Вниз по воде, вверх по беде...

Сергей, молодой проводник в поезде “Украина”, куда он устроился по великому блату, на нашу случайную реплику о том, что “новые русские” превзошли, мол, всех великолепием приусадебных хором, сказал с оттенком презрения:

“Вы еще наших хором не видели!”

Зная свойственную молодым людям страсть к гиперболизации, в данном случае помноженную на украинскую амбициозность, как-то не придали внимания этому высказыванию. Однако Сергей своих слов не забыл и с приближением поезда к Киеву показал рукой на проплывавшие за окном роскошные особняки, которые пышностью и роскошью сделали бы честь самому графу Монте-Кристо.

— Это еще не самые богатые, — сказал наш молодой, но по-стариковски умудренный жизнью проводник.

— Вот когда отправитесь в плавание по Днепру, увидите, какие у нас “настоящие” дачи на островах.

Сергей оказался прав.

“Новые украинцы” действительно превзошли “москалей” хоромами и размахом коррупции. Потому что из ничего не бывает чего-то. И при нынешнем коматозном состоянии украинской экономики возводить на шести сотках пятиэтажные дворцы с лифтами — это даже не апофеоз цинизма и глупого тщеславия, а полная утрата каких-либо нравственных ориентиров.Круиз по Днепру и вдоль побережья Крыма на теплоходе “Максим Рыльский” тоже в какой-то степени стал пиром во время чумы. Правда, пиром низшей категории, поскольку другие, подобные нашему, круизные теплоходы, зафрахтованные зарубежными турагентствами, отличались большей элегантностью, чистотой и комфортом.

А вот наш круиз, организованный турагентством “Ропит”, претендующим на лавры знаменитого до революции Российского общества путешествий и туризма, по своим качественным параметрам на международный уровень не тянул. Впрочем, чего и ожидать от теплохода, команда которого собиралась в Херсоне по принципу:

“При мне чужие служащие очень редки. Все больше женины, свояченицы детки...”

Сам капитан теплохода господин Стельмах разгуливал по палубам с семейством и шотландской овчаркой в немыслимой затрапезе, словно подчеркивал свою апатию ко всему на свете, в том числе и к нашей разношерстyой компании путешественников. В баре круглосуточного действия теплохода торговали на некие суррогатные, совсем уже “местные” деньги. Точнее, на теплоходские, прозванные здесь “ропитками”, купоны, которые мы приобретали за гривны.

Введена была эта “валюта” то ли для того, чтобы обслуга не торговала левым товаром, то ли для того, чтобы легче ей было обрезать ножницами наши “ропитки”, которые буквально таяли на глазах невесть за какую выпивку. Но даже при таком финансовом произволе следовало, как считают американки, расслабиться, если вас насилуют, и постараться извлечь максимум удовольствия.И все-таки при всех издержках “ненавязчивого теплоходного сервиса” плавание по одной из великих европейских рек — путешествие мало с чем сравнимое.

Оно, наверное, было бы еще замечательнее, если бы не некоторые несуразности вокруг нас. Назовем их так: “детская болезнь самостийности и незалэжности”.

Начнем, к примеру, с нашего старичка-теплохода, который при рождении четверть века назад получил имя основоположника Страны Советов. Но поскольку теплоход с таким именем после беловежских посиделок стал неугодным новой украинской идеологии, то надпись по его бортам и на корме залепили клейкой лентой.

Так, по рассказам бывшего капитана теплохода, он и плавал по привычному для его тогдашних круизных маршрутов Дунаю, где Европа недоумевала: почему это замазали Ленина? Потом все же нашли судну новое имя. И опять “неудачное” по выражению нашего круизного гида, страшного антикоммуниста и националиста. Ведь Максим Рыльский, несмотря на свои первоклассные украинские корни, был все же поэтом социалистического реализма и ратовал, по словам того же гида, за какую-то “советскую дружбу” — дружбу народов. Максим Рыльский, мол, устарел, служил “прежнему строю”....

Но, с другой стороны, где же сыскать второго Кобзаря, если великий Тарас Григорьевич на Украине единственный экземпляр. И местных мыслителей мирового масштаба не так уж много. Григорий Сковорода? А еще кто? Вот и пришлось за малочисленностью знаменитых чистоукраинских имен извлекать из литархивов пролетарского, но зато своего “украинского” поэта Рыльского на замену “москаля” Ленина.

Вообще-то процесс самостийнизации требует отдельного разговора, а потому остановимся здесь лишь на нескольких, поразивших наше воображение штрихах.В Одессе, неподалеку от знаменитого на всю Россию оперного театра (его великолепие за годы реформ покрыла короста ремонтных строительных лесов, и неизвестно, когда их снимут), появился Музей истории украинского военно-морского флота (надо же такое придумать).

Сам “флот”, который совсем недавно отгрызли от боевых порядков Краснознаменного Черноморского, тихонечко ржавеет в бухтах Севастополя. А рядом, на их берегах, растут и хорошеют великолепные хоромы. На какие такие средства?

Путешествие вниз по Днепру, по его водам можно назвать и путешествием вниз по беде. Если в Днепропетровске, родине многих бывших советских партийных, а теперь беспартийных местных вождей, жизнь кажется вроде бы динамичной, то уже в следующих за ним приднепровских городах — чуть ли не полный застой. Здесь наблюдаешь заметное улучшение экологической ситуации при явном угасании промышленности. Пропорционально экономическому запустению растет и число беднеющего люда на улицах этих городов. В отличие, скажем, от московских на местных вещевых ярмарках господствующие позиции занимают ряды “секонд хэнд”, что наглядно свидетельствует о социальном статусе Украины как государства из категории беднейших.Хотя рынки по-прежнему обильны фруктами и овощами. Рыбой и мясом. Но изобилие это построено на песке, а точнее идет от малого покупательского спроса. Много ли купишь на 50—80 гривен в месяц (такова среднестатистическая месячная зарплата), если одна квартплата в два-три раза выше?Никогда прежде не было на Украине столько нищих и обездоленных!

В Москве уже как-то привыкли к сотням невесть откуда хлынувших сюда побирушек, работающих в метро по стандарту: “Помогите, чем можете, — сами мы не местные...” В украинских городах бабушки, как правило, стоят на церковной паперти. И эта святая нищета куда пронзительней.В Одессе пенсионерки с высшим образованием, заслуженные в прошлом работницы торгуют на уличных углах жареным арахисом и семечками. На Приморском спуске, известной “потемкинской лестнице”, увековеченной Сергеем Эйзенштейном, эрудированные старички продают старые монеты, дореволюционные банкноты с Екатериной (“катеньки”), “керенки”, революционные дензнаки, кредитные билеты времен гетмана и Петлюры. Продают и орден Красной Звезды — за 20 гривен!— Берите! Это же даром, господа мужчина! В ордене серебра знаете сколько? А серебро дорожает с каждым днем...

Кризис застиг нас внезапно — на одном из крымских базаров. Почему-то буквально за пару часов на рынке подорожали помидоры. В два раза. Еще прежде в Днепропетровске подорожала водка. Тоже в два раза. Но водка там подорожала по указу президента Украины Кучмы, а помидоры — из за падения российского рубля в угоду доллару.

— Скажите, — интересуемся мы у продавцов, — при чем здесь доллары, при чем помидоры?

— Ну как вы не понимаете, мужчины! Мне ж за помидоры надо купить чего другого — разного. А оно импортное и тоже подорожало.

Политэкономия проста. Какая-то сволочь создала совершенно новый тип прибавочной стоимости, когда деньги рождают деньги. Вернее, когда посредством американских денег изымаются российские рубли и украинские гривны, а потом, наоборот, у “обезрубленного” и “обезгривенного” народа изымают последние “зеленые” бумажки. За государственные пирамиды, как оказалось, платить должны мы все. И те, кто играл с госмавродиками ГКО, и те, кто считал каждый рубль, откладывая его на покупку надежного доллара, чтобы только не скатиться в нищету. Однако скатились.

На Украине еще полагали, что азиатский кризис, докатившийся подобно батыевым ордам до России и прошедший по ней как Мамай, по выражению Черномырдина, как-то обойдет стороной тамошние города и веси. Не обошел. Хотя Киев обременен куда меньшими, чем Москва, внутренними и внешними долгами, украинская сырьевая база представляет собой дырку от бублика. За все время круиза по Днепру встретилось нам всего несколько груженных барж, и везли они металлолом. Железо плыло на продажу к турецким берегам.

Из Турции очередной паром доставил в Евпаторию “челноков” с ширпотребом низкого качества, двумя десятками “ниссанов” турецкой сборки и еще какой-то снедью, которую теперь продают втридорога. Турция сегодня самый любимый торговый партнер Украины. Память о былом иге янычар отступила перед муссируемыми в украинском обществе “злобными происками москалей”, которые-де так и хотят съесть “ридну нэньку”, как волк козленка. Украинским политикам очень хочется играть первую скрипку в оркестре СНГ, и потому они готовы вступать в немыслимые прежде геополитические союзы и батрацкие для себя альянсы с кем угодно. Ради этого все более яростно ведется поиск “национальной идеи” и “исторических истоков украинской нации”, которая, дескать, явилась первоосновой российской государственности.Впрочем, обо всем этом, равно и о других зигзагах “независимого” украинского бытия, — как-нибудь в другой раз, в другом путевом очерке.На снимках: Херсон — простаивают без дела портовые краны; Киев — стоят без седоков прогулочные лошадки. Там и там денег нет...

Станислав ПАСТУХОВ, Виктор ПРИТУЛА. Спец. корр. “Правды”. Украина.