор. На Тихом океане порт Владивосток на Японском море тоже зажат территориями — Корейским полуостровом и Японией.
И хотя на Дальнем Востоке есть наш большой друг Китай, но наша сибирская и дальневосточная транспортные системы уже сейчас испытывает трудности с перевозкой грузов. Мощностей не хватает. Они развиваются, но на всё нужно время.
Одним словом, на каждом транспортном направлении во внешний мир для России есть свои риски и ограничения. Более-менее свободна в этом смысле только наша арктическая зона, но и её предстоит развивать ещё многие годы.
И в этом смысле Иран может стать для России дополнительным широким окном для сообщения со странами всего мира. Правда, этот потенциал может обернуться не только выгодой для Ирана и России, но и напротив, стать новой болевой точкой, зоной риска. Коллективный Запад может предпринять активные действия по его блокировке.
Вот по тому, насколько заключенное Соглашение сможет нивелировать эти риски, мы и будем судить о его практической ценности.
В то же время не стоит придавать этому соглашению статус какой-то эксклюзивности в отношениях Ирана и России. Подобный договор Тегеран заключил и с Китаем. Более того, Президент Ирана Масуд Пезешкиан декларирует желание заключить подобные стратегические соглашения даже с Евросоюзом. Что для традиционной политики Ирана, наверное, выглядит необычно. Но если мы вспомним, что Пезешкиан выбран народом Ирана на пост президента за свои реформаторские взгляды, то ничего удивительного в этом нет.
Что ж, ждём практических действий и результатов.
Ира́н (ایران [ʔiˈɾɒn]), с 1979 года Исла́мская Респу́блика Ира́н (перс. جمهوری اسلامی ایران — Джомхури́-йе Эслɒми́-йе Ирɒ́н; до 1935 страна была известна также как Пе́рсия) — государство в Передней Азии со столицей в Тегеране.
Масуд Пезешкиан (перс. مسعود پزشکیان, азерб. مسعود پزشکیان; род. 29 сентября 1954, Мехабад, Шаханшахское Государство Иран) — иранский кардиохирург, политический и государственный деятель, реформатор, 9-й президент Исламской Республики Иран с 28 июля 2024 года.
Си́рия (араб. سُورِيَا), официальное название — Сири́йская Ара́бская Респу́блика (ٱلْجُمْهُورِيَّةُ ٱلْعَرَبِيَّةُ ٱلسُّورِيَّةُ) — государство на Ближнем Востоке. Граничит с Ливаном и Израилем на юго-западе, с Иорданией на юге, с Ираком на востоке и с Турцией на севере. Омывается Средиземным морем на западе.
Надо наслаждаться жизнью — сделай это, подписавшись на одно из представительств Pravda. Ru в Telegram; Одноклассниках; ВКонтакте; News.Google.