Вера на передовой: как священник и имам меняют жизни бойцов в спецназе Ахмат МО РФ

Война, вера и преображение: спецкор Pravda.Ru Дарья Асламова поговорила со священником, позывной "Священник", и имамом, позывной "Учитель", батальона "Салют" спецназа "Ахмат" МО РФ о том, как на передовой люди, лишённые формальностей, но не религиозных канонов, переосмысляют свою жизнь, как каждый бой меняет внутренний мир, и почему дух и вера на фронте важнее всего.

О вере и службе бок о бок

— В спецназ "Ахмат" изначально шли в основном чеченцы и мусульмане. Сейчас вы находитесь в Белгородской области, на позициях. Я встречаю вас, и вижу, как вы работаете бок о бок, как два брата, несмотря на разные религии. Каково это — работать вместе, с одной паствой, как мусульманской, так и православной?

С.: Это не вопрос конкуренции религий. Мы все — мужчины, граждане Российской Федерации, и защищаем свою землю вместе. Мы на позициях, и ребята тут — разных возрастов и социальных слоёв. Нас объединяет задача защиты Отечества. Что касается духовной жизни, для нас, православных, Христос — это Богочеловек, а для наших братьев-мусульман — Великий Пророк. Это различие, но оно не мешает нам работать. Все мы — одно целое. Мы стараемся жить и трудиться так, чтобы не огорчать ближнего, независимо от религии.

— То есть вы работаете рука об руку, несмотря на различия в вероисповеданиях. Почему выбрали военную стезю? Ведь могли бы жить мирной жизнью. У нас возвращается понятие "военный батюшка" и "военный имам"?

У.: Вы имеете в виду институт капелланства? Давайте поподробнее. Обязательства лежат на каждом человеке. Они связаны не только с гражданскими, но и с религиозными аспектами. Мы все, как граждане, должны выполнять обязательства перед государством. В нашем случае "Ахмат" — добровольческий спецназ. Все ребята здесь — добровольцы. Они осознали свои гражданские обязательства, а теперь исполняют и религиозные. Это шаг вперёд. Моя роль — не только военная, но и религиозная. И я понимаю, что в этих условиях можно получить гораздо больше практического опыта, чем из теоретических книг. Это совершенно другие реальности, и всё вверх тормашками встает.

— Когда вы говорите, что всё встаёт "вверх тормашками", что вы имеете в виду?

У.: Теория и практика — это две разные вещи. Ты можешь читать десятки книг, но всего два часа, проведенных в блиндаже, меняют твое восприятие. В боевых условиях ты понимаешь, как сильно вера и люди, которые с тобой, влияют друг на друга. Это важнее любых теоретических знаний. В "Ахмате" не существует проблемы разногласий, потому что нас всех объединяет одно дело. Главное, что нас объединяет — это вера в Творца.

На войне атеистов нет

— Говорят, в окопах атеистов нет.

У.: Это часто повторяемое выражение, и, возможно, оно справедливо. Вот пример. Мы на передовой, я на позиции. Разговорился с одним сибиряком — говорит, что не верующий. Пили чай, сидели, поговорили, и тут прилетело. Нас подбросило, команда: уходим под землю. Потом второй раз, и снова подбросило. Я смотрю, а он уже крестится. Когда на человека давит опасность, он начинает по-другому осознавать свою веру.

— С философской точки зрения это напоминает сделку с Богом в минуту опасности?

У.: Знаете, любая сделка с Богом — это наилучшая сделка. Это отношения с Творцом, с Создателем. Лучше этих отношений не может быть. Когда раб понимает, что он раб, а есть Творец, он начинает правильно относиться к Нему, просить помощи. Это и есть договор. Это всегда лучший вариант.

С.: У нас, у военного духовенства, есть такая шутка — мы заключили контракт с Всевышним пожизненно. У нас нет пенсии, нет долгожданного выхода на покой. Это пожизненная служба, и мы гордимся этим. Мы ценим, что Господь вверил нам ответственность за души человеческие.

Согласен с братом, что книжные знания — это одно, а жизнь на фронте — другое. Мы все получали духовное образование — кто-то высшее, кто-то базовое. Но на фронте всё по-другому. Например, в мирской жизни для причастия нужно три дня поста, воздержания, молитв. На фронте всё иначе.

Мы не просто сокращаем молитвы, мы стараемся сделать так, чтобы человек мог удовлетворить свои религиозные потребности здесь и сейчас, ведь его жизнь может оборваться в любой момент.

Мы не можем откладывать важное на потом. Каждый из нас, потеряв близкого, понимает, как важно ценить каждую минуту. Нам Господь не даёт возможности отложить спасение на потом. Мы должны заботиться о своём спасении здесь и сейчас. Военное духовенство имеет свои особенности — и трудности, и ответственность, которые отличны от мирной жизни.

Вера на войне — без формальностей

— Есть поговорка "Война всё спишет". В момент опасности человек, даже если много нагрешил, может быстро очиститься. Формальности отпадают, и вы можете простить грехи, потому что времени нет?

У.: Быстрота решения и сокращение религиозных ритуалов в боевых условиях, конечно, имеют место. Самое важное, что даровал Творец человеку, — это его жизнь. Задача — сохранить её, чтобы человек оставался достойным рабом Творца. Например, в гражданской жизни для обязательного намаза нужно 15 минут, а на фронте это максимум 3 минуты.

— Это как в Библии, когда разбойник, висевший на кресте, поверил в Господа и был первым, кто попал в рай. На войне бывает так, что даже человек с тёмным прошлым вдруг очищается. Это так?

У.: Да, война даёт возможность пересмотреть свои жизненные и религиозные позиции. В гражданской жизни человеку нужно время, чтобы осознать всё, а на войне ему хватает часа под обстрелом. В этот момент он пересматривает всё: свои отношения с людьми, с Творцом, свои грехи и долги. Один час, и он выходит другим человеком. После бомбёжки его взгляд на жизнь меняется.

Возрождать институт капелланства

— Вы упомянули институт капелланства. Почему выбрали именно этот термин, а не военные священники?

У.: Мы говорим о капелланстве, потому что это и есть военные священнослужители. Мы хотим, чтобы этот институт вернулся. Но в советском уставе нет позиции военного священника, капелланства там не существует. Современные боевые действия заставили многих военных осознать, насколько люди нуждаются в Творце. Это делает их сильнее, а вера помогает справляться. Но, как обычно, проблемы решаются уже в момент их появления, а не заранее.

— Правильно ли я понимаю, что в военном уставе должен появиться статус священника и офицерское звание?

У.: До революции 1917 года в Российской армии существовали военные имамы и военные священники. Клятву Отечеству приносили и те, кто клялся на Коране, и те, кто на Библии. Во время боёв имам читал молитву для мусульман, священники крестили солдат перед сражением. Когда ты с человеком, который идёт на задачу, разговариваешь: "Очисти свою веру, уповай на Творца, повторяй молитвы", он становится другим. Если ты с ним рядом в окопе, спишь, ешь с одной тарелки, он начинает по-другому относиться к своей вере. Когда ты находишься здесь, на передовой, в полном обмундировании, все эти моменты заставляют солдат думать по-другому. Всё меняется, и отношение к вере тоже.

— Отец Сергий, вы сказали, что вы священник в погонах. Каково это — быть духовенством на фронте, где всё требует быстроты и решения без формальностей?

С.: Действительно, духовенство на фронте — это добровольцы. Нет механизма для призыва духовенства в армию, мы идём по своей воле. Благодарны командованию за внимание к духовной жизни бойцов. Важно, чтобы у ребят была возможность удовлетворить свои религиозные потребности. Согласен, что на войне искушения велики, но это не освобождает от ответственности за свои поступки. Война даёт возможность пересмотреть свои жизненные и религиозные позиции. В короткий срок, под обстрелом, люди меняются. То, что раньше казалось важным, теряет смысл. Глоток воды становится настоящим счастьем.

У.: На войне, действительно, жизнь меняется. В повседневной жизни человек может скрывать свою сущность, но на фронте она проявляется быстро.

Война — это сканер. Ты видишь, кто из бойцов готов поддержать, кто заботится о других. Это важные неписаные законы сосуществования.

И они сразу же раскрываются. Война не терпит фальши. Человек меняется — как в худшую, так и в лучшую сторону. И самое главное чудо войны — это преображение человека.

Священнослужители на передовой не только духовные пастыри, но и психологи

— Говорят, на войне два цвета: чёрный и белый. Всё сразу становится очевидным.

У.: Да, и помимо религиозного наставления, важно предоставлять бойцам психологическую поддержку. На передовой многие вопросы становятся острее, и это касается не только боя. Например, недавно я говорил с бойцом, который 15 лет не виделся с дочерью. Он отправил ей СМС, она ответила — и он был невероятно счастлив.

Важность времени и жизни становится очевидной. Даже в личной жизни — проблемы, которые в мирное время кажутся обычными, здесь требуют другого подхода.

Вот недавно я бойцу, который даже хотел разводиться с женой (ему казалось, что он ей больше не нужен), посоветовал сделать для жены доставку цветов. Это простое действие сильно повлияло на его отношения. Он теперь самый счастливый человек, через три дня эсэмэску пишет: "Имам, спасибо, всё прекрасно, всё хорошо".

Уточнения

Капелла́н — должность священнослужителя; католический священник, совмещающий сан с какой-либо дополнительной (как правило, светской) должностью.