Кризис в Казахстане: есть ли ресурсы для недовольных?

Обеспечен ли рост протестных настроений? Можно ли сделать вывод, что вся политическая система Казахстана находится в застойном состоянии, когда правду говорить не выгодно? Досым Сатпаев предлагает "апгрейд" политической системы Казахстана. Как это сделать? Можно ли вернуть доверие населения к власти?

К чему может привести казахский политический кризис? Поднимется ли население за либеральные силы? Рассуждает президент общественного фонда Liberty из Казахстана Галым Агелеуоф.

Читайте начало интервью: "Розовая" статистика Казахстана: что привело ко второй волне COVID-19

— Потеря доверия населения — очень плохой показатель. Что в Казахстане может измениться для перезагрузки власти, что могло бы изменить ситуацию?

— Казахстан ожидают, увы, репрессии, подобные белорусским, по мере вхождения в электоральный период. А он предполагается сразу после отмены карантина. И та модель с шестью целиком управляемыми партиями, которую выстроила администрация президента, не вызывает интерес со стороны населения. Власть хочет, продавая должности, просто назначить нужных людей во власть.

Но население может не принять такую ситуацию. Есть много представителей гражданского общества, которые пока не консолидировались, так как власть сделала все, что бы их не регистрировать. Контроль власти мешает естественному развитию страны.

— В Казахстане время от времени мы видим протесты. В основном на национальной почве.

— Нет, протесты идут именно от представителей гражданского общества, которые требуют гражданских прав и свобод, освобождения политических заключенных, экономического развития и социальной защиты населения. Национальный вопрос не главный, стоит, может, в конце десятки.

— Извините за такой вопрос: у вас название общества Liberty англоязычное. Вы, вероятно, представитель каких-то западных фондов или организаций?

— Мы казахстанская организация, представляющая общественный фонд страны. Мы хотим для нее развития.

Кто-то считает необходимым идти по пути демократическому, или либеральному, или социал-демократическому. Это не так важно. Важна консолидация, чтобы власти привлекли гражданское общество к управлению страной.

— Хорошо, а что станет ответом на репрессии? Народ поднимется за своих защитников, или ваш голос не будет услышан?

— Народ имеет критический взгляд на действия властей, но всегда занимает выжидательную позицию.

Но в электоральный период все может поменяться, потому что Токаев проводит политику Назарбаева. Если он продолжит эту тридцатилетнюю политику авторитаризма, "государства для избранных", ему это может аукнуться. В какой форме — сложно сказать, скорее всего, будет белорусский вариант. Он будет приглушен в связи с репрессиями.

Токаев знает либеральные ценности и работал на высоких позициях в западных структурах, но выполняет больше функции прикрытия, чем является действительно сторонником демократии.

Что брать на вооружение

— Во всех странах постсоветского пространства, где у авторитаризма не получалось удержаться у власти — Украина, Беларусь — лидеры брали на вооружение националистический фактор. Лукашенко использует такие лозунги, говорит о суверенитете Беларуси, что "не дам России разрушить наш суверенитет, не дам тот же суверенитет разрушить Западу". У вас есть этот националистический фактор на вооружении у тех, кто хотел бы изменить ситуацию?

— Да, но приглушенный. Для нас более важно активное функционирование казахского языка.

Если требования озвучивают на нем, больше вероятности поддержки его носителей. Но это пока не выдвигается, потому что власть выигрывала у оппозиции за счет именно умеренности. Но сама оппозиция неоднородна. Очень много тех, кто может прекрасно обыграть власть с требованием демократических ценностей, если только силовые структуры прекратят репрессии.

— И каких-то структурных сил вы сейчас не видите для перезагрузки власти? Например, прийти через выборы.

— Да, совершенно верно, потому что власть уничтожала все ресурсы, будь то оппозиция, будь то представители гражданских организаций. И оппозиция имеется в виду сейчас только в настроениях, в диссидентских высказываниях. Но монолитных организаций, тем более, зарегистрированных в качестве партий — таких оппонентов власти сейчас нет.

— Насколько важно для Казахстана нахождение с Россией вместе в интеграционных процессах? В последнее время Токаев был резко против усиления интеграции на наднациональном уровне. Почему Казахстан, как и Беларусь, не хочет интегрироваться с Россией?

— К сожалению, то, что оформлялось как союзы, было политическими союзами, в первую очередь, а не экономическими. И очень важен приоритет именно двусторонних равноправных отношений. А вот большие политические союзы, к сожалению, привели к тому, что голос Казахстана, который защищает свои экономические интересы, вообще не учитывался и не был услышан.

Это касалось и товарной продукции. Это касалось и того, что мы больше влияли в этом союзе. И поэтому, естественно, нужно сначала создать сильные двусторонние отношения, равноправные отношения, добрососедские отношения, а затем уже идти на какие-то международные, многогосударственные системы. Понятно, что есть какие-то военно-политические блоки, но Казахстан ни с кем не воюет. Казахстан всегда, прежде всего, строил многовекторную политику с учетом интересов своих национальных собственных, с учетом, естественно, Китая, России и США и европейского фактора.

И поэтому для нас было очень важно это балансирование, усиление фактора Центральной Азии, чтобы мы интегрировались внутри нее. И это дало бы силы всем странам Центральной Азии, для того чтобы быстрее иметь самостоятельную политику. После этого, конечно, интеграции и более тесные союзы возможны. Мне кажется, нам нужно было просто сначала создать сильные горизонтальные связи. Это как местное самоуправление, которое у нас фактически отсутствует.

Беседовала Любовь Степушова

К публикации подготовил Михаил Закурдаев