Франция в иммигрантском тупике

Одной из центральных тем нынешней президентской кампании во Франции стало положение иммигрантов — в особенности из мусульманских стран. Сегодня не только лидер ультраправого Национального фронта Марин Ле Пен, но и куда более умеренный президент Николя Саркози говорит о том, что иммигрантов в стране слишком много, и их число следует уменьшить. А год назад он признал, что политика мультикультурализма зашла в тупик.

В чем особенности проблемы выходцев из стран Азии, Африки, Океании и Карибского бассейна? Почему многие из них плохо адаптируются к французским традициям, предпочитая жить по законам шариата? Об этом в интервью "Правде.Ру" рассуждает эксперт по Франции, ведущий научный сотрудник Института Европы РАН Сергей Федоров.

— Сколько иммигрантов живет в стране?

— Иммигранты — понятие сложное. К ним причисляются не только иностранцы, но и уроженцы других стран, принявшие французское гражданство. Есть разные оценки, ибо во Франции нет четкой статистики по национальностям. Это запрещено конституцией. Считается, что если человек — француз, то неважно, какой он крови. Французское гражданство основано не на праве крови, а на праве почвы. По одним оценкам, иммигрантов — порядка семи процентов, по другим — девять. В целом говорится, что иммигранты и их потомки составляют до 19 процентов населения.

Читайте также: За что иммигранты мстят Франции?

— Почему у коренных французов создается впечатление, что иммиграция возрастает?

— Дело в том, что появляется третье-четвертое поколение иммигрантов, которое уже родилось во Франции. Это так называемые коренные, но цветные французы. Однако они с трудом интегрируются во французское общество. Примерно до 1980-х годов считалось, что модель ассимиляции, затем интеграции действует успешно. Мол, приезжают люди из Северной Африки, и они усваивают постепенно французские ценности.

События осени 2005 года, когда в пригородах Парижа сожгли 10 тысяч машин, и когда там же случились бунты, показали следующее. Упования на то, что молодые французы североафриканского происхождения разделяют французские ценности, не оправдались. После этого стало ясно, что французская модель интеграции зашла в тупик.

Молодежь из иммигрантских кварталов в силу разных причин (неблагополучного социального положения, невысокого уровня образования, жилищных условий и т. п.) не интегрируется во французское общество. Это создает культурный раскол, приводит к кризису мультикультурной политики, о котором сегодня говорят многие руководители Европы.

Читайте также: Предвыборные интриги и виражи Франции

— Вспоминается образ великой сборной Франции 1998-2000 годов, выигравшей Чемпионаты мира и Европы по футболу. В ней большинство игроков составляли негры, а лидером был алжирец Зинедин Зидан. Насколько такое футбольное лицо страны пугает коренных французов?

— Футбол действительно представляет собой зеркало проблемы. Лишнее свидетельство тому — освистывание "Марсельезы" на матче сборных Франции и Алжира со стороны французов алжирского происхождения. А когда в 2009 году Алжир обыграл Египет, французы североафриканского происхождения с алжирскими флагами вышли на улицу. Спрашивается: какое французам дело до успехов Алжира? Оказывается, для многих есть дело…

Однако следует отметить следующее. О слишком большом числе темнокожих игроков вспоминают преимущественно в моменты неудачной игры. Когда Франция выигрывает, никому нет дела до того, сколько в команде арабов и сколько негров. В этот момент все игроки превращаются в настоящих французов.

— Ставит ли Франция вопрос о пересмотре закона 1976 года (о воссоединении семей. — Ред.)? Ведь на его основании в страну и въехали троюродные дяди, двоюродные племянницы иммигрантов из стран Африки и других регионов "третьего мира"?

— Это действительно не праздный вопрос. Сегодня во Францию ежегодно въезжает под 200 тысяч человек, и процентов 70 из них делают это как раз на основании закона о воссоединении семей. Эти возможности были уменьшены за счет ужесточения законодательства, которое началось еще в бытность Николя Саркози главой МВД и продолжилось в пятилетку его президентства.

Читайте также: Халяльно-политические страсти Франции

Он постоянно говорит о том, что автоматическое воссоединение семей будет пересмотрено. Если ты хочешь пригласить семью, ты должен иметь работу, соответствующий доход, жилье. А приезжающий обязан говорить по-французски. Только при соблюдении данных условий переезд членов семьи иммигрантов возможен.

— Здесь вспоминается книга Елены Чудиновой "Мечеть Парижской Богоматери". Насколько велик риск того, что нечто подобное произойдет на самом деле?

— Можно в этой связи вспомнить и высказывание Шарля де Голля. Его привел в своей книге "Таков де Голль" французский политик Ален Перфиц, входивший в окружение генерала. В своих разговорах де Голль, касаясь Алжира и споря с противниками его независимости, отмечал следующее: его родной город Коломбэ-ле-Де-Эглиз (Colombey-les-Deux-Églises, то есть "Коломбэ — две церкви") в случае непредоставления Алжиру независимости превратился в "Коломбэ — две мечети". И сказано это было еще в начале 1960-х годов.

Не надо здесь придерживаться алармистских взглядов и бить тревогу по поводу того, что скоро вся Франция наденет мусульманские платки. Многие из примерно семи миллионов французских мусульман не являются истово верующими. Нужно разделять экстремистов-фундаменталистов и вполне цивилизованных мусульман, которые приняли французские ценности.

— Кроме выходцев из бывшей колоний, есть еще жители заморских департаментов Франции — Гваделупы, Реюньона и других. Есть ли проблемы с ними?

— Эти территории действительно заселены людьми неевропейского происхождения, уровень жизни в них на порядок ниже, чем в метрополии. Несмотря на различия, на сложности, французы проводят довольно мудрую политику в отношении этих территорий, приобщают их жителей к французским ценностям. И они не чувствуют себя изгоями.

Да, националисты и сепаратисты есть, но большинство населения заморских территорий отделяться от Франции не хочет. И то, что представители "цветной" Франции получили в правительстве Франсуа Фийона посты, дает им сигнал, что Франция — для всех.