Белоруссия глазами очевидца: что там происходит на самом деле

Директор Центра изучения и интеграции "Северная Евразия" Алексей Дзермант, который сейчас находится в Минске, рассказал главному редактору "Правды.Ру" Инне Новиковой о том, что у них там, в Белоруссии, происходит.

— Протесты приняли затяжной характер. Это уже 36-й день. В воскресенье прошла очередная массовая акция. Это уже своего рода традиция у местной оппозиции — выходить на улицы по воскресеньям.

А вот динамика, надо признать, меняется. С одной стороны, идет спад протестов: если раньше выходило только в Минске по 80 тысяч, а иногда доходило даже до 100, то сейчас я бы оценил количество участников — 40-50 тысяч по всей стране.

То есть очевидно, что численность спадает. Но видно, что идут попытки радикализовать протестующих.

Оппозиционеры пытаются сейчас выкладывать личную информацию о силовиках, оказывать психологическое давление на тех, кто работает в силовых и госструктурах. То есть, по сути, это уже такой переход к преследованию со стороны оппозиции.

— А что силовики?

— Силовики в это воскресенье, например, более активно разгоняли демонстрантов, не позволили им собираться в большую толпу. Тактику тоже меняют.

Ну, в общем, мы имеем на сегодня затяжной протест, продолжающийся политический кризис и не видим стремления какого-то со стороны оппозиции договариваться. У них даже лидера явно выраженного нет, с которым можно было бы попытаться переговоры вести.

Поэтому на сегодняшний день тенденции таковы: с осторожным оптимизмом можно говорить, что протесты все же уменьшаются по численности, по охвату региональному, но, конечно, все равно это не означает, что они сами собой исчезнут, все рассосется и следов не останется. Это, конечно, не так.

Как белорусы относятся к участникам протестов

— А как сами белорусы относятся к участникам протестов?

— Большинство людей в стране не участвуют в этих "бродилках": они работают, занимаются обычными делами, обычной жизнью, они устали от этого фестиваля, праздника непослушания. Мало кому нравится это всё, когда идешь по городу, а там кто-то постоянно пытается флаги вывешивать, песни кричать. В том числе и по ночам.

Плюс есть движение, условно говоря, сторонников власти. Они тоже совершают мотопробеги, собираются там на какие-то флешмобы в районах, где оппозиция преимущественно проживает. То есть "отвечают" разными способами.

И ни у одной группы нет какого-то "господства" на улице и нет у них той поддержки, к которой они апеллируют. Потому что реально и Минск, и вся Белоруссия устали от этой движухи. Но при этом они уже заведены и остановиться просто так не могут.

— А как обстоят дела с прозападными заявлениями, что Лукашенко — нелегитимный президент? С польским признанием Тихановской?

— Тихановскую вряд ли кто-то воспринимает как президента или национального лидера, кроме протестующих. Для них она остается символом, так сказать, их веры, их борьбы.

По факту же Лукашенко контролирует ситуацию в стране. Силовики на его стороне, властная вертикаль выстроена им и работает. Чиновники, в общем-то, в большинстве своем тоже остались, так сказать, верными.

Урон определённый, конечно, нанесен Лукашенко в имиджевом смысле. И государству — в экономическом. Но это не фатальный урон, после которого ясно, что власть развалилась, она недееспособная, а значит, единственный претендент на власть — это протестующая толпа.

Просто, по сути, у нас сейчас происходит формирование параллельных двух сообществ, одно из которых живет в нормальной жизни, а другое находится в постоянных митингах.

Вот это, конечно, проблема для будущего, насколько они смогут сосуществовать далее, когда будет понятно, что протестующим не удастся добиться своих целей. Вот тогда они либо радикализуются, либо будут уже смиряться с тем, что есть, либо уезжать из страны. Вот такие варианты.

— Почему Вы говорите про параллельные сообщества? Ведь если сравнить количество протестующих и количество не протестующих и работающих, то это явно не 50 на 50…

— Нет-нет, это не 50 на 50, но все равно сообщество несогласных с результатами выборов есть, где-то 10% — тот результат, который Тихановская взяла, плюс оно достаточно активное и пассионарное, то есть сейчас они свою энергию сжигают на уличных акциях. Но что будет потом, когда они столкнутся с тем, что ничего у них не получается? Потом будет фрустрация.

— А что должно получиться? И почему ОМОН и милиция не навели порядок до сих пор?

— Митинги — первые три-четыре, которые были с применением насилия со стороны демонстрантов, были жестко пресечены. Правда, это вызвало волну осуждения у мировых СМИ, в том числе российских. Обвинения посыпались, мол, белорусские силовики применяют чрезмерную жестокость. И власть после этого пошла на какие-то уступки.

И сейчас ходят эти люди, их особо никто не трогает, хотя действуют они незаконно. И вот когда они создают угрозу административным зданиям или каким-то жилым помещениям, тогда ОМОН пресекает, задерживает, иногда тоже жестко. Но это не происходит, скажем, в массовом порядке и нет тотальной зачистки.

То есть, по сути, силовики проявляют таким образом свою добрую волю, то есть они не хотят всех там "винтить". Они продемонстрировали, что они могут это сделать, в первые дни, когда были задержаны несколько тысяч человек, и что если будет возвращение насилия со стороны демонстрантов, они ответят адекватно.

Пока же, видимо, принято политическое решение: не будем применять чрезмерную жесткость до тех пор, пока демонстранты не отступают от мирных форм своего протеста.

Беседовала Инна Новикова

К публикации текст подготовила Ольга Лебедева