Космонавт, которая так и не увидела космос

Светлана Омельченко, единственная женщина — журналист, претендент на полет в космос. Омельченко участвовала в наборе по программе "Космос-детям". Решением Главной медицинской комиссии в 1990 году была отобрана для подготовки к космическому полету (в составе группы из 6 человек — пятеро мужчины). Прошла курс общекосмической подготовки в Центре подготовки космонавтов. Решением МВКК 7 февраля 1992 года Омельченко была присвоена квалификация "космонавт-исследователь". Светлана Октябрьевна Омельченко рассказала "Правде.Ру" об этом интересном и таком сложном периоде жизни.

Фото:

…Это был удивительный день, 12 апреля 1961 года. Незнакомые люди смеялись, плакали и обнимались на улице. Так было в моем родном селе. Я тогда ходила в третий класс. О том, что делалось в Москве, много позже узнаю от самого Алексея Архиповича Леонова. На время полета Гагарина его командировали к самым дальним восточным рубежам страны для обеспечения связи с космическим кораблем. В Москву вернулся через несколько часов самолетом и понял, что за время его отсутствия в столице что-то произошло.

И его подхватил, втянул и закружил ликующий людской водоворот. "Да хоть скажите, что случилось?!" — взмолился Леонов. — "Мужик! Откуда ты свалился?! Ты что, ничего не знаешь?! Человек в космос полетел! Наш, советский!! Юрий Гагарин!". Они готовились к своему подвигу, еще не догадываясь, кто станет первым, и даже не предполагали, каким взрывом эмоций и надежд откликнется человечество на прорыв в космос.

В моем родном Дивном на базаре люди вырывали друг у друга из рук газеты, чтобы увидеть фотографии первых космонавтов. Телевидения у нас тогда еще не было. Как мы гордились ими! Выход Алексея Леонова в открытый космос в нашей семье переживали так, будто это событие глубоко личное. Если бы знали, что происходило на самом деле, как велика была для Леонова вероятность не вернуться на Землю, переживали бы сильнее или сильнее уже невозможно?

Читайте также: "Самолеты падают, потому что нет личностей" 

Прошло много лет. И вот я вхожу с временным пока пропуском в проходную Звездного городка. Вхожу с очень сложными чувствами. Я иду по территории, где живут, учатся, работают космонавты. А завтра встречусь с Алексеем Архиповичем Леоновым. С самим Леоновым. Мне предстоит тут жить и готовиться к своему полету по программе "Космос — детям". Знала бы мама, видела бы меня бабушка…

Знакомые спрашивали, как ты решилась? А ведь я решилась не тогда, когда объявили набор среди журналистов. Наверно, с того первого гагаринского старта зацепило (не меня одну!) это желание — полететь в космос. Все это вре­мя, около тридцати лет, лета­ли только "технари". А если посмотреть на космос глазами гуманитария? В космосе жур­налист должен был заниматься толь­ко своей основной работой — писать. Уметь писать — в этом и заключается моя профессия. По телевидению показали репортаж об англичанах Тимоти Мейс и Хелен Шарман. Они победили в национальном конкурсе и приступили к тренировкам в нашем Центре подготовки космонавтов. То была в первый и единственный раз испытанная мной зависть — в самой ее черной форме.

Тогда я не могла и предположить, что очень скоро составлю звездным англичанам компанию и на тренажерах, и в чайном баре в перерывах между занятиями. Вслед за англичанами японские журналисты заявили о своем желании купить место на нашем космическом корабле. Тут уже не стерпел Союз журналистов СССР: торгуем приоритетами! Генсек положил конец распрям: "Первым журналистом в космосе будет наш, советский". Объявили творческий конкурс и — пошла писать губерния… Лично я не знаю ни одного журналиста, который бы не написал на заданную условиями конкурса тему "Почему я хочу в космос". Эти заявки выпущены отдельной книжкой. ЕеможнопочитатьвИнтернете.

Потом были командировки в Плесецк и на Байконур. И медицинский отбор. Вот на медицинский я не пошла — работы было много. Для комиссии требовались справки из вен-нарко- и психдиспансера. В первых двух выписали сходу, а психиатр, услышав, что справка нужна в отряд космонавтов, долго мной занимался… На амбулаторное обследование потоком со всей страны съезжались, как бы помягче выразиться, не совсем здоровые представители нашей профессии. Лариса Михайловна Филатова с ног сбивалась, пристраивая журналистов в медицинские учреждения, разумеется, тех, кто нуждался в серьезном лечении, а таких оказалось немало. Кто покрепче, того для дальнейшего отбора посылали в стационар. Мне тоже дали направление, правда, все места были уже заняты, но каждый день появлялись свободные, мало кто задерживался дольше недели. Честно говоря, мне было не до меди­цинских проб в стационаре. Я писала ста­тьи, носилась по магазинам, поскольку дома у меня оста­валась дочь-школьница. Как назло еще сломался холодильник. Так что на центрифуге и в барокамере думала об одном — поел мой ребенок или нет…

Читайте также: Анатолий Соловьев. Космонавт мира №65

Патриарх космической журналистики Ярослав Кириллович Голованов в свободное время беспрерывно стучал на пишущей машинке. Мне он покровительственно сказал: "Ну, мы с тобой, конечно, отбор не пройдем, но хоть будем знать, отчего помрем". …Наконец, минула третья неделя моего обследования. Был опубликован предварительный список кандидатов. Меня в нем не было. Ну хоть одним воздухом подышала с более удачливыми. Наряду с журналистами в стационаре обследовались и настоящие космонавты — Муса Манаров, Елена Доброквашина.

Вскоре домой позвонил врач Олег Смирнов. Предложил встретиться и повез в больницу, где мне удалили с плеча родинку. На вопрос, зачем это надо, ответил, чтоб парашютная лямка не травмировала случайно. Чуть не впервые я провела бессонную ночь. Плечо болело. И беспокойство какое-то мучало. Парашют? Как парашют?! Во что я ввязалась? Я же высоты боюсь! Медицинская комиссия утвердила список из шести кандидатов в космонавты. Я в нем была. Прошли мы и мандатную комиссию. Так в свои 39 лет я переступила проходную Звездного городка.

Переступила, повторюсь, со сложными чувствами. Никаких особенных физических данных в себе не ощущала. Физкультура и спорт существовали в каком-то другом, параллельном мире, я даже гимнастику по утрам никогда не делала. Математикой и в школе не увлекалась. Физику подзабыла. А пришла на космонавта учиться. Вот уже завтра начнутся занятия, и долго я тут продержусь? А списки кандидатов обнародованы. Тихо отступить уже не получится…

Мою позицию подточила опубликованная накануне "Воздушным транспортом" заметка с намеками на то, что А. Леонов якобы незаконно завладел пансионатом под Иркутском. Алексей Архипович не стал делать вид, что заметка его не задела. Оказалось, иркутяне обратились с просьбой помочь отстоять пансионат для старых пилотов. А. Леонов подписал их ходатайство. "А ведь это не против меня выпад, а против тебя, — сказал Алексей Архипович. — А вот мы им докажем, что нас не поссорить. Сфотографируемся и попросим опубликовать снимок в "Правде". С Алексеем Архиповичем все время учебы нас связывали очень теплые отношения. Человек он удивительно искренний. Исключительно умный, даже мудрый, наделенный многими талантами. И при этом совершенно по-детски непосредственный.

Первые два месяца мы изучали динамику и баллистику. Не давались мне формулы, сказывалось отсутствие базовых знаний. Однажды Алексей Архипович пригласил на прогулку, стал расспрашивать об учебе. Между делом попросил прутиком на песке изобразить орбиту фазирования. Я начертила. Еще несколько вопросовзадал—ответила.Ачто ж,говорит,на тебя жалуются? Говорят, не понимаешь, а ты все понимаешь…

Пока он заведовал учебной частью, сдавать зачеты и экзамены было одно удовольствие. Иногда нас пугали, что на экзамен придет сам Леонов. Но чаще мои одногруппники просили: "Светка, сбегай за Архипычем, он тебе не откажет. Скажи, наших бьют". Я маячила в дверях кабинета, а Алексей Архипович махал рукой: "Ладно уж, сейчас приду". В очереди к кабинету стоматолога я познакомилась с Андрияном Григорьевичем Николаевым. Как Герой, он пользовался правом пройти без очереди, но как настоящий мужчина, офицер, настаивал на том, чтоб первой вошла дама. А может просто боялся инструмента стоматолога. Павел Романович Попович как-то узнал, что я панически боюсь мышей, и рассказал, как однажды он со своей первой женой легендарной летчицей Мариной Попович с ногами взлетели на диван при виде мыши, пока ее не изловила за хвост их маленькая храбрая дочь.

А в летной столовой работала официанткой тетя Валя, кормившая еще Юрия Алексеевича Гагарина. И он помог ей получить отдельную квартиру. При мне один очень молодой кандидат в космонавты обидел тетю Валю и едва удержался в отряде — так всех настроил против себя. В отряде, надо признать, был подлинный культ Гагарина. Помнили его еще многие.

Читайте также: Гибель Гагарина: тайна, которой не было

Учиться мне было интересно. Мы и в Арктике зимой выживали, и в пустыне летом. Пилотировали истребитель и прыгали с парашютом. Учились работать в невесомости в самолете-лаборатории Ил-76 и вести интструментально-визуальные наблюдения через кварцевое стеклянное дно другой летающей лаборатории. Прошли полную водолазную подготовку. Изучали системы и агрегаты корабля "Союз" и станции "Мир", системы жизнеобеспечения, медицину, фотографию. Тренировали вестибулярный аппарат и накачивали мышцы. Госэкзамены я сдала на "отлично". Принимали их традиционно не наши преподаватели, а разработчики систем, представители космических фирм. Тренировку на выживание в пустыне проводили по сокращенной программе в августе 1991-го: был приказ всем самолетам 19-го вернуться на базу.

А однажды мы все проснулись в другой стране и узнали, что нашей больше нет. Более того, некоторые из нас стали иностранцами, ведь П. Мухортов был из Риги, а Ю. Крикун — из Киева. Японцы нас опередили. Первым журналистом в космосе стал Тоехиро Акияма, его дублершу Реко Кикути увезли с космодрома с острым приступом аппендицита прямо на операционный стол. Один российский банк оплатил полет англичанки Хелен Шарман. А отечественные журналисты пополнили "нелетающий отряд". Ушли из жизни журналисты — из "Красной звезды" Валерий Бабердин, из "Воздушного транспорта" Александр Андрюшков.

Из нашей группы в космос трижды слетал Талгат Мусабаев, бывший замполит гражданской авиации из Алма-Аты, выучившийся на командира космического корабля. Сейчас он глава Национального космического агентства Казахстана. На МКС поработал врач из нашей группы Борис Моруков, ставший доктором медицинских наук и заведующим отделом Института медико-биологических проблем РАН. Борис Владимирович награжден орденом "За заслуги перед Отечеством" II степени (1996) и медалью NASA "За космический полет" (2000). Он был представлен к званию Героя России, но, как рассказывали, высокопоставленным чиновником был вычеркнут из списка. "Герой России? — якобы удивился тот. — За что? Он же летал на международную космическую станцию, в составе международного экипажа…" А для меня и для всех, кто знает Бориса, он самый настоящий Герой.

Вот так сложилась моя космическая судьба, судьба космонавта-журналиста, которая так и не увидела космос.

Читайте самое интересное в рубрике "Общество"

Материал к публикации подготовил