Мы не герои, мы — пехота: современная война глазами бойцов добровольческого отряда БАРС-13

Больше года продолжается борьба за стратегически важный Северский Донец — водную артерию Донбасса. В эксклюзивном репортаже с передовой спецкора Pravda.Ru Дарьи Асламовой бойцы штурмовых групп рассказывают о том, что такое современная пехота, как изменилась война и почему "двойка" сегодня — это максимум, с чем можно выйти.

На броне БТРа, между редкими минутами тишины и привычным звуком беспилотников, бойцы с позывными Анчар, Матрос, Ермак и Замок рассказывают о своей войне — той, которую не покажут в победных сводках.

"Хорошо сидим, да? — Анчар улыбается чуть в сторону. — Удобно, на броне. Но сзади всегда может прилететь — не расслабишься".

Мы на Константиновском направлении. Это не абстрактный участок — это линия, где идет ожесточённая борьба за Северский Донец — водную артерию Донбасса. "Канал наш, да. Но борьба продолжается. Удержать его сложнее, чем взять", — говорит Анчар.

Вода — стратегический ресурс

"Это не просто река. Это канал, через который питалась вся Донецкая агломерация. Хотя он и обмелел, но значение его никто не отменял. Мы его форсировали, теряли людей, месяцами стояли, — объясняют бойцы. — Дылеевку взяли, продвигаемся. Но враг силён, организован. Всушники не хотят сдаваться. У них беспилотники — FPV, "бабки-ёжки”, всё летит. Потери в основном от неба. Малое небо — это дроны. И у ВСУ с ними пока всё в порядке".

По словам бойцов, проценты потерь от дронов сравнимы с артиллерийскими. "Мотоциклы, квадроциклы, пехота — они всё видят. Мы двинулись — они нас уже пасут".

"Они держатся до конца"

"Говорят — у них всё плохо. Не верьте. Они держатся до конца. В Часовом Яре третий год воюем. То же самое и на канале. Отчитались, что взяли, — а по факту идёт ежедневная борьба", — жестко говорят ребята.

Анчар вспоминает 1 мая: "Мы штурмовали — потеряли семь человек. А вынести смогли не сразу. То, что от них осталось, собирали по частям. Я не говорю это ради пафоса. Это просто правда. Их останки мы вынесли в мешках".

"Мы не всегда можем сразу забрать своих. Иногда неделями не можем подобраться", — добавляет Матрос.

Новая пехота

"Мы — пехота. Современная. Уже не та, как в фильмах о Великой Отечественной. Никто не идёт строем. Это двойки, максимум тройки. Четверо — уже опасно. FPV накрывает быстро", — объясняют бойцы.

Одиночек не бывает. "Один — это смертник. Это если пояс шахида повесить, тогда, может, один и пойдёт. А так — минимум два. Чтобы плечо рядом. Чтобы мониторили друг друга. 360 градусов — сам не увидишь".

Выглядит штурм просто: "Вот наш Матрос, 55 лет, рост метр с кепкой. ("С двумя кепками", — обидчиво поправляет Матрос.) Но прёт как танк. Ему не надо бицепсы, ему нужны выносливость, ноги и понимание, где опасно".

45 килограммов на плечах

Снаряжение бойца — от 40 до 45 килограммов. "Броня — 12 кг, каска — 1,7 кг, автомат — почти 4 кг, разгрузка — ещё 4, плюс рюкзак 20-25 кг зимой, — перечисляет Матрос. — Я вешу 65 кг, а тащу почти столько же. Как муравей".

В рюкзаке — не только боекомплект. Там и средства обогрева, свечи, газ, сухпай, запас воды. "Зимой ещё хуже — ни укрытия, ни зелёнки. Всё голое".

На позиции идут пешком. "Марши по 4-5 км. По открытой местности бегом, по зелёнке — чуть легче. По "серому" времени выдвигаемся: не ночь, не утро. Тепловизор слепнет, а дрон не видит. В туман вообще хорошо".

Дроны сверху — бой снизу

Работа пехоты начинается с разведки. "Перед штурмом БПЛА всё отслеживают, маяки сбрасываются, артиллерия работает, миномёт. Потом идём мы. Уже знаем: в опорнике 2-3 человека. Наша задача — зачистить".

Всё быстро, на автомате.

"Ты действуешь на мышечной памяти. Подумал — погиб. Рукопашной почти нет. Редко. Времени нет. Пока замахнешься — уже накроют".

И враг — не дилетант. "Константиновку, Славянск, Краматорск они готовили годами. Бетон, армирование, окопы. Города-крепости. Мы брали открытый канал больше года. А тут — предстоит ещё".

Информационная война

Бойцы говорят: то, что слышно в медиа, часто не соответствует реальности. "Говорят, у них ничего нет. А нас по трое накрывают: минами, FPV, кассетами. Где артголод, если по троим такой огонь?"

По их словам, противник силён, упорен. "Есть те, кто сдаются. Но есть, кто до последнего. Кто-то из них уже понимает, а кто-то — фанатик. В рукопашной редко, но бывает. И то — чаще с мёртвыми. Смотреть в глаза — не до того. Это уже после думаешь".

Кто воюет — и зачем

Профессии у бойцов — разные. Санитар, сантехник, милиционер, машинист башенного крана. "Теперь — машинист вот этого крана", — шутит один, указывая на орудие.

Некоторые — контрактники, кто-то ушёл из мирной жизни сам. "Мне из Евпатории звонят — батареи просят поменять. Я говорю: подождите годик", — улыбается Матрос. "Придётся перестраиваться, когда вернусь. Не знаю, как", — добавляет он.

Оптимизм и юмор

"А как иначе? Без оптимизма мы тут не выживем. Только на позитиве, на юморе, на здоровой авантюре", — говорит Анчар. "И у них так же. Только у нас — по-настоящему. Мы сами пришли. Не под палкой, не через военкоматы. А у них на фронт часто гонят через ТЦК, ломают через колено".

Враги — не только ВСУ. По словам бойцов, на фронте встречаются и поляки, и прибалты, и грузинские наёмники. "У них своя мотивация — деньги. Они ведут за собой. И умеют. Но нас не испугаешь".

"Возьмём!"

На вопрос, смогут ли они взять Краматорск и Славянск, отвечают коротко: "Возьмём".

"Не только пехота, конечно. Артиллерия, техника, дроны. Работаем. Есть прогресс. Не всё так быстро, как хотелось бы, но двигаемся. Мы не жалуемся. Мы просто делаем своё дело".

Уточнения

Пехо́та — основной род войск в сухопутных войсках, вооружённых силах государств.
 

Се́верский Доне́ц — река юга Восточно-Европейской равнины, протекающая через Белгородскую и Ростовскую области России, Харьковскую, Донецкую и Луганскую области Украины.