Карабахский конфликт вышел за рамки "разборок" Армении и Азербайджана

Возобновившиеся боевые действия в Нагорном Карабахе и реакция на них отдельных государств придали нагорно-карабахской проблеме звучание, противоположное привычному.

До недавнего времени ситуация воспринималась исключительно как армяно-азербайджанский конфликт, возникший вследствие распада СССР, что обуславливало его локальный характер.

Третьи страны выступали в роли миротворцев и посредников на переговорах. Перспектива их перехода на ту или иную сторону способна превратить войну если не в глобальную, то как минимум в региональную, ставя под вопрос и существование такого института, как Минская группа ОБСЕ.

Это может отбросить противоборствующие стороны на исходные переговорные позиции. Только эти позиции будут погружены уже в новую, иную, более сложную геополитическую реальность.

Владимир Путин, Дональд Трамп и Эммануэль Макрон выступили с совместным заявлением, в котором, во-первых, они напомнили о том, что существует Минская группа ОБСЕ, и призвали стороны к прекращению огня и возобновлению переговоров, то есть страны — сопредседатели Минской группы ОБСЕ по-прежнему сохраняют единство взглядов по Нагорному Карабаху.

Так это или мы выдаем желаемое за действительное?

Об этом ведущий "Правды.Ру" Игорь Шатров поговорил с ведущим научным сотрудником Института международных исследований МГИМО Сергеем Маркедоновым.

— Заявление лидеров трех ведущих государств, которые при этом являются сопредседателями Минской группы ОБСЕ, нам говорит о том, что в мировом сообществе есть единое понимание этой проблемы, есть единство между этими тремя странами. И в принципе, это вселяет надежду, что конфликт удастся пригасить, потому что не удастся использовать никакую из сторон участникам конфликта.

— Очень интересный вопрос. Я бы сказал, головоломный. Попробуем начать сначала.

Заявление появилось за подписью не сопредседателей Минской группы.

Сопредседатели Минской группы — это три дипломата, которые непосредственно занимаются переговорным процессом, посещают время от времени Ереван, Баку и в Степанакерт заезжают.

Вот не они подписали, а три президента. Это сразу говорит, что ситуация не рядовая, что это не просто инцидент. По инцидентам разные такие заявления на уровне сопредседателей появлялись.

А здесь не сопредседатели в дипломатическом качестве, а страны-сопредседатели, их главы.

Международное сообщество вовсе не едино

В единстве международного сообщества по вопросу Карабаха я позволю себе усомниться.

Президент Турции Реджеп Тейип Эрдоган, который тоже часть мирового сообщества, между прочим, заявил о том, что Минская группа не может требовать перемирия и приостановки военных действий до того, пока армяне не покинут территорию оккупированную, то есть выбирается сразу предусловие.

Тут, кстати, есть один нюанс, на который стоит обращать внимание. В массовом сознании Минская группа — это ее три сопредседателя.

Но Минская группа — это не только три сопредседателя. Это и Беларусь, это и Финляндия, это и Турция, кстати.

Турция — член Минской группы, но не сопредседатель. Скажем так, член, который хотел бы стать сопредседателем, очень сильно хотел бы и хотел бы влиять на ситуацию гораздо больше, чем есть на самом деле.

И вот этот участник, член Минской группы заявляет, что вот так нельзя. Уже мы не можем говорить в этом смысле о единстве.

Давайте не забывать еще про такого игрока, как Иран.

Иран не является членом Минской группы, но это тот сосед, который граничит с Арменией и Азербайджаном, а также с теми районами, которые в Азербайджане называют оккупированными, а в Армении — "поясом безопасности". Иран в этом смысле самый граничащий. Он имеет опыт посредничества: если мы посмотрим на 1990-е годы, то увидим — Иран пытался усаживать стороны за стол переговоров. Даже были попытки выйти на соглашение. Оно было даже подписано, но не реализовано.

С Ираном интересная ситуация.

• С одной стороны, можно сказать, что позиция Ирана похожа на то заявление, которое мы сегодня комментируем.

Иран говорит о необходимости приостановки боевых действий и возвращения к переговорам.

Вроде бы все замечательно. И Иран, несмотря на такую разницу подходов с западными странами, да и не полное тождество с российскими, согласен.

А дьявол кроется в деталях.

Иран давно и последовательно критикует обновленные Мадридские принципы, опубликованные в 2009 году как раз на сайтах всех руководителей трех стран-сопредседателей. С тех пор они являются основой, конституцией, если угодно, переговорного процесса.

• Иран говорит о том, что у него есть свой план карабахского урегулирования.

Этот план, правда, в письменном виде пока никто не видел, но по заявлениям можно составить, что такое Иран хочет, что его не устраивает. Иран говорит о том, что такой конфликт должен решаться, но только странами региона.

То есть Иран признает легитимное право себя, России и Турции помогать участвовать, но никаких Штатов, Франции, Израиля и Китая тут быть не должно, с его точки зрения. И конечно, Армения и Азербайджан как основа.

• Ещё одна позиция Ирана — это скепсис в отношении миротворцев.

Есть пункт о размещении миротворцев в обновленных Мадридских принципах. Иран не хочет этого.

Суммируя, если мы говорим о некоем международном сообществе, то, конечно, одинаковых позиций мы здесь не видим. Мы просто привыкли за последние годы — 5-10 лет, наверное — больше, говорить о корневой проблеме современной международной политики — это конфликте России и Запада. Но эта проблема есть. Конечно, она не уйдет никуда.

Точки расхождения и соприкосновения

На днях было заявление российской стороны, что не надо Франции вмешиваться во внутренние дела Беларуси. Мы видим, что по другим проблемам у нас больше расхождений. Но помимо российско-западной линии разломы бывают и другие.

Я помню, каким для нас оказалась неприятным "сюрпризом" ситуация ноября 2015 года, когда вроде бы наш партнер, приезжавший на открытие Соборной мечети в Москве, вдруг делает удар в спину. И мы потом почти год обсуждали эту тяжелую ситуацию.

Но о чем здесь важно помнить? И нам карабахская ситуация звоночком об этом напомнила. Какие бы у нас ни были отношения с Западом, не только западная сторона является problem maker для нас. Я сейчас не хочу ни в кого бросаться камнями и говорить в категориях друзья-враги, но проблемы есть и возникают не только на западном фланге.

Это надо понимать. И наоборот, бывают ситуации, может быть, это одна из тысячи, где с Западом мы можем найти определенные точки. Поэтому вот ситуация в Карабахе показывает, насколько может международная проблема меняться и насколько эти фазы могут мозаикой переливаться определенным образом.

Что касается вашего замечания насчет условной геополитизации карабахского конфликта, вы и правы, и не совсем одновременно, потому что, с одной стороны, такого серьезного вмешательства Турции до уровня противоречия большому трио не было.

Были заявления о поддержке Азербайджана — были, конечно, были заявления о признании территориальной целостности, о том, чтобы оккупанты покинули захваченные земли — были. Но в столь концентрированном виде, столь жестком ключе, например, когда турецкие политики говорят: "Мы Путину предлагали ливийско-сирийский вариант, он отказался".

Вот такой полемики, притом одновременно и на российском, и на западном направлении, не было. Это правда. Эта геополитизация стала больше высокого качества.

Беседовал Игорь Шатров

К публикации подготовила Ольга Лебедева