Какой главный страх заставляет США вредить России

Нынешние отношения с Западом, казалось бы, создают дополнительные условия для развития диалога на постсоветском пространстве.

Но так ли уж России необходим этот диалог и не придется ли за него, за перспективу даже такого диалога, заплатить отказом от глобальных претензий, что неминуемо превратит страну из великой державы в региональную?

Не этого ли добиваются "западные партнеры" — загнать РФ за флажки постсоветского пространства?

Своим мнением об этом в студии программы "Геополитическая кухня" с Игорем Шатровым поделился заместитель директора Института стран СНГ Владимир Жарихин.

Читайте начало интервью:

Подводные постсоветские камни: почему России сложно с соседями

— Несомненно, есть элементы того, что из России пытаются сделать региональную державу. Больше того, сознательно создают проблемы на постсоветском пространстве.

Там одна Украина чего стоит, да. И ее нам надо решать, а значит, мы, действительно, начинаем терять горизонт.

— Надо ли нам это? Надо ли нам тонуть в этих проблемах в ущерб глобальной перспективе?

— Прорывы-то были, когда мы вдруг оказались сильными. В конце концов "Северный поток-2" — это тоже как бы попытка побега за флажки.

Хотя надо признать, логики здесь нет.

"Вот "Северный поток" построят, будет Европа зависеть от России…"

А сейчас-то газ не идет? Идет. Как идет? Через Украину идет. Так от кого Запад зависит, не от России что ли?

И сейчас если речь идет о российском кране, то его она может в любой момент закрыть.

Так в чем разница? А в том, что есть Украина, которая дружит с Соединенными Штатами, поэтому кран, который на Украине, будет принадлежать Соединенным Штатам, а значит, в любой момент можно Европе сказать:

выполняйте, что мы говорим, а иначе перекроем.

И с этим именно немцы борются. Они хотят сами иметь наш кран, чтобы остальные страны Европы зависели от них.

Это вроде как борьба с Россией, на самом деле, это борьба Германии с Соединенными Штатами за гегемонию в Европе.

— Однако Россия-то все равно в украинском кризисе вязнет. Давайте вспомним другую историю.

Карабах, например. Мы радовались тому, что только нам удалось на какой-то момент решить проблему Карабаха, ввести своих миротворцев. Почему-то другие в это активно не вмешивались. Мы говорили:

вот, мы отодвинули Соединенные Штаты.

А может быть, Соединенные Штаты-то сознательно нас и в этот конфликт втянули, чтобы мы занимались его решением? А они в итоге признают геноцид армян, который признан Россией еще в 95-м году. И получается, они герои, а мы за ними подчищаем в Карабахе.

— Ну, давайте уж не будем совсем себя хоронить, закапывать

Если посмотреть на земной шар, то есть то пространство, где мы, собственно говоря, находимся и работаем — Евразия. Здесь живет подавляющее количество людей в мире. А есть периферийные места вроде Северной Америки, Австралии, Новой Зеландии.

Вы предлагаете, чтобы мы решали проблемы в Новой Зеландии, в Австралии или Кубе?

Или вечные проблемы, связанные со строительством высоких заборов между Мексикой и США?

— То есть вы хотите сказать, что нам в любом случае в своем геополитическом окружении решать проблемы придется? Будут ли нам их создавать?

— Мы решаем локальные проблемы. У нас проблемы в отношениях с Китаем, Индией, Африкой, Закавказьем, с Ираном также. Это что? Это практически весь мир.

На то она и геополитика, что это все связано как раз с нашим постсоветским пространством самым прямым образом.

Страны Евразии, объединяйтесь

Идея общего экономического пространства от Лиссабона до Владивостока — исключительно позитивная и выгодная для всех. Это объединение ресурсов в единой системе.

Если действительно это реализовывалось бы, то это был бы расцвет Евразии, начиная с Европы и заканчивая Китаем.

А объединение на евразийском пространстве — это разрушение атлантического сообщества, потому что "за пределами" остаются США, Канада, которые традиционно после Второй мировой войны самым активным образом присутствуют на евразийском континенте.

И если действительно создается это пространство, то Соединенные Штаты становятся тем, чем они были в XIX веке.

— Периферией.

— Далекой периферией. Они, конечно, сделают все, чтобы этот проект загубить.