Ядерные сделки с США. No pasaran!

Уроки истории и повальное увлечение английским языком не прошли даром. Зачем в английском столько прошедших времен? Поверьте, это не для удобства языка, это для того, чтобы англосаксы могли не помнить о своих преступлениях. О том, почему Россия и США никогда не договорятся ни по Крыму, ни по ядерным программам, пишет и рассказывает обозреватель "Правды.Ру" Саид Гафуров.

Рассуждая о заявлениях команды Трампа, что Россия должна вернуть Крым и прекратить насилие, приходит на ум мысль: а ведь верно, а ведь правильно: можно же прекратить насилие, вернув Крым. Надо бы начать кампанию за возвращение Крыма Украине. Но, несомненно, нужно установить срок начала этой кампании. И этот срок очевиден: на следующий день после того, как США вернут Мексике Техас, Калифорнию, Нью-Мексико и Аризону, которые были захвачены в результате подлой и поганой агрессии, развязанной США против Мексики.

Ведь не может же быть так, что американцы требуют от нас вернуть Крым Украине, невзирая на ясно выраженную волю всего крымского народа, включая крымских татар, которые, получив от России привилегии на территории Крыма вроде квот в государственных и муниципальных структурах, в том числе и должность вице-премьера, сейчас однозначно выступают за присоединение к России, потому что надо быть полным идиотом, чтобы желать жить, как живут гастарбайтеры, приезжающие из соседних Херсона и Запорожья в степной Крым на работу и рассказывающие о той нищете и вакханалии вооруженного насилия, в которые загнали украинский народ победившие киевские путчисты, убившие украинскую демократию, свергнувшие законно избранного президента за полгода до выборов, сжигающие людей заживо в домах профсоюзов и безнаказанно расстреливающие автобусы с политическими оппонентами.

Конечно же, мысль о кампании по возвращению Крыма после возврата американцами Техаса Мексике — это черный юмор. Разумеется, американцы горазды только требовать от других, сами же они, захватив чужие территории, в восемь раз превышающие их изначальные земли, ни в коем случае не собираются их возвращать. Лицемерие и двуличие американцев достаточно очевидно.

Трамп, который говорит, что построит стену, чтобы не пускать мексиканцев на территорию США, забыл, что они отхватили больше половины территории Мексики. Верни мексиканцам их земли, и стена не потребуется. Просто верни им Техас, верни им Калифорнию, верни им Нью-Мексико, верни им Аризону — и мексиканцам в голову не придет лезть в США. Они ведь просто хотят жить на своей земле.

В западной этической литературе (западники так никогда и не перестали быть законченными расистами) это называется "готтентотская мораль". На самом деле, исследования показали, что в негрских этических системах, включая и готтентотскую, ничего подобного нет, лживые сказки про мнимую "готтентотскую мораль" придумали кальвинистские пасторы, оправдывая беззастенчивый грабеж и захваты земель бурами у негров, а двойные стандарты — изобретение почти исключительное западного мира.

Но кого это волнует? Тут важно понимать, что у Мексики нет атомной бомбы, а у США она есть. Конечно, когда кто-то говорит: мы не будем применять атомное оружие против тех, у кого его нет, в общем случае у нас нет достаточных оснований им не верить. Многие являются хозяевами своего слова — но есть и исключение: нельзя верить тем, кто уже в реальности показал, что он может применять ядерное оружие, кто, имея атомную бомбу, сбросил ее на тех, у кого ее не было.

Психолингвистика людоедов

История не перестала и, видимо, еще долго не перестанет быть политикой, обращенной в прошлое (хотя автор этой формулы академик Михаил Покровский, использовал эту фразу в негативном контексте, говоря, что это свойство буржуазной исторической науки), но у русских историков есть одна черта, свойственная всему русскому народу, — ощущение и понимание прошлого как неотъемлемой части настоящего. Время неразрывно в понимании русских. Но у англосаксов это не так.

Достаточно заметить, что уже в самой грамматической системе времен английского языка прошлое четко разделяется как минимум на две разновидности: ту, которую они считают связанной с настоящим (то, что в школьных учебниках именуется Present Perfect); и ту, которую они не хотят связывать с настоящим (Past Indefinite). При этом решение о том, какую глагольную форму использовать, зависит только от говорящего. Можно связывать Халкедонский собор, созванный в Стамбуле в 451 году, с настоящим, используя выражение "нашей эры", а можно разрывать связь происшедшего четверть часа назад с настоящим ("last hour").

Это порождает (просто не может не порождать!) то лицемерие и двуличие, ту практику двойных стандартов, направленных на покрытие собственных преступлений и выпячивание чужих ошибок, которые любой непредвзятый азиат и даже евразиец сразу замечает в западниках. И, конечно, это непосредственно проявляется в "политике, обращенной в прошлое".

У Советского Союза с 1949 года была атомная бомба, но нам никогда ни разу и в голову не приходило первыми применить ее против кого-то. У китайцев бомба есть с 1960 годов, но и они ни разу не планировали применить ее даже в условиях войн, которые они проигрывали, как, например, во Вьетнаме или на полуострове Даманский. Не то — у США.

Испепелившие в ядерных вспышках (нет, не сверхукрепленный узел обороны типа Окинавы, не танковую армию, развернувшуюся к прорыву, не авианосную группировку с уже не такими грозными истребителями "Зеро", — а простые города, откуда рекруты уже ушли в учебные лагеря, где малыши ходили в детские садики, а школьники горевали из-за приближающегося конца каникул) американцы (единственный народ, настолько лишенный человечности, что применял атомные бомбы против мирного населения) теперь возмущаются, когда для того, чтоб хоть попытаться защититься от людоедского зверства англосаксов, другие народы просто ведут ядерные исследования.

Что такое сверхнаглость?

Ближе к президентским выборам полезно перечитывать предвыборные статьи Владимира Путина — сейчас они читаются совершенно по-другому, чем когда они были написаны. Так, в статье "Россия и меняющийся мир" Путин писал: "На фоне страстей вокруг ядерных программ Ирана и Северной Кореи невольно начинаешь задумываться о том, как возникают риски распространения ядерного оружия — и кто их усиливает. Есть ощущение, что участившиеся случаи грубого и даже силового вмешательства извне во внутренние дела стран могут стимулировать те или иные авторитарные режимы (да и не только их) к обладанию ядерным оружием. Имею, мол, атомную бомбу в кармане, и никто меня не тронет, поскольку себе дороже. А у кого бомбы нет — тот пусть ждет "гуманитарной" интервенции.

Нравится это нам или нет, но то, что внешнее вмешательство подталкивает к такому ходу мыслей, — факт. Поэтому и так называемых "пороговых" стран, находящихся на расстоянии вытянутой руки от технологий "военного атома", становится не меньше, а больше. В этих условиях возрастает значение создаваемых в различных частях мира зон, свободных от ОМУ. По инициативе России начата работа по обсуждению параметров такой зоны на Ближнем Востоке.

Необходимо сделать всё возможное, чтобы соблазн заполучить ядерное оружие ни перед кем не маячил…"

Самое грустное в этом, что от тех вспышек "ярче тысячи солнц" погибли не только непослушные японские малыши. Послушные японские малыши погибли тоже. Личная добродетель, что бы там ни говорили последователи Махатмы Ганди и прочие пацифисты, не спасает от озверевших англосаксов. Так они устроены — они не умеют отличать добро от зла, им их язык не позволяет это делать.

Когда американцам возражают:

— Позвольте, но кроме вас никто атомные бомбы не использует, хотя много у кого они есть…

— Это все в прошлом, — бодро рапортуют США, — мы изменились и стали удивительно миролюбивыми".

— Красивые слова, — соглашаемся мы, — но как насчет каких-то гарантий? В политике, знаете ли, на слово только безответственные дураки верят. Мы знаем, что США могут использовать атомные бомбы против мирного населения. В отношении других ядерных держав мы можем это допускать, но в отношении США мы знаем твердо. Из опыта. Потому что США — единственная страна в мире, уже использовавшая атомные бомбы против городов.

— Ну и что! Это все в прошлом.

— Но прошлое — это часть настоящего. Настоящее — это вообще просто мимолетный, неуловимый миг. Человек — это его прошлое, не больше и не меньше, а нация — это ее история.

— У нас, — важно отвечают американцы, — есть неопровержимое доказательство. Про бомбежку Нагасаки и Хиросимы мы используем простое прошедшее время (Past Indefinite). Значит, это все в прошлом. Вы должны забыть, как мы сжигали в атомной топке японских малышей. А если вы не забудете, то у нас и авианосцы есть, и на вас ядерных боеголовок хватит. И, — подводят американцы итог, — если бы мы планировали ваши города сжечь, то мы бы использовали про японские бомбежки глаголы в форме Present Perfect.

Кто бы спорил, если бы американцы взорвали ядерные боеприпасы над превращенной в остров-крепость Окинавой! Это война — тут главное, как писал Клаузевиц, навязать противнику свою волю, по возможности минимизируя свои потери. Но они предпочли уничтожить мирные города. Это природа англосаксов — устрашать несогласных. C японцами это сработало.

Можно ли верить американцам на слово? Политологу или публицисту можно — почему бы и нет? А грантополучателю из НКО так и дОлжно американцам верить — полученные деньги следует отрабатывать.

Но вот ответственному политическому деятелю верить на слово двуличным лицемерам из США нельзя. Ни в коем случае. И "двуличные лицемеры" в части описания убийц ядерным оружием малышей в Хиросиме и Нагасаке, недовольных тем, что кто-то еще имеет ядерное оружие, чтобы противостоять американской атомной угрозе — это не оскорбление. Это объективная характеристика. И двуличие. И лицемерие.

Экономисты всегда могут найти множество более эффективных способов тратить деньги, чем на изобретение и производство оружия, но нам нужно тратить деньги на оружие, потому что если мы этого не будем делать, американцы поступят с нашими городами так же, как они поступили с Хиросимой и Нагасаки. Чувства сострадания и жалости эти люди просто не имеют. Англосаксы…