Коренные и мигранты - кто кого?

Так все-таки, как решать проблему с мигрантами, в особенности из Средней Азии? Общество разделилось на тех, кто требует переловить и выслать, тех, кто предлагает легализовать и заставить платить налоги, и радикалов, предлагающих экстремистские варианты. Заявления и предложения от ведомств и инициативных групп звучат каждый день, а воз и ныне там.

Начнем с того, что реальный размер этой самой нелегальной миграции наверняка не знает никто. Есть весьма приблизительные, но от этого не менее впечатляющие данные предоставленные "Правде.Ру" пресс-службой ФМС. Сейчас на территории России находятся порядка 11 миллионов иностранных граждан.

Из них:

1,9 миллиона имеют право осуществлять трудовую деятельность, то есть имеют патенты, разрешения на работу, вид на жительство и т. п.

3,8 миллиона - лица, пребывающие на территорию РФ с целью, не связанной с осуществлением трудовой деятельности, заявленная цель въезда: учеба, лечение, туризм и т. д.

Около 3 миллионов - так называемая "группа риска", это иностранные граждане, пребывающие на территории РФ с целью осуществления трудовой деятельности, но не оформившие соответственные документы и находятся на территории России более 90 дней.

Около 2 миллионов - иностранные граждане, законно пребывающие на территории РФ (до 90 дней).

С нового года более 215 тысячам иностранным гражданам, нарушившим законодательство, закрыт въезд в Российскую Федерацию.

Председатель Общероссийского Общественного движения "Таджикские трудовые мигранты" Каромат Шарипов, как любой восточный человек обладает счастливой способностью прятать истинные мысли за трудностью перевода с русского таджикского на простой русский. Но, преодолев языковой барьер, можно кое-что понять. Главное сейчас для его организации -провести 21 сентября форум с представителями ФМС и отстоять безвизовый режим.

— Каромат Бакоевич, Каковы истинные размеры миграции из Средней Азии в Россию. Расскажите о соотношении численности легалов и нелегалов. И где они в большей степени оседают — в столице или в регионах?

— Фактически, мы создаем сами рабовладельческий строй, хотя говорят, что мы возвращаемся к капитализму. Смотрите, что происходит сегодня. У нас всего 5 процентов востребовано из Таджикистана для России из общего количества мигрантов, а мы говорим о двух миллионах граждан выезжающих из Таджикистана. Мы не говорим 800 тысяч, не будем говорить 1 миллион 100 тысяч. Не будем закрывать глаза — реально это больше двух миллионов. Порядка 200-250 тысяч только в Москве.

— А откуда у вас такая статистика?

— Практическим путем. Когда мы в десяти районах, которые подчиняются республике, посмотрели что в каждой семье, имеющей пятеро детей в возрасте 17 лет и меньше, четверо находятся в России — это получается больше 2 миллионов уже.

Помимо этого, многие получили гражданство и остались, то есть получили двойное гражданство. Все дело в создании единого негласного рынка рабочей силы, единого рабовладельческого строя.

— Что вы имеете в виду?

— За последние 3 дня — 4 убитых из Калашникова, в разных местах Москвы. И главное, кто их убивал? Сами друг друга уничтожают. А причина в одном. Есть бригада, допустим, 15 таджиков, бригадир таджик, другой находится за этими заборами стройки. Обращаются, говорят, над нами издевается хозяин. Приходит таджик, разбираться. Вечером назначили встречу и расстреляли среди белого дня или среди темной ночи. Вот тут в Балашихе буквально позавчера уже из 10 граждан 3 находятся в больнице, 1 скончался, и пока неизвестно, кто расстрелял.

Из двух машин вышли, достали оружие и открыли огонь по простым ребятам, которых в кирпичном поддоне собрали. И другая сторона вопроса, на Международном рынке, это на Ленинском проспекте в, Москве, вечером приезжают, заставляют всех таксистов платить по 15 тысяч рублей. Приезжают два армянина, два таджика и расстреливают своих таджиков из автомата. И в это время у нас показывают по всем каналам, что в Америке расстреляли людей, а когда в Москве происходит убийство таджика — зачем об этом говорить?

— Есть мнение, что большинство мигрантов только зарабатывают деньги и высылают их домой. Если бы для мигрантов из Средней Азии упростили условия пребывания в России и помогли легализоваться, на ваш взгляд, стали бы они наконец — то адаптироваться: учить язык, поступать в вузы, стали бы они получать профессиональное образование. Как вы думаете?

— Нет, мы, когда начинаем учиться, у нас первый класс, а там книга, по которой возможно обучать только десятый класс. Нам пока нужна азбука. Да и зачем? Мы сегодня видим, что люди, которые с документами, получили разрешение на работу — потратили кучу денег — они все депортированы. Все. А человек без документов — пожалуйста, может заплатить 5-7 тысяч и ходить, а с документами — только депортация. Сотни примеров, пожалуйста, Люблинский район, Гольяново, по московской области — поголовно.

Студенты, которые приехали, заплатили по 40-50 тысяч в год, чтобы учиться здесь — они все депортированы. Они все в спецприемнике. О какой адаптации можно говорить, когда сами граждане России находятся на Западе? Они не живут в этом болоте! Москва, Ленинград — это болото, вся эта беда, эта грязь происходит именно здесь, именно в столицах. И весь криминалитет происходит здесь же. Свои уехали — одни мигранты остались. Приехали инвесторы из-за рубежа, берут этих мигрантов. Договариваются с мэрами — мэры разные бывают.

— Почему тогда, если все так плохо, мигранты не возвращаются домой, а остаются в таких ужасных условиях?

— А кто будет убирать? Кто будет ходить в пять утра продавать нашим москвичам продукты? Дома, на родине подготовка кадров для государства, а не для чужой страны. Зачем будут готовить мигрантов зарабатывать для России?

Читайте также: Как русские дворники вытеснили узбекских

И все-таки, трудности перевода с ломанного русского на русский не позволили корреспонденту услышать внятный ответ на этот вопрос. Правда, прозвучало рассуждение о том, что климат в Москве настолько плох во всех смыслах, что лучше б уж была возможность что-нибудь строить в сторону Кавказа — там климат приятнее. Более ясную картину ситуации "Правде.Ру" помог представить заведующий отделом Средней Азии и Казахстана Института стран СНГ Андрей Грозин .

— Точных цифр нет — то, что приводит ФМС — это цифры, касающиеся только легальной миграции, а отследить нелегальную, как вы сами понимаете, достаточно сложно. Кроме того, нелегалы сами не торопятся, чтобы их считали — это первое, второе — собственно, миграция из Средней Азии в Россию носит во многом сезонный характер. С одной стороны, с другой стороны — она зависит от экономической конъюнктуры. В 2008 году, когда по стране ударил мировой экономический кризис, остановились многие стройки, наблюдался достаточно серьезный отток населения центральноазиатских трудовых мигрантов из тех или иных секторов, из строительства в первую очередь.

Потом обратная началась пропорция — после того, как экономика России начала восстанавливаться. Эти циклические перемещения трудовых ресурсов, они затрудняют возможность учета. По самым распространенным, нами более часто используемым оценкам, из Узбекистана — порядка двух миллионов человек, из Таджикистана чаще всего приводятся цифры — миллион-полтора, из Кыргызстана цифра колеблется в пределах миллиона, из них порядка 700 тысяч — то, что фиксирует ФМС. Эти цифры — они постоянно меняются — чуть больше, чуть меньше, в зависимости от сезона, потому что достаточно распространена практика, когда трудовые мигранты, которые приезжают не на несколько лет, а на короткий срок, на сезон, уезжают к зиме на историческую родину.

— А нелегалов все-таки сколько?

— Я полагаю, что в общем и целом это порядка 30-40 процентов от общего числа — вот этих вот цифр, которые я привожу — это люди, которые попадают на территорию Российской федерации нелегально. Куда идет въезд в основном? Понятно, что в большие города — в мегаполисы, поэтому в Москве мигрантов гораздо больше видно, чем, например, в Рязани или Тамбове. Кроме того, есть определенные географические условия. Гораздо больше трудовых мигрантов приезжает, оседает и работает в городах, помимо Москвы, помимо Петербурга, в городах Восточной и Западной Сибири, которые, условно говоря, граничат, находятся ближе к Центральной Азии, к границам республики Казахстан.

Кстати, в Казахстане та же самая проблема, и разница между Россией и Казахстаном только лишь в количестве принимаемых трудовых мигрантов. Потому что пропорции примерно одинаковые, география примерно одна и та же, трудовые мигранты из Средней Азии в Казахстане работают в основном в тех же секторах, что и в России — это строительство, это жилищно-коммунальное хозяйство, это торговля, поэтому где концентрируются? Тоже в основном в двух единственных мегаполисах казахстанских — в Алма-Ате и в Астане. В крупных городах, гораздо больше предложение на прием рабочей силы, гораздо выше потребность в трудовых ресурсах, где, кроме того, есть определенная, налаженная как минимум уже за последнее десятилетие, структура, облегчающая т рудовым мигрантам возможность устроиться.

То есть существует своя диаспора, существует налаженная система получения документов разрешительных, существует сообщество неформальное, в некоторых моментах уже и формализованное, по поддержке трудовых мигрантов их соотечественниками, некоторые из которых сделали работу со своими мигрантами-соотечественниками частью своей основной профессии. Разнообразные землячества, разнообразные объединения, неформальные кассы взаимопомощи и так далее. И, кроме того, есть другой сегмент этого бизнеса на мигрантах, если брать центральноазиатскую, а не российскую составляющую, она сложилась и уже существует в самих республиках.

Давным — давно уже нет такого, чтобы значительное количество трудовых мигрантов въезжали, что называется, нереорганизованно, самостоятельно, на свой страх и риск. Очень часто создаются бригады уже там, на месте, едут на конкретный объект, на заранее оговоренные условия, на заранее оговоренные, в том числе, и зарплаты. То есть на местах, в том же Таджикистане, Кыргызстане, в Узбекистане уже существует своя инфраструктура, свои бригадиры, люди, которые этих бригадиров контролируют, своя логистика, свой менеджмент.

— Но, если эта система уже так отработана, почему же тогда они не адаптируются в стране пребывания?

— Тут я не стал бы говорить, что все так однозначно. Те, кто приехал с изначальной установкой заработать деньги условно говоря, на свадьбу, на строительство дома, на покупку машины, на первоначальный капитал для какого-то мелкого бизнеса и уехать — это часть мигрантов. А какая-это часть, пока каких-то серьезных социологических исследований не проводилось, мне, во всяком случае — не встречалось исследование о предпочтениях мигрантов, но какая-то часть, пусть и сравнительно небольшая от общего числа, ориентируется на оседание, на многолетнее, как минимум, существование на российской территории.

Кто-то рассчитывает получить гражданство, кто-то рассчитывает здесь выучить детей, кто-то надеется со временем адаптироваться, и у этой части — у них как раз мотивация адаптации весьма и весьма высока. Но здесь тоже есть определенная разница между мигрантами из различных государств. Известно, что граждане Кыргызстана — они и активнее пытаются получить российское гражданство, и гораздо более адаптированы к российским условиям. По многим причинам.

— А какая основная причина такой разницы в мотивации?

— Если сравнивать, например, Таджикистан и Кыргызстан. В Кыргызстане гораздо более масштабное преподавание в средней школе на русском языке. Русский является до сих пор официальным. В Таджикистане ничего такого нет. Кроме того, в Кыргызстане городская среда, в первую очередь бишкекская — она по преимуществу русскоязычная, несмотря на все эти годы независимости. Информационное пространство тоже в значительной мере русскоязычное. Киргизам просто легче адаптироваться. Таджикам, узбекам труднее. Кроме того, есть такие исторические закономерности, если уж так говорить, глубоко копать, народы, не имеющие долгой вековой традиции существования в государстве — оседлые народы и кочевники — кочевники гораздо более адаптивны.

Это относится и к киргизам, это относится и к казахам, в меньшей мере это относится к туркменам, а таджики, узбеки, они гораздо менее мобильные. Этот всплеск миграции, который мы видим сейчас — это вообще феномен, ничего подобного не было даже в советские времена, в период индустриализации, в период, когда центр вкладывал гигантские средства в развитие Красного Востока, такой мобильности не было.

— С чем вы связываете такие изменения?

— Нынешние всплески трудовой миграции во многом, да, наверно, даже в основном носят вынужденный характер — и для таджиков, и для узбеков, потому что эти этносы исторически предпочитают находиться на своем месте — не переезжать не только в другую страну, но даже в города из регионов. Внутренняя миграция, которая тоже сейчас очень активна в Центральной Азии в последние полтора десятилетия — это последствия распада Советского Союза.: Таджикистан не в состоянии обеспечить все население хоть сколько-нибудь сносными условиями существования.

Поэтому, излишки рабочей силы ищут, где можно просто-напросто заработать, поэтому. Естественно, в первую очередь — Казахстан, как наиболее близкое территориально государство, но казахстанская экономика — она раз в 10 меньше российской, поэтому российский рынок, российская экономика, конечно, и есть, и еще долгое время будут, я так полагаю, оставаться привлекательным объектом для вот этой излишней рабочей силы.

Читайте также: Для кого Россия лучше собственной родины?

— Может ли Россия как-то помочь тому же Таджикистану построить свою экономику так, чтобы таджики оставались, работали и учились в своей стране. Если есть какие-то препятствия, то какие?

— Что может Россия сделать, чтобы как-то гармонизировать ситуацию. Ну, во-первых, это интеграция. Это многочисленные проекты и в рамках таможенного союза, и в рамках свободной торговли, и проекты, касающиеся развития экономического потенциала самих республик. Кыргызстан, как вы знаете, уже изъявил желание присоединиться к таможенному союзу,

Таджикистан пока колеблется, но очевидно, это тоже его перспектива. Узбекистан — это особая ситуация, он сторонится каких-то интеграционных процессов, но, я думаю, что тут многие вещи обусловлены сугубо субъективными факторами. Нынешняя национальная элита претендует на статус регионального лидера, несмотря на то, что страна с каждым годом сталкивается все с большим количеством социально-экономических проблем, решить которые самостоятельно, очевидно, не может. Поэтому я не исключаю возможности того, что в перспективе, со сменой политического класса, в Узбекистане на интеграцию будут смотреть более благосклонно.

— А сейчас-то что делать?

— А пока России остается наводить элементарный порядок в области контроля: за нелегальной миграцией, что, в общем-то, и делается худо-бедно, начинает делаться. С другой стороны — нужно пытаться активизировать контакты с нашими азиатскими партнерами по линии расширения применения русского языка, российского информационного, культурного пространства, для того, чтобы трудовые мигранты, которые приезжают в Россию, хотя бы худо-бедно могли изъясняться на языке страны, в которую они приезжают, сейчас этого нет.

Опять-таки, повторюсь, что это относится в большей степени к гражданам Узбекистана, гражданам Таджикистана. Для Киргизии это менее актуально, хотя тоже — в зависимости от региона — из какого приезжают мигранты, очень серьезная диспропорция наблюдается. В Россию же едут в основном южане из Киргизии, из южных регионов, а там и знание русского языка, и русская диаспора всегда были исторически менее развиты, чем на севере. Поэтому тоже возникают определенные трудности.

Но это очень многоплановая, многогранная проблема, очевидно, Москве придется очень долго еще действовать методом проб и ошибок, как это и делается. Ошибок здесь очень много, к сожалению.

— И к чему это приводит, на ваш взгляд?

— Та волна мигрантофобии, которую мы наблюдаем последние полгода-год, это, конечно, тупиковый путь. Россия просто-напросто, чтобы там не говорили, не сможет в обозримой перспективе отказаться от экспорта трудовых ресурсов — у нас своих просто не хватает. И, кроме того, есть такие предложения, что надо ввести визовый режим, а своим дворникам платить по 40 тысяч. Ну да, наверное, можно. Можно будет привлечь внутренних мигрантов из отдельных российских регионов, на такие деньги кто-то поедет подметать московские улицы. Другое дело, что останется в московском бюджете после того, как дворники начнут получать по 40 тысяч, дорожные рабочие — тысяч по 60, а строители — тысяч по 120, наверное.