Первыми в "Ночной дозор" сыграли пионеры СССР

В гостях у Pravda.Ru побывал уникальный человек, педагог, бессменный руководитель детского отряда "Надежда" Ефим Борисович Штейнберг. В беседе с главным редактором Инной Семеновной Новиковой Ефим Борисович Штейнберг рассказывает о своем подходе к воспитанию детей, пользе советской системы пионерии, методах раскрытия детских талантов и проблемах современного образования.

— Ефим Борисович, мы, конечно, подробно поговорим о вашем замечательном отряде. Но прежде я хочу вас спросить: что такое вообще социализация детей?

— Смотря, что понимать под социализацией детей и подростков. Для меня она означает помощь в познании законов, по которым живет общество. А с другой стороны, очень важно, чтобы ребята не просто научились жить по этим законам, а сформировали в себе потребность изменять это общество к лучшему. Как всему этому можно научить? Только на практике.

— Но сегодня очень часто можно услышать: "Улица не место для детей, это очень опасно!" Хотя, если задуматься, все мы выросли на улицах и во дворах…

— Росли, и хулиганили, и были свои тимуры и свои квакины. На улице учились общению друг с другом, учились находить общий язык. Когда было надо, выясняли отношения, где силой, где словом, где делом. И все было нормально.

Мне в детстве на улице всегда было ужасно интересно. Но, говоря об улице и дворах, не надо забывать: рядом с нами всегда были взрослые - матери, отцы, старшие братья и сестры, соседи, наконец. И все они были воспитаны в советском коллективистском обществе.

Когда надо было, могли нам что-то подсказать, а то и как следует вразумить. До сих пор помню, как во время какой-то ссоры старшая сестра за меня не заступилась. Я обиделся, а она сказала: "Никогда не прячься за женской юбкой, это трусость". Урок этот я запомнил на всю жизнь. И теперь сам учу детей: нельзя прятаться за спинами женщин, учителей, отцов и матерей, отстаивай сам свои убеждения, говори правду, никого не оскорбляя. В этом, собственно, и заключается социализация.

— Давайте поговорим об отряде "Надежда". Как он появился на свет?

— В 1960-е годы городские и районные пионерские организации стали создавать так называемые "пионерские штабы". В них избиралась наиболее активная часть районной пионерии. Но какими категориями мыслит ребенок, скажем, 12-13 лет? Масштабами круга своих друзей, семьи, класса, не более. А рамки штаба, межшкольного объединения, — это уже категория крупной районной пионерской организации.

Детям это нравилось, тем более что в пионерский штаб их выдвигала пионерская дружина. В общем, дети всерьез начали играть во взрослых. И когда я, к тому времени уже 20-летний парень, столкнулся с этим, мне это очень не понравилось.

— А как вы вообще оказались среди пионеров? Открылся доселе скрытый педагогический талант?

— Вовсе нет, хотя в тот момент я уже учился в пединституте. После школы я пошел работать санитаром, потом — ткачом, наладчиком ткацких станков. В дом пионеров меня командировал райком комсомола: прежнего руководителя то ли уволили, то ли он сам уволился. В общем, срочно понадобился молодой и энергичный парень. А в райкоме меня знали еще со школьных времен, вот и вспомнили: "Фима Штейнберг — артист, организатор, попробуем-ка его".

У меня ни опыта, ни профессиональных знаний — я только на первый курс поступил. Прихожу и вижу: заседают ребятишки, эдакие "районные начальники". И я — обычный рабочий парень, который уже знает, что хорошо, а что плохо, который чуть едва не получил звание Ударника социалистического труда.

Дети меня поначалу не приняли — я же по натуре не лидер, не вожак. В общем, через несколько месяцев на очередном сборе пионерского штаба они мне прямо и сказали: "У тебя ничего не получается, уходи!" Это меня задело: как так? В школе был чуть ли не "звездой", комсомольским вожаком, а тут такое! В общем, состоялся принципиальный разговор. Я сказал: "Я другой, не такой как вы. Я воспитан по-другому. Но мне хочется, чтобы мы по-доброму жили и по-доброму относились к людям. Вы лучший пионерский штаб Москвы, разве вы не можете научить одного человека, меня, как надо действовать? Если так, грош вам цена!"

Ребят мои слова задели за живое. И я тогда с места в карьер предложил им девиз: "Жить так, чтобы нести добро и радость людям".

В общем, пионеры взяли меня в оборот, начали учить жизни. А я по ходу этой учебы начал менять их самих. То, чем тогда занимался пионерский штаб, меня категорически не устраивало. Дети собирались на заседания, вызывали к себе директоров школ, старших вожатых, членов советов дружин, задавали взрослым людям вопросы, объясняли, как тем нужно работать. Это пионеры директорам школ!

Мне же хотелось, чтобы они начали приносить конкретную радость людям, как герои в то время очень популярной книги Гайдара "Тимур и его команда". И я стал предлагать ребятам конкретные дела, такие, которыми никто в Советском Союзе в то время еще не занимался. В то время как раз шла война во Вьетнаме, и я предложил им помочь вьетнамцам. Но как, чем? Стали вместе думать и придумали: надо собрать и отправить сгущенное молоко, перевязочные материалы, зеленку, йод.

Дальше больше: велосипеды, на которых вьетнамцы будут ездить, потом радиоприемники - представляете? На это дело мы подняли пионерские дружины района. И потом через Комитет защиты мира, вьетнамское посольство все это отправили туда.

— Йод, зеленка... А где вы велосипеды и радиоприемники взяли?

— Мы все купили. Заработали и купили велосипеды, радиоприемники. Все белое полотно, какое было в магазинах, скупили и отправили во вьетнамские госпитали.

— Как дети в СССР деньги заработали?

— На овощных базах, сдавали металлолом, макулатуру. Конечно, взрослые шли нам навстречу, когда узнавали, на что мы хотим потратить деньги. Тогда же я, как оказалось, первым в стране предложил проводить выставки-продажи детских поделок. Ребята рисовали картины, вырезали разные поделки, делали игрушки, пекли пирожные. Потом все это добро выставлялось, приходили родители, местные жители, покупали. А вырученные деньги мы посылали в Фонд мира, покупали на них разные товары для воюющего Вьетнама.

За "вьетнамской акцией" последовали другие конкретные дела. Например, операция "Дозор снежного короля". Мы с ребятами по ночам лепили снеговиков, строили снежные крепости, лабиринты в детских садах, на улицах, а утром смотрели, как радовались дети и взрослые, и сами радовались от этого.

Потом эту инициативу поддержали по всему Советскому Союзу. Совет дружины, которая лучше других справилась с поставленной задачей, получал приз — коробку мороженого. В общем, это было что-то наподобие игры, но игры, которая всем приносила пользу.

Для детей очень важно, чтобы они занимались конкретным делом, осознавали его важность, а вместе с ней и собственную значимость. Только когда ребенок находится внутри дела, когда общение между детьми, подростками обретает конкретный смысл, тогда в них формируются социальные представления, завязываются отношения.

— Общее дело способно объединить ребят разного возраста.

— Важно, чтобы взрослые ребята заботились о маленьких, это модель семейной жизни. Важно, чтобы и маленькие дети учились помогать старшим, заботиться о них. Как их этому научить? Над этим вопросом я думаю всю жизнь. Даже когда еще была Всесоюзная пионерская организация, я понимал, что детям этого мало, они должны заниматься конкретными делами. И расти на них.

Всесоюзная пионерская организация служила своеобразным центром, организационным связующим звеном. Но в один прекрасный день она — большая, яркая, эффектная, с бантами и знаменами — разрушилась. И когда это случилось, мы с ребятами задумались над тем, как нам жить дальше.

Но к тому времени, к 1990 году, у нас уже было столько наработок, интересных традиций, столько умных, сильных людей получили у нас путевку в жизнь, став учителями, врачами, учеными, артистами, что я и мои коллеги решили: надо во что бы то ни стало сохранить наш детский коллектив.

И тогда мы решили, почему бы нам, памятуя пионерское прошлое, не стать отрядом? Пусть нет уже "государственной" пионерии, но мы-то сами можем считать себя пионерским отрядом? Сохраним прежний девиз: "Нести добро и радость людям", - и попробуем жить по-новому.

В итоге мы остались во дворце пионеров, но теперь как один из его коллективов, и получили свое нынешнее название — разновозрастный отряд "Надежда". Потом, когда строилось новое здание дворца, ребята из нашего отряда помогали рыть котлованы, разгружали машины, очищали подвалы. За это дворец выделил нам лучшие помещения. В новое здание мы въезжали первыми, еще в нем даже не все работы были закончены.

— Где он располагается в Москве?

— На Преображенской площади, недалеко от стадиона "Локомотив", на берегу озера — очень красивое, живописное место. В свое время я в числе прочих выбирал для дворца пионеров это место. А до тех пор ютились в простом школьном здании. После переезда я обратился к учителям, родителям через прессу, сказал: "Мы существуем, продолжаем свою работу и будем и дальше помогать всем, кому потребуется наша помощь".

— А могли бы вы рассказать еще об одной вашей известной инициативе — патронаже над Преображенским кладбищем?

— Эта история началась еще в 1974 году, во времена пионерии. Я как-то заглянул на Преображенское кладбище, на котором захоронено около 30 тысяч защитников Москвы — 2,5 тысячи братских могил. Вид мемориала меня поразил: гранит потрескался, мимо Вечного огня снуют люди с лейками, лопатами, песком, на могилах ни одного цветочка. В общем, жалкое зрелище.

Я пришел, рассказал обо всем ребятам. И мы решили: на будущий год в СССР будут отмечать 30-летие Победы, давайте выведем туда все наши пионерские дружины, поработаем, приведем все в порядок, а 9 мая выставим почетный караул у Вечного огня.

Так родилась идея, а с ней и мечта — встать в почетный караул на День Победы. И мы вывели всех пионеров района, иногда на мемориале бывало по 500-600 ребятишек. Привели все в порядок, отмыли, отремонтировали, и в праздник на Преображенском кладбище встал пионерский почетный караул. Не сказать, что все было гладко, на нас даже жалобы писали в райком, дескать, дети нарушают кладбищенский покой.

— И что райком?

— Что райком? Ефиму они уже ничего запретить не могли, потому что Ефим к 1975 году был уже известным в СССР пионерским работником. Мы к тому времени организовали уже такие дела, которыми гордилась вся страна. Я выводил по пять тысяч детей на Красную площадь, районную линейку на Красной площади устраивал, прием в пионеры. К слову, проводить там линейку разрешали только одному нашему Куйбышевскому району. Да и понимали в райкоме, что занимались мы благородным делом.

— Как сегодня организована работа вашего отряда "Надежда"?

— Мы оставили тот же самый день общего сбора, что и в советские времена — понедельник. Раз в неделю мы собираемся на общий сбор, сообща решаем, чем и кому мы можем помочь. На сборах постоянно рождаются разные идеи: к кому из детей-инвалидов сходить, кому из пенсионеров, инвалидов оказать помощь, что можно сделать для детских садиков, где все воспитатели — женщины, или к кому и куда поехать с концертом. В общем, всего не перечислить. Это по понедельникам.

А потом выходим на работы или готовимся. Чтобы провести хороший концерт, порадовать людей, нужно все отрепетировать, выучить. Так у нас "в программе" появились занятия хореографией, техникой речи, художественным словом. Даже оборудовали тренажерный зал: чтобы отработать два-три концерта за день, нужно крепкое здоровье.

— Эти дополнительные занятия оплачивают родители детей?

— Нет, поскольку "Надежда" функционирует в рамках Дворца детского творчества, все педагоги находятся на его бюджете, дети ничего не платят. Хотя, судя по всему, к этому идет: дворцы постепенно лишаются государственного финансирования, власти стараются все переложить на плечи родителей. Чувствуем ли мы сегодня поддержку? Редко-редко, когда какая-нибудь организация в Москве идет нам навстречу. Рассказать о нашем отряде "Надежда" при случае еще могут, письмо поздравительное прислать. А чтобы как-то материально поддержать…

Сколько раз меня родственники звали в Америку: "Приезжайте, вы здесь нашим детям очень нужны. Они в лагерях только и знают, что играть в футбол и за компьютерами сидеть. А платим за все это по четыре тысячи долларов за две недели. Вы же им такую программу можете предложить, миллионером будете!" А я не могу туда уехать, здесь наши дети, дети моих детей.

А сейчас получается, что никому это не нужно. Не берусь судить, как обстоят дела в других городах, но то, что происходит в Москве, — это целенаправленная работа по развалу системы внешкольного воспитания. Такое впечатление, что правительство Москвы или департамент образования специально решили выгнать детей из дворцов творчества на улицу. Не смогут все родители оплачивать дополнительное образование своих детей! А все деньги уходят сейчас в школы.

Но даже самая хорошая школа не в состоянии организовать дополнительное образование на уровне дворца творчества. Хотя бы потому, что любому ребенку к концу уроков хочется поскорее убежать из стен любимой школы. Не потому, что учителя плохие, а потому, что не может человек находиться целыми днями в одних и тех же стенах, как в тюрьме. Он должен сменить обстановку, окружение. Хочет бросить портфель и прибежать во дворец творчества, в спортивную секцию, к другим людям.

Сейчас к нам во дворец приходят 3,5-4 тысячи детей, и все бесплатно. Но если бы все у нас было за деньги, большая часть детей осталась бы на улице. Если пойти по пути, который сейчас предлагает правительство Москвы, мы со временем получим большие проблемы.

— А отряды, подобные вашему, у нас еще есть?

— В свое время в СССР было много, очень интересных. Но все рухнуло в 1990-е годы. В Москве сегодня тысячи разных общественных детско-юношеских организаций, но давать какую-либо оценку их работе я не буду, я же не исследовал ее. Но знаю, что они в основном занимаются организацией досуга детей, а мы занимаемся их воспитанием.

— Дети у вас учатся сообща достигать целей, понимать, что если они помогут сегодня, завтра помогут и им.

— Конечно. Они уходят от нас друзьями по жизни, поддерживая друг друга. А с другой стороны, мы их в какой-то степени ориентируем на выбор будущей профессии. Ребенок в течение пяти-шести лет постоянно находится у нас на глазах, его видят разные специалисты. Конечно, мы не готовим специально актеров, но некоторые из них стали сегодня ими, и очень популярными — Леша Янин, Оля Красько, Лена Лагута. Это все наши ребята. Татьяна Ковалева возглавляет Ассоциацию тьюторов России, доктор педагогических наук, профессор. Многие мальчишки стали военными, инженерами.

Когда ребята меня спрашивают: "Ефим Борисович, в какой мне институт пойти учиться?" - я, конечно, примерно представляю себе, на что этот ребенок способен. Я прежде всего говорю: "Не думай, в какой институт пойти, думай, чем бы ты хотел с удовольствием в жизни заниматься, чтобы приносить радость окружающим тебя людям и быть полезным. А институт — это средство, инструмент. Думай над тем, чем заниматься".

Что меня еще смущает в нынешней политике в области дополнительного образования, так это стремление ограничить его узкоспециализированными рамками. Хочет ребенок заниматься спортом, пусть идет в спортшколу. Хочет рисовать, пусть идет в художественную школу. Ребенок хочет заниматься на фортепиано — в музыкальную школу. И так далее.

Зачем нужны дворцы творчества? Но дело в том, что во все такие школы отбирают детей, имеющих талант. А к нам приходят дети подчас с нулевыми знаниями и умениями. И мы в них формируем вот эту вот мотивацию к творческому развитию. Смотрите, у нас дворец огромный, на четыре тысячи детей. Прекрасные педагоги, прекрасные руководители, они заботятся о детях. У нас в этом дворце много хореографических коллективов. Но часто из этих хореографических коллективов девочки переходят к нам в отряд. Почему? Потому что со временем им хочется заниматься другими вещами, общаться с мальчиками, ходить в походы, путешествовать, заниматься актерским мастерством.

Они переходят в другой коллектив, но все это в рамках одного, знакомого им дворца творчества. Если у ребенка с раннего возраста выявляются какие-то способности и педагоги говорят, что он действительно перспективный, ребенку нужно дать возможность раскрыться. А если же в нем нет этого, то желательно дать ему возможность позаниматься одним, другим, третьим. И потом он сам выберет, что ему больше по душе.

— А если еще к таланту приложить труд…

— Один пример. У меня был мальчик, его привели в седьмом классе, он занимался фигурным катанием и получил травму колена. Родители перепугались до смерти, потому что прочили ему карьеру фигуриста. Они пришли во дворец творчества, который был рядом с их домом. Им там подсказали: "Ведите-ка его в отряд "Надежда". Привели.

Мальчишка получил хорошую школу в фигурном катании, упорный, с характером. Занимался у нас хореографией, потом художественным чтением, очень много работал и делал все с удовольствием: и пенсионерам помогал, и селянам, когда мы выезжали в лагерь. В результате стал отличным юристом. И прекрасным человеком. У него сейчас растет сын, и я уверен, что он воспитает его, как надо.

— Спрашивать про рецепт, как вырастить творческую самодостаточную личность, вероятно, нет смысла?

— Все очень индивидуально. Прежде чем попасть к нам в отряд, ребенок проходит собеседование. Сидит мама, сидит ребенок, сижу я. По ходу беседы с ребенком мне все становится ясно про семью, про маму, про их отношения. Но если ко мне приходят как в детский психоневрологический диспансер, я всегда говорю: "Не могу ничего обещать, могу только предоставить вместе со своими коллегами условия, в которых ребенок может попробовать себя в разнообразной деятельности, обрести опыт конструктивного общения с людьми. И если получится, сориентировать его в жизни". Все.

Я довольно часто иду с ребятами на конфликты. Не потому, что люблю конфликты. А потому, что разрешение конфликта делает ребенка опытным человеком. Например, приходит ко мне ребенок, и я занимаюсь с ним художественным чтением.

Десяти-, одиннадцатиклассники, как правило, не умеют работать над произведением, не понимают, о чем оно. Они не могут сконцентрировать мысль, даже не пытаются залезть в интернет, чтобы прежде чем открыть рот и произнести текст, знать, что означают произносимые ими слова. Я с ними работаю над стихотворением, а потом он выходит на сцену и становится лауреатом. Ему хочется еще, еще и еще. И он начинает сам учить стихи, открывает для себя новые смыслы. В этом и заключается социализация, которой мы занимаемся в нашей "Надежде".

Читайте также:

Дети-поисковики учат родителей патриотизму

Дефицит внимания или ошибки воспитания?

Воспитание в РФ: время вспомнить комсомол

Валентина Петренко: Как научить быть матерью

Подготовил к публикации Сергей Шаров

Беседовала